Иван Жагель - Кто убьет любимую? Страница 2

Этих людей ни о чем просить не пришлось. Услышав русскую речь и увидев в руках Дмитрия и Ольги теннисные ракетки, они сами предложили присоединиться к ним. Так и произошло знакомство Есехиных с Валерием и Варей Локтевыми и их восьмилетней дочкой Машей.

Вечером Есехины и Локтевы вместе пошли ужинать в ресторан отеля, а потом сидели в баре на открытой веранде, обращенной в сторону спокойного, залитого мерцающим лунным светом моря. Болтали, как это бывает при первом знакомстве, о всяких пустяках, делились опытом поездок на отдых, вспоминали всякие забавные истории, случавшиеся с ними во время путешествий, без особых подробностей рассказывали о себе.

Как выяснилось, Валерий Локтев был средней руки чиновником в аппарате правительства и работал в департаменте, занимавшемся подготовкой различных документов.

— Так это вашим коллегам нужно давать взятку, чтобы протащить то или иное правительственное постановление? — спросил у него Дмитрий.

Шутка была воспринята вполне благосклонно. Локтев оказался приятным человеком — эрудированным, с неплохим чувством юмора, тактичным. Вообще, он больше слушал, чем говорил.

Что касается Вари, то она владела небольшой туристической компанией с немного слащавым названием «Роза ветров». Ее фирма специализировалась на индивидуальном обслуживании состоятельных клиентов, которым лень было рыться в буклетах, обзванивать туроператоров и которые любили, чтобы за них придумывали, что они хотят, а все документы привозили на дом.

Позднее Есехин вспоминал, что ему сразу понравилась эта женщина. У Вари был правильный овал лица, большие серо-голубые глаза, светлые, крашеные волосы, нежная кожа, тонко обтягивавшая аккуратный носик, и только ее рот, с полными, чувственными губами, казался немного великоват. Дмитрий еще подумал: если бы нос его новой знакомой сделать чуть поменьше, а губы — более пухлыми, то она напоминала бы сексапильных красавиц, какими их изображают на пикантных рисунках в «Плэйбое» и других мужских журналах.

В тот первый вечер своего короткого отпуска, оторвавшись от дел и расслабившись, Есехин довольно много выпил в баре. И, возможно, поэтому он адресовал Варе несколько двусмысленных улыбок — они явно оказались более продолжительными, чем это было прилично. Однако в ответ получил лишь настороженный, слегка озадаченный взгляд.

— Если ты приехал сюда в поисках романтического приключения, то тебе надо было оставить меня дома! — высказала ему Ольга, когда, распрощавшись с Локтевыми, они поднялись в свой номер.

— Не говори ерунды! — не очень убедительно запротестовал из ванной комнаты Дмитрий, выдавливая зубную пасту на щетку и без особого удовольствия разглядывая свое отражение в зеркале. — Стоит ли устраивать скандал из-за двух-трех улыбок?! Неужели было бы лучше, если бы весь вечер я просидел с каменным лицом и смотрел только на тебя?!

Однако он сам чувствовал себя неловко. Было просто глупо строить глазки едва знакомой женщине, тем более в присутствии ее мужа. Да и зачем надо было ставить в дурацкое положение Ольгу, портить ей вечер?! Хотя Есехин не относился к идейным сторонникам мужской верности и у него время от времени случались кратковременные романы, но он любил свою жену и по-настоящему дорожил ею.

Дмитрий даже считал, что с Ольгой ему очень повезло: она была красива, умна, прекрасно ухаживала за домом и сыном, к тому же, возглавляя юридический отдел в крупной строительной фирме, сама неплохо зарабатывала. А то что после пятнадцати лет совместной жизни в их отношениях уже не осталось прежней страсти, он относил к печальным, но неизбежным явлениям, как выпадение с возрастом волос или зубов. По его мнению, подобные проблемы надо пытаться как-то решать, скажем, у дантистов или специалистов других житейских профессий, но вряд ли стоит афишировать визиты к ним.

Немножко позлившись на себя и поворочавшись в кровати, Есехин в конце концов пришел к выводу, что за четыре десятка прожитых лет он совершал и более впечатляющие глупости, чем пьяные прилюдные ухаживания за чужой женой. Поэтому нет повода особо убиваться. В худшем случае их новые знакомые разве что будут теперь держать дистанцию и, как говорится, слава богу. Он приехал сюда отдыхать, а не общаться со случайно встреченными соотечественниками. «Как-нибудь проживем друг без друга», — мысленно усмехнулся Дмитрий и с этим спокойно уснул.

