Дж. Лэнкфорд - Тайный мессия Страница 3

В течение двух месяцев он слушал, как Пол Джозеф проповедует, обращаясь к самомнению и кошелькам своей богатой паствы. Соломон был его любимчиком: «Во дни благополучия пользуйся благом…» [6] Но никогда: «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его» [7]. Зак был уверен – если заглянуть под набожную маску Пола Джозефа, там отыщется громадное самолюбие, но никак не вера.

– К тому же…

– К тому же? – поддразнил он.

– Я собираюсь помочь его миссии в Африке. Я отправлюсь туда.

– Вот как? Хм-м…

Данлоп решил поторопиться с их уик-эндом.

– Что ж, ладно, если тебе так хочется.

И все-таки он не видел причин тонуть в вызывающем зевоту монологе Пола Джозефа.

– Послушай! Ты отправляйся, а у нас с Ахмедом есть планы на сегодняшний вечер. Я не хочу их отменять. Думаю, он собирается поговорить со мной насчет работы.

Он знал: если что-то в глазах Зении и могло быть важнее бога, так это бизнес, получение наличных, предпочтительно неприлично крупными суммами.

– Ой, прости, – сказала она. – Почему ты сразу меня не предупредил? Да, конечно, занимайся сегодня вечером работой. Я и сама прекрасно управлюсь. Я оставлю что-нибудь в холодильнике на тот случай, если меня не будет дома, когда ты вернешься, – что-нибудь вкусненькое.

Он знал, что именно она оставит.

– Я тебя люблю, Зения. Насладись проповедью Пола Джозефа.

– И я тебя люблю, – сказала жена и дала отбой.

Зак прикончил свое питье. Еда в бутылке, из тех зеленых суперфудов [8], всегда помогала ему пережить день. Он сунул в сумку пустую бутылку и уставился на туристов. После их погони за удачей яйца просто блестели. С точки зрения Зака, Пол Джозеф имел примерно такой же шанс пообщаться с богом, как этот бык – защитить свои тестикулы.

Данлоп знал это потому, что в его жизни была истинно религиозная встреча. Она не давала ему сбиться с пути, когда он делал деньги, в отличие от тех, у кого было меньше морали. Зения надеялась на сотни миллионов, которые получали его топовые коллеги с Уолл-стрит, но Заку было довольно и десятков миллионов.

Конечно, в его религиозный опыт никто не верил ни тогда, ни теперь.

Мобильник зазвонил – пришла новая эсэмэска. Доу [9] упал на триста пунктов. Маклеры фирмы как безумные ринулись обратно в офис. Конечно, мимо промелькнул Ахмед, отдавая по телефону указания, какие именно – Зак понятия не имел. Все на Уолл-стрит знали, что большие интересы втайне манипулируют рынком, чтобы предотвратить крах. В эти дни графики Доу менялись, как сейсмические карты. Требовалось быть экстрасенсом, чтобы знать, что делать. Или очень умным человеком.

Зак послал эсэмэску Блэкману: «Доу «Амер-кан» сильно снизился. Покупай еще».

Они сделают состояние.

Повинуясь внезапному импульсу, Данлоп встал, швырнул пакет в урну и поднял руку, подзывая проезжающее такси. Такси резко остановилось, потом подрулило к обочине.

– В Центральный парк, – сказал Зак таксисту. – К Воротам мальчиков [10].

Он сел в машину и захлопнул дверцу.

– Это сразу к северу от Девяносто шестой на западе Центрального парка.

– Будет сделано.

Такси тронулось, но Зак не замечал, как улицы проносятся мимо. Он мысленно снова стал подростком, каким был темной ночью восемнадцать лет тому назад. По приказу могущественного человека его отец-конгрессмен пытался объявить незаконным клонирование, которое было во всех новостях. Источник ДНК? Туринская плащаница. В знак неповиновения Зак с помощью Интернета создал всемирную организацию под названием OLIVE – «Господь наш из пробирки» [11]. Он учинил большой шурум-бурум, устраивая по всему миру молитвенные бдения.

Такси остановилось, Зак расплатился с водителем, вылез и двинулся к парку. В течение многих лет сюда выстраивались длинные очереди, потому что ходили слухи, что здесь родился клон Иисуса, но город устал от этого, и людей начали разгонять. Теперь нельзя было зажигать свечи, ставить тут статуэтки младенца Иисуса, оставлять цветы, молитвы, письма и рисунки своих умерших детей, петь гимны, произносить речи, собираться группами или выстраиваться в длинные очереди до Глен-спан-арк, не спровоцировав вмешательство полиции. Всех, носивших знаки OLIVE, арестовывали на месте за нарушение общественного порядка. Те, кто все-таки приходил, понимали, что нужно являться поодиночке и не устраивать никаких религиозных шоу.

