Джон Гришэм - Признание Страница 22

— У тебя такой вид, будто ты вырвался из преисподней, — заметил Бернс.

— Спасибо. Не уверен, что здороваться со своим священником нужно именно так. Вчера я не смог сомкнуть глаз, Мэтью. Совсем. Ты посмотрел сайт?

— Да, минут десять в офисе. Я никогда не слышал о Драмме, но в его деле нет ничего необычного.

— Драмм невиновен, Мэтью, — заявил Кит с твердостью, удивившей его друга.

— Да, об этом говорится на его сайте. Но он не первый убийца, который заявляет о своей невиновности.

Они редко разговаривали о правосудии вообще и смертной казни в частности. Кит полагал, что, будучи прокурором, Мэтью наверняка являлся ее сторонником.

— Убийца сейчас здесь, в Топеке, Мэтью. Он был на воскресной службе и вполне мог сидеть рядом с тобой и твоей семьей.

— Я тебя слушаю.

— Его только что условно-досрочно освободили, определив на девяносто дней в «Дом на полпути». Он умирает от опухоли головного мозга. Вчера пришел ко мне за советом. Его несколько раз судили за изнасилование. Я разговаривал с ним дважды, и он признался — естественно, конфиденциально — в изнасиловании и убийстве этой девушки. Он знает, где тело, и не хочет, чтобы Драмма казнили. Он абсолютно разбит, подавлен и понимает, что через несколько месяцев умрет.

Мэтью покачал головой:

— Могу я поинтересоваться, какое ко всему этому ты имеешь отношение?

— Просто имею, и все! Я знаю правду. Вопрос заключается в том, что нужно сделать, чтобы остановить казнь.

— Господи Боже, Кит!

— Да, я обращался к Господу с этим вопросом и жду, что Он направит меня. А пока я пришел за советом к тебе. Я пытался связаться с адвокатом Драмма в Техасе, но ничего не вышло.

— А разве ты не должен хранить тайну исповеди?

— Должен. И я не собираюсь ее нарушать. А что, если убийца решит очиститься, рассказать правду и спасти невиновного от казни? Что тогда? Как нам следует поступить?

— Нам? Тебе не кажется, что ты слишком торопишься?

— Помоги мне, Мэтью. Я не знаю законов. Я читал материалы на сайте, пока у меня все не поплыло перед глазами, и чем дольше я читал, тем больше запутывался. Как можно осудить человека за убийство, если нет тела погибшего? Как можно верить признанию, если оно явно выбито полицией? Почему тюремным доносчикам разрешается давать показания в обмен на смягчение приговора? Как чернокожего обвиняемого может судить жюри присяжных, состоящее из одних белых? Как присяжные могут быть настолько слепы? Чем занимаются апелляционные суды? У меня много вопросов.

— Но я не смогу ответить на все, Кит. Однако самым главным, похоже, является первый: как остановить казнь?

— Об этом я тебя и спрашиваю, дружище, ведь это ты юрист.

— Ладно, ладно. Дай подумать. Тебе нужно выпить кофе, как считаешь?

— Да, я выпил всего полведра.

Они прошли по лестнице в маленький кафетерий, где нашли столик в углу. Кит отправился за кофе, и, когда он занял место, Мэтью сказал:

— Прежде всего необходимо найти тело. Если твой парень предъявит тело, адвокаты Драмма могут попытаться добиться отсрочки в суде. Если это им не удастся, то такую отсрочку может предоставить губернатор. Я не знаю тонкостей их судопроизводства. В каждом штате они свои. Если нет тела, то твой свидетель выглядит как обычный псих, желающий привлечь к себе внимание. Имей в виду, Кит, что в таких делах перед самой казнью адвокаты обязательно подают прошения и ходатайства. Адвокаты, занимающиеся смертными приговорами, знают, как обойти систему, и очень часто приведение приговора в исполнение откладывается. Возможно, у тебя гораздо больше времени, чем ты думаешь.

— В Техасе с этим не тянут.

— Что верно, то верно.

— Два года назад, когда до казни Драмма оставалась неделя, федеральный суд нашел какое-то нарушение. Даже не спрашивай, что именно, я читал об этом прошлой ночью, но так и не понял до конца. И все же, если верить сайту, сейчас рассчитывать на чудо больше не приходится. Драмм уже исчерпал свою долю везения.

— Самое главное — найти тело. Тогда не останется никаких сомнений, что твой парень говорит правду. Ты знаешь, где оно? Если да, то не говори мне, где именно. Просто скажи, что да.

— Нет, не знаю. Он назвал мне штат, ближайший город, упомянул кое-какие детали, но оговорился, что найти его будет трудно даже ему самому.

— Это в Техасе?

— В Миссури.