Но когда на следующий день Есехины столкнулись с Локтевыми на пляже, Варя сказала, что еще до завтрака спустилась к администратору и зарезервировала один из кортов на пять часов.

— Приходите, — добавила она, — вы должны дать нам шанс отыграться за вчерашнее поражение.

Если накануне вечером в баре и возникло какое-то напряжение между двумя супружескими парами, то на теннисном корте оно развеялось как дым. Все были учтивы, веселы и чрезвычайно дружелюбны. В синем небе сияло солнце, смеялись дети, прыгали по площадке ярко-желтые мячики и казалось, ничто не может испортить этим людям хорошее настроение. Но в конце игры произошел один, на первый взгляд, совершенно незначительный эпизод, опять сгустивший грозовые тучи над чудесным средиземноморским берегом.

Получилось так, что им достался самый дальний от отеля корт, за которым начинался крутой склон, почти обрыв. Не случайно с этой стороны площадку огородили очень высокой металлической сеткой. Зато со стороны горы сетка не превышала и двух метров, поэтому мячики все время перелетали через нее. В конце концов всем надоело за ними бегать, тем более что для этого приходилось огибать весь корт. Было решено собрать их позже.

Когда разыграли последний сет, Дмитрий и Валерий, вытирая лица полотенцами, затеяли шутливый спор: кому идти за мячиками — тем, кто проиграл и нуждается в сочувствии, или кто выиграл и вполне может проявить благородство. Состязание в остроумии явно затянулось, и тут Варя, чтобы положить конец этому мужскому кокетству, бросила на землю ракетку, разбежалась и, оттолкнувшись от скамейки, где лежали их вещи, вскарабкалась на сетку.

Своей стройной фигуркой и короткой стрижкой она напоминала в этот момент девочку-подростка, лазающую на даче по соседским садам. Ловко перебросив ноги на другую сторону раскачивающейся сетки, Варя спрыгнула в густую траву и стала собирать мячи.

Ее поступок вызвал одобрительные возгласы и аплодисменты мужчин, а дочка Локтевых с радостным визгом запрыгала по корту. Но внезапно Дмитрий понял, что это цирковое представление устроено персонально для него, чтобы привлечь именно его внимание. Он не мог бы сказать точно, почему пришел к такому выводу, ведь, совершая свой отчаянный прыжок, Варя даже не повернула головы. Тем не менее есть вещи, которые человек не может объяснить, но чувства его никогда не обманывают.

В этом сумасбродстве было что-то подростковое, отчаянное, и в то же время очень трогательное. И Есехин тоже почувствовал себя четырнадцатилетним мальчишкой, вдруг как-то по-особенному увидевшему свою соседку по парте. Во всяком случае, впервые за долгие годы он не смог остановить краску, заливающую его лицо и шею.

Однако тайный смысл маленького подвига Вари понял не только Дмитрий, но и его жена. Ольга насупилась, стала резкой. По дороге в отель Локтевы предложили опять посидеть после ужина в баре, но она сухо заявила, что они решили вечером погулять у моря. Есехин слышал об этом в первый раз, тем не менее благоразумно промолчал.

Отказ от совместного посещения бара оказался не единственной оборонительной мерой, предпринятой Ольгой. Так как Локтевы предпочитали загорать на пляже, на следующее утро она заявила, что у моря слишком ветрено и лучше полежать у бассейна. Дмитрию ничего не оставалось, как с фальшивым энтузиазмом заявить, что это — прекрасная идея.

Вообще, в тот день Есехин был, пожалуй, самым внимательным и покладистым супругом, а также самым заботливым отцом на всем турецком побережье Средиземного моря. Он перебрасывался с Сашей резиновым мячиком в бассейне, учил сына плавать с ластами и маской, носил жене сок из бара, хотя об этом можно было попросить бич-боя, намазывал Ольге кремом спину, а когда тень от зонтиков убегала в сторону, передвигал ее лежак.

Такое рвение объяснялось вовсе не тем, что Дмитрий пытался загладить свои прежние грехи. Честно говоря, его уже не беспокоили угрызения совести. Как раз наоборот, где-то на уровне подсознания он понимал, что будет искать любую возможность укрепить ту невидимую связь, которая установилась между ним и Варей, и поэтому заранее пытался усыпить бдительность жены, успокоить ее. Причем даже себе Есехин не признавался в истинных мотивах своих добродетельных поступков. Ему как-то неловко было сознавать себя этаким взрослым ребенком, образцовым поведением добивающимся чего-то от родителей, — велосипеда, коньков или новых джинсов.