Энтони О'Нил - Фонарщик Страница 21
Энтони О'Нил - Фонарщик читать онлайн бесплатно
— Вы говорили, — продолжил он, — что вы не медиум.
— Медиум? — не сразу переспросила она.
Ее худосочные плечи поднимались и опускались в такт стирке.
— Вы говорили в том духе, что видите убийства точно тогда, когда они происходят.
Она стирала, как будто забыв о нем. Пена брызгами разлеталась по заляпанному маслом полу. Прачечная была уставлена похожими на гирлянду свечами — они стояли на подоконнике в тарелках и в горлышках бутылок, в их мерцающем свете поблескивали мыльные пузыри.
— Я сказал, что…
— Я слышала, что вы сказали.
Он нахмурился. В помещении было удушающе жарко.
— И что вы хотели этим сказать?
— Я сказала все, что хотела сказать, — отрезала она. С пальцев у нее стекала мыльная вода.
Он сглотнул.
— Вы это отрицаете?
— Я ничего не отрицаю. — Она смотрела в таз, как будто там было что-то гораздо более интересное, чем все, что он мог ей сказать. — Вы были в кабинете, и у вас есть уши.
Он напрягся.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы слышали все, что я сказала.
Он просто не ожидал такого неуважительного тона, который абсолютно не соответствовал тому зверьку в кабинете, и растерянно соображал, как лучше выразить недовольство.
— Знаете, мне это не нравится, — наконец сказал он.
— Не нравится что? — Когда она наконец обернулась, в призрачном освещении ее глаза превратились в тлеющие угли. — Вы слышали меня вчера и слышите сейчас.
— Мне не нравится ваш тон, — сказал он как можно увереннее.
Она смотрела на него несколько трудных для Гроувса секунд, а затем вернулась к стирке.
— У вас не нашлось для меня времени. Каждое сказанное мною слово — правда. Почему я должна думать, будто что-то изменилось?
Она отодвинула стиральную доску и прополоскала перчатки в раковине, наполнив ее водой. Рядом постукивала крышка бойлера.
— Я уделил вам мало времени, — услышал он собственное признание, — но не обязан объяснять причины.
Она отжала выстиранные вещи.
— Теперь я все обдумал. — Он заставил себя вспомнить цель своего прихода. — И мне интересно, видели ли вы еще какие-нибудь сны.
Она хмыкнула, но не ответила.
— Сны про убийства.
Она как будто не слышала его.
— Я задал вам вопрос, голубушка.
Она пожала тощими плечами.
— А я на него не ответила.
Он через зубы втянул воздух.
— Так вы больше не видели снов?
— Не помню.
— Не помните.
Она упорно уходила от ответов, а он не мог заставить себя перейти к делу. Он вспомнил французские слова послания и попытался как-то увязать их.
— Ладно, тогда что там со вторым посланием, о котором вы говорили?
— А что с ним?
— Вы говорили, что можете что-то вспомнить.
— Говорила.
Он размял ноги.
— Вы можете вспомнить, на каком языке было это послание?
— Почему я должна что-то вспоминать?
— Вы говорили, там были странные слова. И еще, что убийца много путешествовал. Вы видели какие-нибудь похожие послания?
Она резко обернулась и нахмурилась.
— Почему вы спрашиваете? Вы нашли третье послание?
Он сплоховал — отвел глаза и, только сделав над собой огромное усилие, снова посмотрел на нее.
— Никакого послания я не находил, — солгал он.
Но, как и Восковой Человек, Эвелина Тодд обладала способностью видеть собеседника насквозь и выхолащивать его своим безразличием. Когда она повернулась к раковине и, вытащив пробку, спустила воду, он вздохнул почти с облегчением.
— Во всяком случае, — выдавил он, — помнится, вы называли убийцу темной силой.
— Помнится, называла.
— Вы имеете что-нибудь прибавить к этому?
— Зачем же мне что-то прибавлять?
— Это слишком туманное описание.
— Вы мне это уже говорили.
Гроувс прочистил горло.
— Вы видели плащ?
— Плащ?
— На убийце. На нем был плащ?
Она слегка нахмурилась.
— Может, на нем и был плащ. Было темно, я вам уже говорила.
— Да.
С одной стороны, ее новая манера, казалось, подтверждала, что прежняя — обман и по большому счету ей нечего сказать. С другой стороны, в ней было что-то решительно любопытное, и он не мог не почувствовать, что дерзкость не умаляла истинности ее утверждений, а, напротив, прибавляла им весу. Он смотрел, как она направилась к бойлеру.
— Вы странное существо, — рискнул он.
