Лорел Гамильтон - Смертельный танец Страница 29

Я уставилась на нее и чуть не спросила почему. Ее возраст давил на меня просто физически. Шестьсот лет – вдвое, если не больше, старше Жан-Клода. Так почему босс – он? Ответ я прочитала кожей, он был как холодный ветер. Силы не хватает. Она не была Мастером вампиров, и никакой стаж этого не изменит.

На что это ты уставилась? – спросила она, заглянула мне в глаза и покачала головой. – Она действительно иммунна к нашему взгляду.

К твоему взгляду, – уточнила я.

Она уперлась руками в бедра:

И что это должно означать?

То, что в тебе соку не хватит меня подавить.

Она шагнула вперед:

А если я малость соку из тебя выдавлю?

Вот этот момент, когда из-за отсутствия кобуры можно погибнуть. Нож я могла выхватить, но если я не хочу, чтобы она подходила близко, это не поможет. Можно сунуть руку в сумочку – мало кто ожидает, что в такой маленькой сумочке есть пистолет. Конечно, если Лив сообразит, что я делаю, она успеет меня опередить. С кобурой я бы попробовала, с сумочкой на ремне и пробовать не стоит. Вампиры все достаточно быстры.

Сколько у вас на счету ликвидаций вампиров, Анита? – спросил Жан-Клод.

Вопрос меня удивил, а ответ еще больше удивил Лив.

Больше двадцати легальных ликвидаций.

А сколько всего, ma petite?

Не знаю, – ответила я. Вроде бы больше тридцати, но я, честно говоря, уже не помнила. Не помнила, сколько отняла жизней. Плохой признак.

Лив из моих, ma petite. При ней вы можете говорить откровенно.

Я покачала головой:

Никогда не сознавайся в убийствах перед незнакомыми, Жан-Клод. Правило такое.

Лив поглядела на меня, и то, что она увидела, ей не понравилось.

Значит, это и есть Истребительница. – Она покачала головой. – Маловата что-то...

Она обошла меня, рассматривая, как лошадь на ярмарке. Когда она зашла мне за спину, я открыла сумочку, и когда она вернулась на место, пистолет был уже у меня в руке. Я, конечно, могла стрелять и из сумочки, но зачем, если нет необходимости?

Лив еще раз покачала головой.

Хорошенькая, но не особо впечатляет. – Лив встала позади Жан-Клода, закинув сильные руки ему на плечи, провела ниже и остановилась на талии, гладя пальцами его тело. Она уже начинала меня сильно доставать.

Я могу сделать для тебя такое, чего ни один человек не может, Жан-Клод.

Ты грубо ведешь себя с Анитой. Второй раз я тебе это повторять не буду.

Лив отпустила его и встала между нами.

Великого Жан-Клода довела до целомудрия маленькая человечица. Все смеются у тебя за спиной.

До целомудрия? – переспросила я.

Жан-Клод поглядел на меня и вздохнул.

Пока вы не перестанете строить из себя монашенку, ma petite, мне тоже приходится изображать монаха.

У меня глаза полезли на лоб, и я ничего с этим не могла сделать. Я знала, что и я, и Ричард имели когда-то роман и с тех пор хранили целомудрие. Но о Жан-Клоде я никогда не думала и не думала, каким образом он удовлетворяет свои потребности. А если бы и думала, то воздержание я исключила бы из рассмотрения.

Кажется, я вас удивил, ma petite.

Я думала, что каждый, кто так излучает секс, как вы... просто я об этом не думала.

Но если бы вы узнали, что я сплю с другой женщиной, живой или мертвой, встречаясь при этом с вами, что бы вы сделали?

Бросила бы вас тут же.

Вот именно.

Лив засмеялась – некрасивым, лающим смехом.

Даже твоя человечинка тебе не верит.

Жан-Клод повернулся к ней, и глаза его горели сапфировым пламенем.

Ты говоришь, что все смеются мне в спину.

Она кивнула, все еще смеясь.

Но только ты смеешься мне в лицо.

Смех оборвался, будто щелкнули выключателем. Она глядела на него.

Чуть больше покорности, Лив. Или это вызов моей власти?

Она вздрогнула.

Нет, я хотела... то есть я не хотела.

Он просто смотрел.

Тогда не лучше ли тебе попросить у меня прощения?

Она упала на одно колено. Вид у нее не был испуганным – или не больше, чем если в обществе допустишь серьезный промах и пытаешься его загладить.

Я прошу прощения, Мастер. Я забылась.

Да, ты забылась, Лив. Не превращай это в привычку.

Лив поднялась с колена, улыбчивая, радостная, прощенная. Только и всего. Политика висела в воздухе густой пеленой.

Просто она совсем не выглядит такой опасной, как ты говорил.

Анита, – попросил Жан-Клод, – покажите ей, что у вас в руке.

Я сдвинула сумочку, показав пистолет.

Я бы уже держала в руках твое горло раньше, чем ты наставила бы эту игрушку.

