Крейг Расселл - Брат Гримм Страница 21

— Это ваш муж, фрау Шиллер? — спросил Фабель, передавая ей пакет.

Женщина мельком взглянула на фото, а затем, обратив на Фабеля чрезмерно жесткий, как ему показалось, взгляд, произнесла:

— Да. Это Маркус.

— Может быть, вам известна причина, в силу которой герр Шиллер оказался в природном парке в столь поздний час?

— Думаю, что это совершенно очевидно, — с горьким смешком ответила она. — Ведь вы, насколько я поняла, нашли там и труп женщины?

— Да, — ответил Фабель. — Мы одновременно обнаружили труп женщины, которую, как мы считаем, зовут Ханна Грюнн. Вам это имя что-нибудь говорит?

Впервые за все время в глазах Веры Шиллер промелькнуло нечто похожее на боль. Ей удалось сразу справиться с этой мгновенной слабостью. Однако смех ее прозвучал фальшиво, а слова источали яд:

— Супружеская верность для моего мужа была абстрактным понятием, столь же сложным для понимания, как ядерная физика. Это было нечто такое, что находилось за границей его сознания. У него было несчетное количество неизвестных мне женщин, но это имя я знаю. Понимаете, герр гаупткомиссар, наибольшее отвращение у меня в этом деле вызывает не то, что Маркус вступил в связь с другой женщиной, — Богу известно, что я к этому привыкла — но ему не хватило ни такта, ни воображения, ни вкуса, чтобы вести себя достойно.

— Значит, эта девушка работала у вас? — спросил Фабель, обменявшись с Вермером взглядом.

— Да. Ханна Грюнн работала у нас примерно шесть месяцев — трудилась на конвейере под руководством герра Бидермейера. Он сможет рассказать вам о ней больше, чем я. Я помню, как она начинала. Хорошенькая, хоть и очень провинциальная. Именно подобный стиль обожает Маркус. Но я и подумать не могла, что он начнет трахаться с наемной рабочей силой.

Фабель внимательно посмотрел на Веру. Вульгарное выражение совсем не вязалось с ее сдержанностью и достоинством. Именно поэтому она его и использовала.

— Вы понимаете, фрау Шиллер, что я обязан у вас спросить, где вы были прошлым вечером?

— Обманутая жена мстит обидчику? — с горьким смехом сказала Вера Шиллер. — Нет, герр Фабель, у меня нет нужды прибегать к насилию. Я ничего не знала о Маркусе и фрейлейн Грюнн. А если бы и знала, то мне было бы на это плевать. Маркус прекрасно знал те границы, которые не мог переступать. Дело в том, что компанией «Пекарня Альбертус» владею я. Этот бизнес начал мой отец. А Маркус… — Она нахмурилась и, задумавшись на момент, покачала головой с таким видом, словно не могла осознать новые реалии. — Маркус был простым наемным служащим. Этот дом также принадлежит мне. И у меня не было никакой необходимости убивать Маркуса. Я одним махом могла сделать его бездомным и безденежным, а для человека с весьма дорогостоящими привычками, каким был Маркус, это самая страшная угроза.

— Итак, где вы находились вчера вечером? — повторил вопрос Вернер.

— Примерно до часу ночи я по долгу службы находилась в Гамбурге на мероприятии, организованном ресторанным бизнесом. Если желаете, я поделюсь с вами деталями вечера.

Фабель еще раз оглядел комнату. Да, в этом доме водятся большие деньги. Огромные. Если у вас имеются хорошие связи и хорошие деньги, то в Гамбурге вы сможете купить все. Включая убийцу. Поднявшись с дорогого дискомфорта софы, он сказал:

— Благодарю вас, фрау Шиллер, за то, что вы согласились потратить на нас свое время. Теперь, если не возражаете, мне бы хотелось посетить ваше производственное помещение и переговорить с персоналом. Как я понимаю, вы на несколько дней остановите работу «Пекарни Альбертус», но…

Вера Шиллер не позволила Фабелю закончить фразу:

— Завтра мы будем работать как обычно. В случае необходимости вы сможете найти меня в рабочем кабинете.

— Вы будете работать завтра?! — сказал Вернер, и если он пытался скрыть свое изумление, то из этого у него ровным счетом ничего не вышло.

Когда они выехали на главную дорогу, Фабелю показалось, что стоявшие на выезде с подъездной аллеи деревья сомкнулись за их спиной. Он попытался представить, как фрау Шиллер рыдает, оставшись одна в своей изящно декорированной гостиной, как горе, прорвав плотину холодной сдержанности, превратило женщину в безутешную вдову. Однако, как он ни старался, у него почему-то ничего получилось.

