Пол Сассман - Пол Сассман Исчезнувший оазис Страница 3

— Дрыхнут, — объявил он и захлопнул дверь. — Оба. В полном отрубе.

— Может, заглянуть к ним в чемоданчик? — спросил второй пилот, отхлебывая из бутылки и передавая Рейтеру. — Пока они, как говоришь, в отрубе?

— Не лучшая мысль, — отозвался штурман. — У них пушки. Как минимум у Омара. Видел под пиджаком, когда его пристегивал. Не то «глок», не то «браунинг». Приглядываться было некогда.

Второй пилот закачал головой:

— Не нравится мне все это, ой как не нравится. Еще на взлете почувствовал — добра не жди.

Он встал, разминая ноги, прошел в тыл кабины, взял из стенного шкафчика брезентовую планшетку и уселся на место.

— Хочешь заснять мой хрен крупным планом? — спросил Рейтер, увидев, как тот, пошарив в сумке, достает фотокамеру.

— Прости, Курт, — объектив мелковат.

Штурман подался вперед.

— «Лейка»?

Второй пилот кивнул:

— «М-6». Купил пару недель назад. Думал, удастся поснимать в Хартуме. Никогда там не бывал.

Рейтер хмыкнул и, приложившись к бутылке, передал ее через плечо штурману. Второй пилот вертел в руках камеру.

— Помнишь бабу, которую я окучивал в последнее время?

— Толстозадую, что ли? — спросил штурман.

Второй пилот ухмыльнулся и помахал фотоаппаратом.

— Сделал с ней пару кадров перед вылетом.

Рейтер оживился.

— Каких кадров?

— Вроде художественных, — ответил второй пилот.

— Это как?

— Ну знаешь — художественных.

— Да не знаю я ни черта!

— Красивых. Вкусных. Чулочки, подвязки, она лежит у меня между коленей, банан у нее на…

Рейтер выпучил глаза, похотливо сглотнул слюну. Штурман у них за спиной ухмыльнулся и начал мурлыкать себе под нос популярную песенку о толстозадых девицах. Второй стал подпевать, а за ним и Рейтер, пока вся троица не грянула хором, прихлопывая в такт по подлокотникам. Спели припев один раз, второй и уже шли на третий круг, когда пилот вдруг замолчал и вытянулся вперед, глядя за окно. Его товарищи вывели еще пару строчек и тоже затихли, сообразив, что Рейтер вышел из хора.

— Что случилось? — спросил второй пилот.

Курт Рейтер кивнул за окно. Вдалеке, прямо по курсу, словно гора выросла: плотная, клубящаяся мгла поднималась от самого пустынного дна высоко в небо и тянулась от горизонта к горизонту. Трудно было судить наверняка, но она будто бы еще и двигалась, шла прямиком на самолет.

— Это что? — спросил штурман. — Туман?

Рейтер промолчал — только прищурился, глядя, как тьма методично подступает ближе.

— Песчаная буря, — ответил он через минуту.

— Господи! — Второй пилот присвистнул. — Ты только глянь!

Рейтер ухватил штурвал и потянул на себя.

— Надо подняться выше.

Они взмыли на пять с половиной тысяч метров, потом на шесть с половиной. Все это время ураган неудержимо надвигался, засасывая землю, скрывая ее из виду.

— Черт, быстро наступает! — выругался Рейтер.

Он поднял самолет еще выше, под самый «потолок», почти на семь тысяч метров. Стена мглы подобралась так близко, что можно было увидеть ее очертания — гигантские пыльные складки и пуфы, налегающие друг на друга и беззвучно ползущие по пустыне. Самолет начало трясти и подбрасывать.

— Нет, не облетим, — произнес второй пилот.

Тряска стала ощутимее, в кабину проникло тихое шипение — песчинки и мусор стучали по окнам, корпусу.

— Если хоть горсть попадет в двигатели…

— Нам хана, — закончил за него Рейтер. — Попробуем сдать назад и обогнуть ее сбоку.

Буря, казалось, набирала обороты. Словно подслушав разговор в самолете, пыльное облако волной устремилось вперед и покрыло без того малую дистанцию. Рейтер начал закладывать вираж влево. У него на лбу сверкнули бусинки пота.

— Нам бы как-нибудь развернуться…

Его прервал громкий хлопок по правому борту. Почти одновременно самолет резко повело в ту же сторону и закрутило. Нос устремился вниз, индикаторы предупреждения ожили и замигали, как рождественская гирлянда.

— Боже мой! — всполошился штурман. — Господи!

Рейтер отчаянно выравнивал самолет, который стремительно кренился к вертикали. Из шкафчиков за спиной посыпалась аппаратура, опорожненная бутылка водки скользнула по полу и разбилась о выступ борта.

— Огонь в правом двигателе! — вскричал второй пилот, мельком озираясь на крыло. — Пышет будь здоров, Курт!

Тот отчаянно матерился.

— Подача топлива падает. Подача масла падает. Высота шесть пятьсот… и тоже падает. Уходи с разворота… Боже, огонь повсюду!