Нет, – сказала я, – не вышло бы.

Это вызов? – спросила она.

Шестьсот лет жизни, с точностью до десяти лет в ту или другую сторону, – сказала я. – Не выбрасывай такое ради минутной рисовки.

Откуда ты знаешь мой возраст?

Я улыбнулась:

Лив, я сегодня действительно не в настроении блефовать. Не испытывай меня.

Она смотрела на меня, щуря свои потрясающие глаза.

Ты некромант, а не просто подъемщик трупов. Я тебя слышу у себя в голове, почти как другого вампира. – Она повернулась к Жан-Клоду. – А почему я ее раньше не слышала?

Ее сила вспыхивает, когда ей угрожают.

Это было ново и для меня. Насколько я знала сама, я никакой силы в тот момент не применяла. Но вслух я не стала этого говорить. Не время было задавать глупые вопросы, да и умные тоже.

Лив шагнула в сторону, почти испугавшись.

Через час открытие, у меня еще много работы. – И она направилась к двери, не сводя с меня глаз.

Я смотрела ей вслед, довольная ее реакцией, но не понимая ее.

Пойдемте, Анита, – сказал Жан-Клод, – я хочу показать вам мой клуб.

Я пошла вслед за ним, по клубу. Старый склад перестроили, выпотрошили, так что осталось три этажа с перилами на каждом ярусе. Главный танцевальный зал был огромный, сияющий, освещенный скрытым светом, лившимся непонятно откуда.

С потолка свисали какие-то предметы. Сначала я решила, что это тела, но это были манекены – резиновые куклы в натуральную величину, из тех, что используют в испытаниях автомобилей на разрушение. Некоторые были голыми, некоторые завернуты в целлофан, черную кожу или винил. Была резиновая кукла в металлическом бикини. Они свисали с потолка на цепях разной длины. Фигуры составляли мобиль.

Очень необычно, – сказала я.

Их создал специально для клуба подающий надежды молодой художник.

У него получилось.

Я сунула пистолет обратно в сумочку, но закрывать ее не стала. Так его можно было вытащить неожиданно быстро, а к тому же я не могла разгуливать всю ночь с заряженным пистолетом в руке. В конце концов, руку начинает сводить, как бы ни был мал пистолет. Жан-Клод поплыл через танцевальный зал, я за ним.

Лив меня испугалась. Почему?

Он грациозно обернулся, улыбаясь:

Вы же Истребительница.

Я покачала головой:

Она сказала, что ощущает меня у себя в голове, как другого вампира. Что она имела в виду?

Он вздохнул:

Ma petite, вы некромант, и ваша сила растет, когда вы ею пользуетесь.

Так чем же это могло испугать шестисотлетнего вампира?

Вы неумолимы, ma petite.

Это одно из моих лучших качеств.

Если я отвечу на ваш вопрос, вы будете вместе со мной радоваться моему клубу и будете моей дамой, пока не появится убийца?

Спасибо, что напомнили.

Вы не забывали.

Да, не забывала. Ладно, ответьте на мой вопрос, и я буду изображать вашу даму.

Изображать?

Бросьте играть словами и ответьте на вопрос. На два вопроса. – Я вспомнила еще один вопрос, на который мне нужен ответ.

Он приподнял брови, но кивнул.

В фольклоре, в распространенных мифах вампирам приписывают умения, которыми мы не владеем: управлять погодой, перекидываться животными. Считается, что некроманты могут управлять мертвыми всех видов.

Управлять? Вы имеете в виду не только подъем зомби?

Да, ma petite, не только.

И Лив испугалась, что я подчиню ее себе?

Нечто вроде этого.

Но это нелепо. Я не могу командовать вампирами.

И при этих словах я сразу пожалела, что их сказала. Это была неправда. Я однажды подняла вампира. Один раз. И мне хватило этого одного раза.

Очевидно, что-то на моем лице выразилось, потому что Жан-Клод тронул меня за щеку.

Что случилось, ma petite? Что наполнило ваши глаза таким... ужасом?

Я открыла рот и солгала:

Если бы я умела командовать вампирами, Серефина не уделала бы меня начисто два месяца назад.

На его лице выразилось сочувствие.

Она мертва, ma petite, мертва воистину и окончательно – вашими стараниями.

Он наклонился ко мне, коснулся губами моего лба, шелковыми мягкими губами, придвинулся ближе, и мне стало легче.

От чего дико выросло чувство вины. Да, меня все еще преследовали кошмары о Серефине, и это была правда. Стоило произнести ее имя, и у меня сводило под ложечкой. Из всех вампиров, с которыми мне приходилось иметь дело, она ближе всех была к тому, чтобы мной завладеть. Не убить – это рано или поздно все равно случится. Нет, она чуть не сделала меня вампиром. Она предложила мне нечто куда более драгоценное, чем секс или власть, – она предложила мир. Это была ложь, но ложь бывает разная. Эта была хороша.