Убийство в лунном свете (ЛП) - Браун Фредерик Страница 20

Я утёр пот с лица и поправил галстук, после чего, спустив рукава, направился к изгороди забрать пиджак. Затем я присоединился к Вилли Эклунду, сторожившему вещественное доказательство. Словно бы размышляя, тот проговорил:

— Ты просто идиот. Затеял драку со сломанным ребром. Ведь док рассказал мне; он уже хотел вмешаться. — Внезапно Эклунд ухмыльнулся. — Только ты уж управился. — И тут же, в ту секунду как шериф с коронером направились к нам от своего корыта, Эклунд вновь принял серьёзный вид.

Тем не менее он продолжал:

— Впрочем, не думай, что ты мне угодил. Уж теперь он недели две будет почём зря гонять своих подчинённых. Я знаю; один раз ему уже задали трёпку.

— Нужно бы почаще, — ответил я на это.

— Он не так уж плох, Хантер. Любит животных, обожает жену и дочь. Имеются, конечно, и слабые места.

— А ещё он обожает частных детективов — на этот раз прошу понимать буквально.

Но шериф с коронером успели подойти к нам, поэтому Эклунд мне не ответил. Кингмэн остановился немного поодаль и позвал: «Хантер!» Это слово прозвучало не на повышенном тоне, так что я сделал в его сторону пару шагов, оставив Эклунда с коронером заниматься своим делом.

— Извини за это ребро, — сказал Кингмэн. — Док мне только что сказал; я не хотел тебя калечить.

Эти слова звучали не в тон: шериф словно бы и не просил прощения; однако и не насмешки не слышалось. Симпатией он ко мне, конечно же, не проникся, — просто, полагаю, моё желание драться невзирая на трещину в ребре произвело на него впечатление. Подобные дуболомы всегда ценят отвагу больше чем рассудительность, а крепость мышц больше хороших манер.

— Пять баксов, и мы квиты, — ответил я.

— А?

— Столько взял с меня ваш коронер за то, чтобы наложить бандажную ленту, — объяснил я. — Мне не было известно, что он на официальном содержании, но раз так, то этот визит должен быть за счёт округа, верно?

— Что ж, это по-честному, — объявил шериф. — Эй, Корделл, отдай-ка этому парню его пять баксов. Мы запишем их в твою зарплатную ведомость.

Корделл не спеша повернулся и взглянул на шерифа.

— Так это ты его так?

— Он упал у меня в конторе, — ответил Кингмэн с видимым смущением.

Коронер несколько секунд не спускал с шерифа глаз; Кингмэн, отведя взгляд, заинтересовался скелетом, лежащим в золе.

— Вы не знаете, док, кто был дантистом Армстронга? Он бы помог нам с уверенностью сказать, точно ли это Армстронг.

Корделл вынул из кармана пятидолларовую бумажку и протянул мне. Я поблагодарил его и спрятал бумажку; на его вопросительно поднятую бровь я ничем не ответил, и коронер повернулся к остальным. Затем, ступив прямо в золу, он принялся осторожно её разгребать.

— Мне тоже нужно будет выставить округу счёт за химчистку, — проговорил он, занимаясь этим делом.

Спустя некоторое время он прибавил:

— Всё верно, это Фоули Армстронг. Вот эта отметина на плечевой кости в трёх дюймах выше локтя. В этом месте он сломал себе руку, когда упал с дерева у себя в саду два года назад; я ещё тогда чинил ему руку.

— Вот и хорошо, — отозвался Кингмэн. — Мы всё же выясним, кто был его дантистом, — просто для верности.

Джеб двинулся к дому.

— Я позвоню его жене и скажу ей, — объяснил он. — Добро?

Никто ему не ответил, и он ушёл. Корделл выпрямился и ступил на чистое место. Кингмэн спросил у него:

— Как ты намерен, док, с ним поступить?

— Полагаю, ничто не мешает нам вызвать кого-нибудь из морга, чтобы Армстронга забрали. Мне тут особо делать нечего.

— Можете сказать, от чего он умер? — вмешался я.

— Не вижу такой возможности, сынок, если только… Вот тут череп немного пробит на макушке. Это могло случиться либо после его смерти, либо до. Если до — значит, могло вызвать смерть.

— Наверно, это сделал я, граблями, когда наткнулся на него, — сказал я.

Корделл кивнул.

— Так ли это, я легко смогу сказать, осмотрев края. Если это случилось сейчас, когда череп пережжён, то пробоина будет совершенно другого типа.