__ Глуши мотор и врубай огнетушитель! — проревел рейтер. — Джерри, мне нужно знать, где мы. Только быстро!

Пока штурман судорожно определял координаты, а второй пилот щелкал выключателями, Рейтер продолжал бороться с управлением. Самолет терял высоту, сорвавшись в широкий штопор. Буря подступала чуть ли не вплотную, мелькая перед окном кабины, как торец отвесной скалы.

— Шесть тысяч высота! — сообщил второй пилот. — Пять семьсот… шестьсот… пятьсот. Выравнивай нос и уводи нас отсюда, Курт!

— Еще предложения будут? — Судя по голосу, Рейтер был на грани паники. — Джерри, мать твою!

— Двадцать три градуса тридцать минут северной, — отозвался штурман, — и двадцать пять градусов восемнадцать минут восточной.

— Далеко до аэродрома?

— Что? Мы посреди Сахары! Какие аэродромы! До Дахлы триста пятьдесят километров, до Куфры…

В этот миг дверь кабины распахнулась, и внутрь ввалился давешний египтянин, хватаясь за штурманское кресло, пока самолет подбрасывало и крутило.

— Что происходит? — заорал он. — Говорите, в чем дело!

— В бога-душу-мать! — проревел Рейтер. — Назад, ты, псих еги…

Продолжить он не смог, потому что в эту секунду буря ринулась вперед и поглотила их целиком, подбросив «Ан» в воздух и затем швырнув вниз, точно он был из бальсы. Египтянина приложило лицом о подлокотник кресла, рассекло голову. Левый двигатель зафыркал, кашлянул и сдох.

— Дайте сигнал «SOS»! — крикнул Рейтер.

— Нет! — прохрипел египтянин, ощупывая распоротый скальп. — Радиотишина! Мы так условились!

— Давай, Руди!

Второй пилот уже включил передатчик.

— «SOS», «SOS». Виктор, Папа, Сьерра, Майк, Танго четыре семь три. Нужна помощь. Оба двигателя вышли из строя. Повторяю: оба двигателя вышли из строя. Положение…

Штурман опять огласил координаты, а второй пилот продиктовал их в микрофон, потом повторил все сначала еще и еще, пока Рейтер выкручивал штурвал. И пока болтало без двигателей по воле бури, бороться было бесполезно. Они продолжали падать, стрелка альтиметра неугомонно кружила против часовой. Щелчок отметил высоту в пять тысяч, затем в четыре, три, две… Вой ветра снаружи стал еще оглушительнее, турбулентность — еще яростнее. Самолет несло в самый центр урагана.

— Снижаемся! — прокричал Рейтер, когда пролетели отметку в полторы тысячи метров. — Пристегните Омара!

Штурман бросил складное кресло на спинку сиденья второго пилота и втиснул туда окровавленного пассажира, затем пристегнул его и пробрался назад к себе.

До земли оставалось меньше тысячи метров. Рейтер опустил закрылки и включил крыльевые интерцепторы в отчаянной попытке сбросить скорость.

— Шасси выпускать? — прокричал второй пилот. Его голос почти потонул в завывании ветра и дробном стуке песка и сора по фюзеляжу.

— Слишком опасно! — отозвался Рейтер. — Внизу камни, нас кувыркнет!

— Шансы есть?

— Ниже нуля.

Он продолжал тянуть штурвал на себя под сдвоенный вопль «Аллах акбар!» из салона, а второй пилот и штурман, оцепенев от ужаса, как завороженные следили за стрелкой альтиметра, проходящей последние сотни метров.

— Если выберемся, Руди, покажешь мне свои снимки! _ проорал Рейтер за миг до удара. — Слышишь? Я должен увидеть эти сиськи и задницу!

Альтиметр показал ноль. Рейтер в последнюю секунду рванул штурвал, и нос самолета каким-то чудом приподнялся, так что они, несмотря на скорость четыреста километров в час, все-таки выровняли корпус параллельно земле. Раздался жуткий сокрушительный удар, от которого египтянина выбило из кресла и швырнуло сначала об потолок, потом об переборку. Его шея хрустнула, как сучок под ногой. Их подбросило и уронило снова. Огни кабины потухли, стекло левого борта брызнуло внутрь и сбрило Рейтеру пол-лица, будто скальпелем. Его истошный вопль потонул в яростном штормовом реве, сквозь пробоину ворвались удушающие клубы пыли и песка.

Почти с километр самолет несся по земле, подпрыгивая, но все же не сходя с прямой, как вдруг он будто задел незримое препятствие и сорвался в разворот. Четырнадцатитонный «Ан» закружило, точно лист на ветру. Огнетушитель оторвался от стены и угодил штурману в ребра: грудная клетка хрустнула, словно фарфоровая. Дверь стенного шкафчика слетела с петель и проломила Рейтеру затылок. Кабина вращалась, как центрифуга, и внутри уже нельзя было разобрать, куда и с какой скоростью они движутся, — все смешалось. Спустя, казалось, целую вечность (хотя на деле прошли секунды) фюзеляж сбавил обороты от трения днища по песку и вскоре замер, качнувшись носом кверху, точно на приподнятом скальном гребне.