Андерс де ла Мотт - Обман [Bubble] Страница 18

– Так как дела с новой работой, Ребекка? Могу себе представить, что она отличается от работы в СЭПО…

– Спасибо, нормально. Поначалу были, конечно, проблемы с организацией дела. Оборудование, люди, лицензии разные и куча всего другого. Возня с бумажками заняла больше времени, чем я рассчитывала.

– Жернова шведской бюрократии вращаются медленно…

– Это мягко говоря.

На этот раз ей было легче улыбнуться ему в ответ.

– Догадываюсь, что вы подали заявку на право ношения оружия на службе. Как правило, частным предприятиям с трудом его дают. Государство крепко держится за монополию на насилие…

Открыв было рот, чтобы что-то на это сказать, Ребекка почему-то осеклась. И только кивнула в ответ. Вообще-то, чему тут удивляться?! Дядя Таге всегда отлично знал, чем она занималась, еще когда она работала в СЭПО, и, на самом деле, мало что поменялось из-за того, что она просто сменила место работы.

– Может быть, я смогу помочь. Сама знаешь, у меня есть связи…

– Конечно, большое спасибо!

Ребекка отлично помнила, как его связи помогли ей прошлой зимой. Каким-то образом он смог снять с нее подозрения в тяжком должностном преступлении и спас от увольнения. Вообще-то, не стоило бы ей его использовать теперь для такой ерунды, но отчасти дядя Таге сам предложил помощь, к тому же Ребекка уже два раза получила отказ на запрос о получении лицензии на ношение оружия. Ее команда ворчала по этому поводу все громче, поэтому момент, когда это ворчание дойдет до руководства, – лишь вопрос времени. А это ей совершенно не нужно…

– Ну, если это не очень сложно… – добавила она.

– Совсем не сложно, в понедельник сделаю пару звонков. Гарантировать ничего не могу, но сделаю все, что от меня зависит. Для чего же тогда нужны друзья, если не для того, чтобы помогать друг другу?!

– Большое спасибо, я очень вам благодарна, дядя Таге.

Он поставил чашку на стол и осторожно отодвинул ее в сторону.

– А теперь перейдем к твоему вопросу. Как я и написал, я не хотел обсуждать этот вопрос по электронной почте. Есть вещи, о которых лучше говорить с глазу на глаз…

Ребекка кивнула.

– Я с удовольствием расскажу о нашем с твоим папой совместном прошлом, но сначала моя очередь попросить тебя, Ребекка, о небольшой услуге.

– Все, что угодно, дядя Таге, вы же знаете.

– Отлично!

Он нагнулся над столом и, понизив голос, спросил:

– Ты что-то написала о банковской ячейке, принадлежавшей отцу, каких-то старых фотографиях?

– Да, так и есть.

Он еще ближе наклонился вперед.

– Я бы хотел, чтобы ты рассказала, что именно нашла там, Ребекка. Очень важно, чтобы ты ничего не упустила.

Неожиданно появившаяся в его голосе резкость удивила ее, и Ребекка слегка отпрянула назад.

– Там были бумаги, – ответила она, теребя пальцами чашку с кофе.

– Какого рода бумаги?

Казалось, что его взгляд пронзал ее насквозь, и она сделала нарочито медленный глоток, чтобы иметь повод отвести взгляд. Таге Саммер – один из старых друзей отца, она ему доверяет. И все же она вдруг засомневалась.

– Понимаю, что это довольно чувствительный момент, ведь речь идет о твоем отце… – Его тон сразу же смягчился, стал более доверительным. – Давай я тебе помогу для начала, милая Ребекка…

Он быстро окинул взглядом соседний столик, после чего стал говорить еще тише.

– Возможно, документы, которые ты нашла, это паспорта – иностранные паспорта с фотографиями твоего отца?

Еще немного посомневавшись, она медленно кивнула.

– Понимаю… – снова сказал дядя Таге, и на этот раз голос у него был почти печальный.

Они какое-то время посидели молча, похоже, он что-то обдумывал.

– Банковская ячейка – это что-то вроде капсулы или мыльного пузыря; ты когда-нибудь думала об этом, Ребекка? Жизнь идет своим чередом, какие-то вещи меняются, но внутри ее время останавливается. Так и с жизнью. Мы создаем собственную реальность, маленькие сферы, которые мы, как нам кажется, контролируем. На самом деле ощущение контроля – лишь иллюзия, и каждая сфера – не что иное, как своего рода мыльный пузырь. Но ведь всем пузырям суждено рано или поздно лопнуть, не правда ли?

Он покачал головой и продолжил:

– То, что я тебе сейчас расскажу, ты должна сохранить в тайне; обещай мне, Ребекка!

Она кивнула.

– Нельзя рассказывать это никому, даже твоему брату. Хенрик, как ты знаешь, не в состоянии хранить тайну так, как ты или я, и, если то, что я сейчас расскажу, станет общеизвестным, наступят последствия, серьезные последствия. Понимаешь?