Мэтью покачал головой, сделал несколько глотков кофе и спросил:

— А если этот парень просто врет, Кит? Я повидал таких немало. Они никогда не говорят правды и врут просто по привычке. Они врут даже тогда, когда правда выгодна им самим. Они врут, давая показания в суде, и врут своим адвокатам. И чем дольше они находятся в тюрьме, тем больше врут.

— У него есть ее кольцо, Мэтью. Он носит его на дешевой цепочке на шее. Он выслеживал девушку, был одержим ею. Он показал мне кольцо. Я держал его в руках и внимательно осмотрел.

— Ты уверен, что оно настоящее?

— Если бы ты сам его увидел, то наверняка решил бы, что настоящее.

Мэтью снова сделал глоток и взглянул на часы.

— Тебе уже пора? — спросил Кит.

— Еще пять минут. Этот парень готов поехать в Техас и рассказать правду?

— Я не знаю. Он говорит, что если покинет пределы округа, то нарушит условия досрочного освобождения.

— По крайней мере в этом он не врет. Но если он все равно умирает, то какая ему разница?

— Я спрашивал его. Он ответил очень невразумительно. Кроме того, у него нет денег, чтобы куда-то поехать, и взять их неоткуда. Никто не захочет с ним связываться.

— Зачем ты звонил адвокату Драмма?

— Я в отчаянии, Мэтью. Я верю этому парню и верю, что Драмм невиновен. Может, адвокат несчастного знает, как поступить. Сам я этого не знаю.

Беседа прервалась. Мэтью кивнул двум другим адвокатам, устроившимся за соседним столиком, и, перекинувшись с ними парой фраз, снова взглянул на часы.

— Последний вопрос, — сказал Кит. — Чисто теоретический. Что, если мне удастся убедить парня поехать в Техас и рассказать правду?

— Ты же сам говорил: он не может.

— Да, но если я сам его туда отвезу?

— Нет, черт возьми, Кит, ни в коем случае! Тогда ты станешь соучастником преступления. Об этом не может быть и речи!

— И чем это чревато?

— Трудно сказать, но неприятности точно будут, не исключено, что тебя даже могут лишить сана. В тюрьму вряд ли посадят, но от этого не легче.

— А как же ему туда добраться?

— Ты ведь говорил, он пока не собирается ехать.

— Да, но если соберется?

— Давай не будем торопить события, Кит. — Мэтью в третий раз посмотрел на часы. — Послушай, мне надо бежать. Давай позже где-нибудь перекусим на скорую руку и тогда поговорим.

— Хорошая мысль.

— Тут, на углу улицы, есть довольно приличное кафе «Эппис». Мы можем занять угловую кабинку и спокойно все обсудить.

— Я знаю это место.

— Тогда до встречи в полдень.

За конторкой в вестибюле Анкор-Хауса сидел тот же постоялец с недовольной гримасой на лице, который был здесь во время первого визита Кита. Погрузившись в разгадывание кроссворда, он вовсе не обрадовался, что его отрывают от такого важного дела, и сообщил, что Бойетта нет.

— Он пошел на работу? — не отступал Кит.

— Нет, он в больнице. Увезли вчера вечером.

— А что случилось?

— Приступ, судороги. У парня куча проблем.

— В какую больницу?

— Я не работаю на «скорой». — С этим словами он вернулся к кроссворду, давая понять, что беседа закончена.

Кит отыскал Бойетта на третьем этаже больницы Святого Франциска. Тот лежал в палате на двоих у окна. Кровати разделяла тонкая занавеска. Поскольку Кит регулярно навещал прихожан в больнице, медсестра знала его, и он объяснил, что мистер Бойетт посещал его церковь и просил прийти. Этого было достаточно.

Бойетт не спал, ему поставили капельницу. Увидев Кита, он улыбнулся и протянул свободную правую руку для вялого рукопожатия.

— Спасибо, что пришли, пастор, — произнес он слабым хриплым голосом.

— Как ты себя чувствуешь, Тревис?

Прошло не меньше пяти секунд, прежде чем тот ответил:

— Хорошие лекарства. Мне лучше.

— Что случилось? — спросил Кит, хотя и знал ответ заранее.

Бойетт перевел взгляд на окно, хотя не мог видеть ничего, кроме серого неба. Прошло еще десять секунд.

— Когда вы ушли, пастор, я сильно перенервничал. Голова просто раскалывалась от боли. Потом я потерял сознание, и меня привезли сюда. Сказали, меня била дрожь и сотрясали судороги.

— Мне очень жаль, Тревис.

— Это ваша вина, пастор. Все из-за вас. Это вы заставили меня так нервничать.

— Мне действительно очень жаль, но не забывай, что ты сам пришел ко мне, Тревис. Тебе потребовалась моя помощь. Ты сам рассказал мне о Донти Драмме и Николь Ярбер, о которых я прежде ничего не знал. Что сделано, то сделано. Не я нашел тебя.