— И, разумеется, невозможно будет сказать, было ли у него разорвано горло?

Глаза коронера расширились; Корделл ещё не слышал моего рассказа о событиях этой ночи. Он сказал:

— И впрямь будет чудо, Хантер, коли я смогу это утверждать.

Больше мне совершенно незачем было торчать здесь, да и время приближалось к полудню.

— Я вам буду ещё нужен, шериф? — спросил я.

— Э-э… А город ты не собираешься покидать?

— Не сегодня.

— Тогда — всё. Но постой-ка. Теперь, когда в твоём рассказе о прошлой ночи и впрямь может открыться истина, нам с тобой ещё раз, при свете дня, нужно взглянуть на то место, где ты видел тело. Не желаешь ли вновь мне показать это место?

— Хорошо, поехали, — сказал я. — Это одна из тех вещей, которую я и сам планировал осуществить.

Кингмэн отдал распоряжение Вилли Эклунду оставаться на месте и встретить гробовщика, после чего мы вернулись к подъездной дорожке. Когда я направился прямо к «кадиллаку», шериф заколебался у дверцы собственного автомобиля.

— А куда ты собираешься отсюда? — спросил он.

— К Эмори, — ответил я.

— Тогда нам действительно лучше взять обе машины. Я поеду в город или же вернусь сюда; то, либо другое. — Он с любопытством оглядел «кадиллак» и промолвил: — Корабль какой-то. — Тут шериф захлопнул дверцу своей машины и подошёл ко мне. — Хотел бы я в ней проехаться, даже пусть мне придётся затем топать сюда пешком. Ведь полями туда и мили не будет — не то что ехать кружным путём мили три.

Я подумал — а что, ведь мы с ним уже разобрались, так, может быть, теперь и сойдёмся.

— Хотите вести дотуда? Теперь можно и скорость немного превысить.

— Разумеется, — ответил шериф, садясь за руль.

Нам пришлось бы попортить лужайку, чтобы объехать машину Корделла и шерифову, ведь обе они подкатили уже после того, как сюда прибыл я на «кадиллаке», но шериф, казалось, вовсе этой трудностью не озаботился.

Когда мы оказались на дороге, он заявил:

— Послушная! Вот бы у нас тут магистраль была, я б её разогнал. А скажи-ка, Хантер, как ты на всё это смотришь? То есть, — нашёл ты труп на дороге, а затем Фоули вдруг сгорел в этом сарае. Чертовщина какая-то. В голове не укладывается.

— Я, шериф, и сам ума не приложу. А ведь вы, шериф, даже не приняли всерьёз мой рассказ о трупе с разорванным горлом — и обсуждать не захотели. А потому если уж речь зашла об этом снова, то нет ли кого-либо в этом округе, кто мог бы во так убить человека? Скажем (уж простите моё невежество горожанина), нет ли вероятности попасться в зубы волку, разгуливающему на воле?

— Только не в пятидесятых годах. Пумы здесь также не водятся, да и о рысях я не слыхал с тех пор, как вышел из детства. Единственное дикое животное, достаточно крупное чтобы убить человека, должно было бы для этого сбежать из цирка, что ли; а если бы нечто похожее произошло, я бы знал.

— А как насчёт одичавшего домашнего животного?

— Пожалуй… не исключено. — Шериф свернул на боковую дорогу, соединяющую Восточное шоссе с Дартаунским; то был узкий просёлок, а потому мы сбавили ход. — Тогда это, должно быть, какая-то собака. Но мне ничего не известно о собаках-убийцах в районе Тремонта.

— И добрая собака способна превратиться в пса-убийцу.

— Вероятно… Но слушай, — пусть животное, дикое либо домашнее, убило Фоули тем способом, который ты описал, но, чёрт возьми, не перенесло же оно его в сарай к Джебу и не устроило пожара!

— Тогда, — ответил я, — остаётся только одна возможность.

— И какая же?

— Маньяк-убийца. Нормальный человек не станет убивать кого-то, вырывая тому кадык. Но если убийца и есть тот, кто перенёс убитого в сарай, значит убийца — это человек, и он, значит, не в себе.

— Я знавал одного маньяка-убийцу, с тех пор как принял пост шерифа, — сказал Кингмэн, — а о других читал. Но никогда не слыхал, чтобы они убивали именно таким способом.

— А о ликантропии вы когда-нибудь читали?