– Конечно, дядя Таге, можете на меня положиться.

– Да-да, я это знаю, Ребекка. Ты похожа на твоего отца больше, чем можешь предположить…

Он криво улыбнулся ей, от чего у нее яростно забилось сердце.

– Все началось в шестьдесят четвертом году в одной деревушке на севере Кипра. Я был командующим ротой, а твой отец – одним из командиров взводов. Друг друга мы знали еще по военной академии и легко сошлись. Пожалуй, Эрланд не был от природы лидером, но он компенсировал это тем, что был всегда до мелочей готов к любым возможным сценариям. Кроме того, он был надежен и предан, а эти качества в наше время встречаются все реже…

Он чуть повернул свою чашку.

– Как-то раз нас выставили защищать одну турецкую деревню, которую постоянно обстреливали превосходящие по силам и значительно лучше вооруженные группы греков-киприотов. К сожалению, наше присутствие не прекратило стычки, и мы увидели, как эту деревню буквально расстреляли на наших глазах. Твой отец и пара его коллег никак не могли смириться с тем фактом, что у нас не было мандата вмешиваться, чтобы защитить более слабую сторону. Эрланд был очень принципиальным человеком…

Ребекка кивнула.

– Так или иначе, в отчаянии и к своему несчастью, они решили погрузить на пару наших бронетранспортеров с маркировкой ООН два тяжелых гранатомета и несколько ящиков боеприпасов, чтобы затем отвезти это все туркам. Идея заключалась в том, чтобы хотя бы чуть-чуть уравнять силы. При этом их действия ни в коей мере не были политическим решением, и даже если бы им удалось эту поставку осуществить, я сомневаюсь, что это всерьез что-то изменило бы… – Он медленно покачал головой. – Как бы там ни было, их остановил греческий блокпост, и тут началось такое… Было большое служебное расследование, твоего отца и его коллег немедленно отстранили от службы, а весь шведский миротворческий контингент передислоцировали на юг острова. Для Эрланда все это стало большим ударом. Он считал, что действовал ради защиты слабейшего, в точном соответствии с тем, что предписывала им их задача. Я не могу сказать, что не понимал его, но правила были абсолютно железные, а он не только их нарушил, но и навредил репутации миротворческой миссии ООН.

– И что было дальше?

Дядя Таге пожал плечами.

– Немедленное увольнение и из миротворцев, и из Вооруженных сил. Как его непосредственный начальник, я должен был при всем этом присутствовать и подписывать документы. Печальный был день, очень печальный…

Он сделал небольшую паузу, при этом ощупывал свою пустую чашку из-под кофе.

– Понимаешь, Ребекка, твоему отцу очень нравилось быть офицером, быть частью чего-то большого, быть окруженным такими, как он. Впереди у него была длинная и успешная карьера в армии. И вдруг он лишился всего, и…

– …обозлился.

Дядя Таге взглянул на нее.

– «Изменился» – вот слово, которое использовал бы я, но ты, конечно, совершенно права. Эрланд уже так и не пришел в себя…

Пустой!

Чертов лифт оказался совершенно пуст! И он до сих не мог понять, как же так произошло.

Ни в лифте, ни в коридоре, ни на входе в музей – никого. Так куда же этот хрен делся? Не мог же он испариться, как Джо Лаберо?[41]

Но Эйч Пи уже понял, что происходит. Эти твари трахают ему мозг! Мало того, что следят сквозь стены за каждым его шагом, теперь они еще хотят свести его с ума. Пробрались к нему в квартиру, пока его не было дома, подсунули телефон и это послание. Заставили его бегать за привидением по всему Сёдермальму.

Но им не удастся так легко с ним справиться! Теперь по ночам Эйч Пи загораживал входную дверь мебелью. В те редкие разы, когда отлучался, он приклеивал клейкой лентой над дверным проемом волосок, чтобы знать, побывал ли кто-то у него дома в его отсутствие. Но вообще-то он бы предпочел совсем никуда не выходить.

Весь пол в гостиной был завален коробками из-под пиццы и разными газетами. Он опустошил в принципе все полки в газетном киоске, сгреб все, что можно было прочесть. И все одно к одному. Странностей всяких хоть отбавляй: внезапно полетевшая компьютерная система, заклинило автоматику для выписки рецептов в аптеке; ни с того ни с сего попадали шлагбаумы в туннеле, ведущем к Южному путепроводу, или же погасли в аэропорту Арланды посадочные огни. Люди, вышедшие за сигаретами, так и не вернулись. Какие-то внезапно исчезающие предметы. Как, например, флаг над крепостью на Кастельхольмене, который должен быть поднят в мирное время. Вчера утром он вдруг исчез, и все стокгольмские пенсионеры уже звонят на коммутатор Вооруженных сил. Вот прикол-то, подумали газеты. Невинная шуточка перед свадьбой принцессы…