Стивен Джонс - Запах страха. Коллекция ужаса Страница 18

Они прошли в первый дом — бунгало, спрятавшееся за деревьями, похожими на доисторические папоротники. Перед домом находился фонтан с карпами кои, которые смотрели на них из воды жадными серебристыми глазами. Внутри их взору открылись балки под потолком и деревянные полы, которые блестели так, будто были политы кленовым сиропом. Здесь был рояль, большие, заключенные в рамочки афиши из парижских кафе (в этот день Сюзанна увидела еще немало таких), много тяжелой темной средиземноморской мебели и несколько предметов в раннем миссионерском стиле, возможно, настоящих. На кухне пол был выложен плиткой. Главную ванную украшали мозаики.

Но Рэндалл на все это почти не смотрел. Он направился прямиком на террасу. Погуляв пару минут по дому, Сюзанна последовала за ним.

— Красиво, — сказала она. Уходящие вниз каскады садов уступали место ступенчатому холму, далее шла полоса городской застройки, за которой сверкал залив Сан-Франциско с белоснежными яхтами, которые, как лебеди, медленно проплывали под мостом.

— Еще бы, за четыре миллиона долларов, — ответил Рэндалл.

Она посмотрела на него. Губы его были жадно поджаты, но лицо казалось грустным, бледные глаза в ярком солнечном свете выглядели тоскливо. Он притянул ее к себе и посмотрел вдаль, над верхушками деревьев, а потом указал куда-то в голубую воду залива.

— Там мы были. Твой отель где-то там. — Голос его потеплел. — Ночью все это похоже на сказочный город. Огни, мосты… Невозможно поверить, что это построили люди.

Он прищурился, прикрыл глаза ладонью, потом отвернулся. Когда повернулся, его щеки были влажными.

— Идем, — сказал он, наклонился и поцеловал ее в лоб. — Нужно ехать дальше.

Они съездили в другой дом. Потом еще в один, и еще. От солнца и жары у нее закружилась голова. А еще от запахов незнакомых цветов, от игры воды в фонтанах и бассейнах, похожих на большие бирюзовые ромбы. Она ходила по дорогим спальням с незнакомыми людьми, заглядывала в гардеробные, ванные, сауны. Каждая комната дышала роскошью, даже воздух в них был наэлектризован, как перед большой вечеринкой. На столах стояли свечи из пчелиного воска, бутылки вина и хрустальные бокалы. Столешницы, покрытые итальянским кафелем, и сферические кобальтовые вазы с подсолнухами — еще один повторяющийся мотив.

Но они не встретили никого, кто мог бы действительно жить в одном из этих домов, только череду хорошо одетых женщин в дорогих, но сдержанных украшениях, которые встречали их обычно в кухне и первым делом совали в руки листовку с перечислением достоинств дома. Там были тарелки с печеньем и теплый банановый хлеб, только что из духовки. Бутылки искристой воды и органический лимонад.

И всегда вид. На дома без хорошего вида они не смотрели. Сюзанне некоторые казались захватывающими, некоторые — просто великолепными. Все они были намного лучше того, что она когда-либо видела из своих окон или с террасы, откуда можно было полюбоваться разве что зеленью деревьев и серыми скалами, но большей частью года — снегом.

Все это до того походило на сказку, что ей с трудом верилось, что здесь могут жить обычные люди. Для нее дом всегда был убежищем от остального мира, местом, где можно было спрятаться от любой надвигающейся беды.

Но сейчас ей стало понятно, что дом может быть чем-то другим. Она начинала видеть, что дом, по крайней мере для Рэндалла, не был убежищем. Это был способ взаимодействовать с миром, инструмент, позволяющий открыть себя ему. Вид не был твоим. Ты сам принадлежал ему, был его крошечной частицей, как рыбацкие лодки, и чайки, и цветы в саду, как подсолнухи на полированных столах.

Ты являлся частью того, что делало этот мир реальным. Ей же всегда казалось, что наоборот.

— Ты готова? — Рэндалл подошел к ней сзади и положил ей руки на плечи. — Хватит на этом. Мы закончили. Поехали чего-нибудь выпьем.

У двери он задержался, чтобы поговорить с агентом.

— Завтра принимают ставки, — сказала она. — Мы свяжемся с вами во вторник.

— Во вторник? — удивленно повторила Сюзанна, когда они вышли из дома. — Ты что, можешь это устроить за два дня? Потратить миллион долларов на дом?

— Четыре миллиона, — поправил ее Рэндалл. — Здесь всегда такая гонка.

Она решила, что они поедут в ресторан выпить и поужинать, но вместо этого, к ее удивлению, он привез ее к своему дому. Рэндалл достал из холодильника бутылку «Луиз Поммери», и, пока он готовил ужин, Сюзанна ходила по комнате, рассматривая его рукописи. В Эмбаркадеро он тайком от нее купил лисичек и сморчков, импортных макарон, разноцветных, как весенние цветы, листьев рукколы и молодой тат-сои. На десерт — заварной крем. Поужинав, они какое-то время сидели на террасе и смотрели на залив, наслаждаясь взятым напрокат видом. В сумерках мерцали огни.