Зак познакомился с Зенией на собрании OLIVE, но, поскольку ей нравилось быть на стороне победителей, она никогда больше на них не появлялась. Она не была бы и на Масличной горе, когда распинали Христа. У Зака, которому везло всю жизнь, не было ее потребности побеждать.

Он осторожно миновал дежурившего у парка конного полицейского и, небрежно посвистывая, пошел к Глен-спан-арк. Там он посмотрел налево, на водопад, потом вниз по течению, на мрачные серые камни, и вступил в священную тень под аркой. Это место походило на маленький кафедральный собор.

Зак вспомнил, как он помогал младенцу и его матери спастись от преследователей. Он недолго видел лицо новорожденного, но никогда его не забудет. В новостях говорили, что эти двое мертвы. Данлоп в этом сомневался. Зато доподлинно знал, что десять лет спустя некая женщина объявилась в Нью-Йорке, предположительно вынашивая второго клона. Зак не верил во второго клона, как и в то, что первый ребенок мертв.

Никто с тех пор не видел этой женщины и ничего не слышал о ней.

Если бы клон когда-нибудь объявился, Зак охотно возродил бы OLIVE – ведь люди истребляли друг друга, Коннектикут трясло, а пчелы вымирали [12].

Он лишь изредка рисковал явиться сюда, чтобы вознести молитву или поразмышлять, вспоминая лицо младенца. Если бы у него на службе узнали о таком его времяпрепровождении, им бы это определенно не понравилось, а еще меньше понравилось бы, что Зак основал OLIVE. Но, поскольку на бирже шла азартная игра, он не рисковал наткнуться на кого-нибудь из служащих «Силвермен Алден инвестментс».

Он никогда не видел, чтобы личности, подобные Полу Джозефу, приходили к Глен-спан-арк. Такие люди не верили, что здесь на самом деле мог родиться самый важный ребенок за две тысячи лет.

Глава 3

Сперва мы с Джессом обнялись в такси, потом обнялись снова, не в силах сдержать радостное возбуждение. В конце концов выпрямились и попытались вести себя нормально.

– Здесь есть место, где мы могли бы остановиться? – шепотом спросил Джесс.

Я знала идеальное место.

– Vorremmo andare all’hotel Parco San Marco, – сказала я шоферу.

«Нам бы хотелось отправиться в гостиницу «Парко Сан-Марко».

Всякий раз, когда я приезжала на субботний рынок в Порлеццу, я обедала там. Это была семейная гостиница, где всегда было полно смеющихся детей, которые заставляли меня думать о Джессе.

– Si, signora, – ответил шофер.

Он поехал от переправы Менаджио по идущему вдоль озера шоссе 340 в Чиму, где находилась гостиница.

Не имея возможности разговаривать свободно, мы сидели молча, держась за руки, и мурлыкали: «Иди, разнеси ты весть» [13]. Джесс улыбался моему выбору песни, пока мы двигались к швейцарскому берегу озера Лугано. Трудно описать красоту здешних мест: это похоже на Эдем с озером посередине, окруженным крутыми предгорьями Альп. Только теперь тут не было никакого снега, поскольку стояла ранняя осень.

По берегу озера рассыпались городишки с красными черепичными крышами. Самая сочная зелень на прекрасных деревьях, самые роскошные цветы, покрывающие холмы и пестреющие на клумбах. Позвольте солнцу целовать воду, на которой покачиваются белые лодки, поместите в небо радугу – и вы получите озеро Лугано таким, каким оно бывает почти каждый день.

Чтобы завязать беседу, которая не напугала бы шофера до смерти, я сказала:

– Однажды я поискала, что значит название озера – Лугано. Оно происходит от латинского слова lucus, которое означает «священный лес».

– Какая древность! Я рад, что ты приехала сюда.

Я кивнула, все еще слишком ошеломленная, чтобы ответить по-другому.

Несколько минут спустя мы съехали с идущей вдоль озера дороги и остановились у гостиницы «Парко Сан-Марко».

Ее озаренные солнцем стены, поднимаясь уступами на склоне холма, делали гостиницу похожей на неаккуратный лимонный пирог. Оранжевые черепицы крыши напоминали слои глазури.

Я чуть не забыла расплатиться с шофером, слишком быстро выскочив из машины. Мы подошли к стойке администратора, находившейся за стеной из матового стекла, которая грубо скрывала от глаз посетителей царивший снаружи рай. Если не считать этих стеклянных перегородок, остальные стены и пол здесь были каменными. Глиняные цветочные горшки, стеклянные столики и уютные кресла.

Мы сказали:

– Buon giorno signores and signoras! [14]

Мужчина и женщина за столом вежливо, но испытующе посмотрели на нас. Я надеялась, что они не испытывают тех чувств, какие испытывали люди на рынке. Уж наверняка не каждый день в их вестибюль входит блаженство на двух ногах.