Никакого ответа.
— Что вы… — начал было Гроувс, но она открыла крышку, и пар мигом заполнил прачечную, ударив по пламени свечей и ужалив его в лицо.
Когда все заволокло туманом, он моргнул и несколько страшных мгновений, ничего не видя, лишь ощущал присутствие словно какого-то зверя, слышал гортанное бульканье; у него страшно щипало лицо. Когда пар рассеялся, он увидел, что она с деревянным шестом наклонилась над кипящим котлом.
— Что вы делаете днем? — через силу спросил он.
— Работаю.
— Где?
— У Артура Старка.
— Книготорговца? — Гроувс слышал о нем — эксцентричный старик с радикальными политическими взглядами и битком набитым магазином возле университета.
Эвелина не ответила. Она глубже погрузила шест в воду и принялась мешать одежду. Гроувс облизнулся.
— Вы можете объяснить, — спросил он, — почему вы здесь в такой неурочный час?
— А что, это незаконно?
Он хотел ответить, но, увидев, как она нагнулась над бойлером, чтобы достать поглубже, загорелся шаловливой запретной надеждой взглянуть на ее нижнее белье. Он слегка наклонился и, привстав на мыски, действительно увидел плавающие на поверхности тряпки. Но это были всего-навсего наволочки и простыня. Она перенесла их в раковину, чтобы отжать, и он вернулся на пятки.
— Сейчас уже за полночь, — путаясь, продолжил он. — Когда вы спите?
Она закрыла бойлер крышкой.
— Когда устаю.
— Это неконкретный ответ. Мне напомнить вам, кто я?
Она вытерла лоб тыльной стороной ладони.
— Я спала вечером, — сказала она. — Мне хватило.
Он немного подумал.
— Вы спали вечером?
— Кажется, да.
— А когда проснулись?
— Когда выспалась.
— Рекомендую вам не дерзить мне, милочка.
Она вздохнула.
— Полчаса назад.
— Значит, в десять часов вы спали?
Молчание.
— И вы не помните никаких снов? Даже обрывков?
— Нет, ничего.
— Вы слышали о некоем мистере Эйнсли?
— Никогда. — Она моргнула, как будто ей что-то пришло в голову, повернулась и уставилась на него своими яркими кобальтовыми глазами. — Почему вы спрашиваете?
Он смутился.
— Я… у меня больше нет вопросов, — натужно ухмыльнулся он и натянул на голову шляпу. — Ну что ж, спокойной вам ночи.
И, с усилием оторвавшись от ее магнетического взгляда, повернулся и с мокрым от пара и пота лицом вышел в ночь.
«Вид мертвого Эйнсли не отпускал меня всю ночь, по этой причине я почти не спал», — записал он в свой журнал, покривив душой. На самом деле спать ему не давал образ Эвелины Тодд: необъяснимая резкая перемена в ее поведении, ее враждебные глаза, неубедительное вранье, что она не видела никаких снов и не знает Эйнсли. И еще этот «Ce Grand Trompeur», таинственное послание, оставленное убийцей. Он на время забыл о нем, но она так и не признала у него в кабинете, что знает французский (как это могло ускользнуть от него?). И на рассвете ему уже казалось, что маленькое, одетое в темное создание из прачечной при всей хрупкости вполне может, по крайней мере в его воспаленном сознании, оказаться смертоносной для человека силой, окутанной жаром и паром. Он вздрагивал под стегаными одеялами от каждого поскребывания в покрытые инеем окна и вспоминал пророческие слова Воскового Человека — «сила, с которой женщина может воздействовать на разум мужчины, посильнее любого ведьмина зелья», — страшась, что в любой момент она может выскочить из темноты, обвить его своими костлявыми конечностями и вонзить когти в тяжело бьющееся сердце.
Глава 10
Канэван жил в уютной конуре на самом верху крутой винтовой лестницы двенадцатиэтажной многоквартирной башни, нависшей над вокзалом Уэверли. В его прерывистый дневной сон вплетались свистки отъезжающих поездов и шипение спрессованного пара. По воскресным утрам он обыкновенно надевал свой полинявший однобортный пиджак, повязывал галстук, шел в какую-нибудь церковь Старого города без особого предпочтения — его родители были разных конфессий, а сам он полагал, что апостолы и вовсе не принадлежали ни к одной, — и бродил потом по отдаленным улицам, раздавая крохи эдинбургским бездомным собакам (по субботам городские жители не выставляли отбросы — наиважнейший источник, поддерживавший собачье существование, — чтобы их забрали мусорщики, и воскресенья становились для собак мрачными днями голода и отчаяния).
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.