К Хэллоуину. Лифт: кошелёк или смерть - Christy Cher Страница 3

Странный звук заставил меня отвлечься от всепоглощающего отчаяния, захватившего мой разум. Я подвинулся ближе и приложил ухо к плотно сомкнутым дверям лифта, чтобы убедиться, что мне не послышалось.

Шаги! Далеко, но я мог бы докричаться до человека, кому они принадлежали. «Помощь близко!» — повторял я снова и снова.

Во мне затеплилась надежда. Я почувствовал себя лучше. Даже подхватил с пола рюкзак, готовый покинуть ловушку, в которую угодил.

— Эй! Вы меня слышите?! Я здесь! Застрял в лифте! Пожалуйста, помогите мне!

Для пущего эффекта я принялся стучать кулаками, желая привлечь внимание своего спасителя.

Шаги стихли.

Они стихли лишь затем, чтоб, в ту же секунду, как я перестал кричать, раздаться вновь. Все органы внутри меня сделали сальто, когда эти шаги начали ускоряться. Всё быстрее и быстрее.

Бег.

Охота.

Я снова отшатнулся, вжавшись в стену, где недавно висело зеркало. «Что происходит? Что за чертовщина!» — крутилось у меня в голове. Со стороны я выглядел как загнанный в ловушку зверь. Пот стекал градом, зубы стучали в нервном возбуждении. Я был на грани и даже перестал дышать от страха, которого никогда в своей жизни не испытывал. Это был первобытный страх, ни с чем не сравнимый. И я бы никому не пожелал пережить его!

Кто-то бежал ко мне. И этот кто-то вряд ли хотел мне помочь.

Я понял это прежде, чем нечто врезалось в дверь лифта с другой стороны. Кабину тряхануло, и я осел на пол, раскрыв от ужаса глаза и выставив перед собой рюкзак.

Когда послышался скрежет, по позвоночнику пробежали выворачивающие наизнанку мурашки. Это было хуже, чем провести сломанным ногтем по железной трубе! Понятия не имею, откуда, но во мне обнаружилась частичка смелой версии меня. Я за долю секунды перевоплотился в человека, который не верил в сверхъестественное и в принципе не боялся всяких баек о призраках, вампирах, оборотнях и прочей нечисти.

«Кто-то пытается меня напугать! Сегодня же Хэллоуин! Какой-то пацан решил, что это весело! Вот и всё объяснение! А я, дурак, повёлся!» — мысленно успокоил я себя.

— Кто там? Эй! Я сообщу в полицию! Думаете, это смешно? Будет очень смешно, когда вас заберут в отделение! — Скрежет усилился. — Вот, значит, как! Что ж, вам же хуже! Думаете, мне страшно? Нет. Я зол. Я очень зол!

Пока я ругался, во мне действительно кипел гнев. Как только я замолчал, страх вернулся. Больше ничто не могло удержать меня от паники. Я открыл рюкзак, чтобы отвлечься. В нём не было ничего ценного, кроме батона, который…

— Твою мать! Блин!

Я выронил буханку, покрывшуюся плесенью. А затем и рюкзак, оказавшийся полным самых настоящих опарышей! Мой отец часто брал меня в детстве на рыбалку, и вид этих созданий был для меня знаком.

Пнув рюкзак в сторону испорченной буханки хлеба, я отошёл так далеко от них, насколько мне позволяла кабина лифта.

Скрежет прекратился. Я старался дышать ровно, считая в уме от одного до десяти. Помогало ли это? Сложно сказать. Понятие времени испарилось, оставив меня наедине с пустотой, вновь давшей о себе знать.

Один. Опасность. Охота.

Меня не хотели напугать. Меня хотели убить.

Перебирая в уме всех своих недругов, я пытался определить, кто из них готов был пойти на преступление. Конфликтный ли я человек? Скорее, нет, чем да. Как бы ни любил твердить отец, что нужно всегда отстаивать честь семьи, будь то слова или кулаки, я склоняюсь больше к дипломатии и смирению, которым когда-то учила меня мать. Сглаживать острые углы не так уж и просто, но мне это удавалось. Так что же тогда скрывалось за всей этой историей?

— Меня кто-нибудь слышит? — Я вздрогнул, услышав рядом женский голос, наполненный отчаянием и безысходностью. — Пожалуйста, скажите, что я не одна. Кто-нибудь! Мне нечем дышать. Нечем… — Женщина, действительно, начала с шумом глотать воздух, и я поспешил её успокоить.

— Эй! Я вас слышу! Я застрял в лифте.

Женский голос смолк. Стоило подумать, что она плод моего воспалённого воображения! Но, спустя минуту, она заговорила вновь, отметая мою наспех состряпанную версию.

— Вы здесь? Вы рядом? — Она всё ещё нервничала, и её голос срывался, как у астматика. — Я застряла в лифте.

— Серьёзно? Я тоже застрял!

— Как же так? Что делать? — Женщина обратилась ко мне с надеждой в голосе, которой я, увы, лишился. — Мне тяжело дышать. Я задыхаюсь!

— Вы… Попробуйте успокоиться! Думаю, это всё из-за…

Я запнулся. Внезапная догадка пронзила меня, будто кто-то вылил ушат ледяной воды мне на голову. Сделав пару шагов в сторону, я упёрся спиной о противоположную стену лифта, в очередной раз позабыв о скромных размерах кабины.

Как могла женщина попасть в ту же ловушку одновременно со мной, если в нашем доме был всего один лифт? Это я находился в нём! Я!

Кто же тогда говорил со мной?

Голос доносился откуда-то из-за стены кабины лифта. Так, будто рядом находился его близнец. Но я был уверен на все сто процентов, что этого быть не может! Я жил в этом доме достаточно давно, чтобы запомнить количество подъёмных устройств!

— Пожалуйста, не молчите! Мне страшно! — Женский голос вернул меня в страшную явь. — Нечем дышать!

— Как… как вас зовут? — спросил я о первом, что в голову пришло.

— Офелия.

Я не смог сдержать смех. И, пожалуй, он длился дольше, чем я ожидал. Нервы сдали. Успокоившись, я снова обратился к женщине.

— Офелия, значит? Подходящее имя для… — Позабытое чувство такта вынудило меня остановиться. — Простите. Мне кажется, я сошёл с ума. А раз так — не стоит злить голоса в моей голове.

— Голоса? — спросила Офелия. — Повезло же мне! Застряла с психом! — Я услышал, как она снова вступила в борьбу за кислород.

Неожиданно, но я словил себя на мысли, что мне жаль женщину. Бывают ли в больном воображении больные голоса? А призраки? Хоть я и не дошёл до стадии принятия мистической составляющей истории, но готов был пересмотреть теорию существования призраков-астматиков.

— У вас есть с собой ингалятор? — зачем-то спросил я, вспоминая сериалы с похожими персонажами.

— Я не астматик, — огрызнулась Офелия. — А если бы и был, думаете, я бы им не воспользовалась? Это же вы у нас с головой не дружите!

Странно, но то, как