В саду в ветвях цветущей айвы десятки колибри жужжали и метались, как жуки, норовя кольнуть друг друга игольными клювиками.

— Так что? — Лицо Рэндалла немного раскраснелось. Они уже допили шампанское, и он налил коньяку. — Если это случится, если я куплю этот дом, ты будешь там жить?

Она опустила глаза на колибри. Сердце ее заколотилось. Айва не имела запаха, по крайней мере такого, чтобы она его чувствовала, и все равно крошечные птички роились вокруг нее. Наверное, потому что она была такой большой, а ее тысячи цветков — такими красными. Не сразу Сюзанна ответила:

— Да.

Он кивнул и сделал глоток коньяка.

— Почему тогда просто не задержаться? До вторника, когда все узнаем? Завтра сутра мне нужно съездить в Сан-Хосе, взять интервью у одного парня. Ты могла бы поехать со мной, мы бы пообедали там.

— Не могу. — Она закусила губу и задумалась. — Нет… Я бы с радостью, но мне нужно закончить дела до отъезда в Грецию.

— Ты же не можешь уехать прямо отсюда.

— Не могу. — Это было невозможно. Это меняло все планы. — У меня и вещей с собой нет. Мне нужно собраться и свои записи забрать… Извини.

Он взял ее руку и поцеловал.

— Ничего. Подождем, когда ты вернешься.

В ту ночь, лежа в кровати рядом со спящим Рэндаллом, она смотрела на манускрипты на полках, на стихотворения в рамках на стенах. Дышал он очень тихо, и она приложила ладонь к его груди, почувствовала ребра под кожей, биение сердца. Ей захотелось отменить полет или отложить все путешествие.

Но это было невозможно. Она подвинула подушку под головой, чтобы можно было смотреть в широкое венецианское окно. Даже сквозь задернутые занавески было видно огни города, далекие, как звезды.

Утром чуть свет он доставил ее в отель, чтобы она забрала вещи, а потом отвез в аэропорт.

— Сотовый я выключать не буду, — сказал он, доставая ее сумку из машины. — Позвони мне в Сан-Хосе, когда устроишься.

— Позвоню.

Он поцеловал ее, и они целую минуту простояли на краю тротуара, обнявшись.

— Закажи обратный билет здесь, — наконец сказал он, отстраняясь. — Сегодня вечером я тебе позвоню.

Она проводила взглядом его машину, почти бесшумно затерявшуюся среди такси, и поспешила на самолет. Заняв место, она достала маску для глаз, ушные затычки, книгу, бутылку с водой и выпила таблетку. Успокоительное начинало действовать только через двадцать минут, но она точно рассчитала время. Когда самолет поднялся в воздух, она выглянула в окно, чувствуя себя уже не столько спокойно, сколько отстраненно, как будто под легким кайфом. Погода этим утром стояла прекрасная, в небе не было ни облачка, и день обещал быть жарким. Пока самолет закладывал вираж над городом, она смотрела вниз на переплетение улиц, на машины, скользящие по ним, как бусинки и капли дождя по тонкой нити. Самое оживленное движение шло вдоль двести восьмидесятой дороги, по которой Рэндалл должен был ехать в Сан-Хосе. Она повернула голову, чтобы держать ее в поле зрения, когда самолет выровнялся и полетел вглубь континента.

За ее спиной кто-то вскрикнул, потом еще кто-то. Раздался женский визг. Все повернулись к окнам.

Гул реактивного двигателя самолета заглушал все звуки. Город внизу проваливался. Там, где он встретился с морем, вода сделалась коричневой, потом белой, а потом позеленела. Появилась длинная полоса дыма. Нет, не дыма, подумала Сюзанна, поднимаясь с кресла, а пыли. Ничто не горело, это больше походило на тлеющий фитиль, хотя огня не было видно, лишь белая, коричневая и черная пыль, стена пыли, ровной линией перерезавшая город с севера на юг вдоль федеральной автострады. Самолет продолжал отдаляться, и ей пришлось наклониться, чтобы видеть длинную зеленую линию в воде, мосты, дрожащие и сверкающие, как провода. Один порвался и упал, другой каким-то чудом держался. Третьего моста не было видно. Потом остались только зеленые смятые холмы, виноградники и горы в отдалении.

В салоне поднялся крик. Раздался голос пилота, потом электрический щелчок и тишина. Снова его голос, дрожащий, но призывающий пассажиров сохранять спокойствие. Кто-то попытался встать и выйти в проход между рядами кресел, но стюардессы и другие пассажиры затолкали их обратно. Кого-то в начале салона тошнило. Плакал ребенок. Зазвонили, зажужжали, заблеяли сотовые телефоны, и тут же последовала команда их выключить.