Глава 15

21.00, воскресенье 21 марта. Пезельдорф, Гамбург

Когда Фабель открыл дверь квартиры, он услышал звуки классической музыки, а из маленькой кухоньки до него донесся какой-то шум. Эти звуки породили в его душе смешанные чувства. Его радовало и успокаивало то, что он вернулся не в пустую холодную квартиру, а в теплое жилье, где любимый человек с нетерпением ждет его возвращения. Но в то же время ему казалось, что кто-то вторгается в его личную жизнь, и он никак не мог избавиться от этого малоприятного ощущения. Он был рад, что они с Сусанной пока не решили жить под одной крышей. Или по крайней мере ему казалось, что он этому рад. Впрочем, нельзя исключать и того, что это произойдет довольно скоро. Но не сейчас. Он подозревал, что Сусанна испытывает точно такие же сомнения. В то же время эта двойственность раздражала Фабеля. В своей профессиональной деятельности ему постоянно приходилось демонстрировать решительность, что же касается жизни личной, то в ней он постоянно демонстрировал неспособность принять решение (особенно хорошее), откладывая его на неопределенное будущее. При этом он знал, что его нерешительность способствовала (по меньшей мере частично) краху брака с Ренатой.

Он снял пиджак, отстегнул кобуру и, положив их на диван, двинулся в кухню. Сусанна жарила омлет, а готовый салат уже стоял на столе. Там же Фабель увидел пару запотевших винных бокалов с охлажденным «Пино Грего».

— Я решила, что ты явишься голодным, — сказала она, когда Фабель, подойдя сзади, обнял ее за талию. Свои длинные темные волосы Сусанна связала пучком на затылке, и он поцеловал ее в открытую шею, вдохнув в себя чувственный аромат ее кожи. Это был запах жизни. Или жизненной энергии. После долгого дня, проведенного в обществе смерти, этот аромат действовал на него как хорошее вино.

— Я голоден, — заявил он. — Но прежде чем сесть за стол, я хочу принять душ…

— Звонила Габи, — сказала Сусанна ему вслед, когда он направился в ванную комнату. — Ничего серьезного. Мы просто немного поболтали. Говорит, что твоя мама чувствует себя хорошо. Они беседовали по телефону.

— Отлично. Завтра я звякну им обеим, — пообещал Фабель с улыбкой.

Вначале он очень опасался, что Габи будет враждовать с Сусанной. Но этого не случилось. Они с самого начала понравились друг другу. Сусанна пришла в восторг от острого ума дочери и ее чувства юмора, а на Габи сильное впечатление произвели красота Сусанны, ее стильность и работа, которой та занималась. «Суперкруто!» — так охарактеризовала деятельность судебного психолога его дочь.

Покончив с едой, Фабель и Сусанна сели рядышком и поболтали, обсудив при этом множество вопросов. Не касались они только своей работы. Впрочем, Фабель все же мимолетом коснулся этой темы, спросив, не сможет ли Сусанна принять участие в намеченном на завтра совещании. Затем они отправились в постель и, прежде чем уснуть, довольно лениво позанимались любовью.

Проснулся Фабель словно от толчка. Он сел в постели, чувствуя, как по спине стекают капельки пота.

— Что с тобой? — тревожно спросила Сусанна. — Опять кошмар?

— Да… Не знаю… — Он вглядывался в темноту за дверью спальни, за окно с цветными стеклами и даже еще дальше — туда, где в воде Ауссенальстер отраженным светом поблескивали уличные фонари. Фабель смотрел так, словно пытался поймать ускользающий от него ночной кошмар. — Похоже, что так…

— Это стало случаться слишком часто, Йен, — сказала она, положив ладонь на его руку. — Плохие сны говорят о том, что ты не справляешься… с вещами, с которыми должен справляться.

— Я в полном порядке, — произнес Фабель холодно и чрезмерно жестко. Повернувшись к ней лицом, он повторил те же слова гораздо более мягким тоном: — Со мной все в порядке. Честно. Скорее всего дело в твоем омлете с сыром… — Он рассмеялся и лег на спину. Фабель знал, что Сусанна права. Кошмары были все страшнее, и каждое новое дело стало вторгаться в его сновидения. — Я даже не помню, что это было, — соврал он.

А увидел он двух лишенных лиц детишек. Мальчика и девочку. Дети сидели на лесной поляне и что-то жевали. Это был какой-то вызывающий безмерную жалость пикник. За деревьями виднелась вилла Веры Шиллер. В его сновидении, в сущности, ничего не происходило, но вся атмосфера сна полнилась каким-то чудовищным злом.

Фабель лежал в темноте, стараясь окинуть мысленным взором раскинувшийся за стенами спальни город. Он увидел природный парк на юге Гамбурга. Гензель и Гретель. Детишки, потерявшиеся во тьме леса. Он увидел темную полосу Эльбы, желтые пески Бланкенезе и лежащую на берегу девушку. Фабель понимал, что это — только начало. Всего лишь увертюра, лишь первые такты. Но он не знал, что они означают.