Николай Усков - Семь ангелов Страница 31

Сходил к королеве, чтобы пересказать донесение Боккаччо. Застал ее бледной и заплаканной. На всякий случай решил не верить глазам своим, поскольку не видел более лукавой и изворотливой женщины. Однако ошибся. На этот раз слезы Иоанны были искренними. Королева выслушала мою историю без особого интереса и стала просить отправиться в Авиньон, чтобы уговорил папу принять ее. Я сообщил, что не могу так поступить, пока сам папа не призовет меня к себе. Ведь святой отец велел находиться при ее особе. А на переписку с ним уйдет не менее двух недель.

– За две недели сожгут его, – грустно промолвила королева.

– Кого? – изобразил я удивление.

– Энрико, – она опять стала всхлипывать.

– Госпожа, ты сказала, что готова сама подбрасывать хворост в его костер, – смиренно промолвил я.

– Что еще могла сказать этим плебеям? – голос ее звучал раздраженно – Ты должен немедленно ехать в Авиньон и забрать с собой Энрико. Там будет он в безопасности. Сделай это ради меня! – Королева поднялась – и о ужас! – обняла меня. Кожа ее пахла абрикосом. От этого запаха потерял я всякий стыд. И даже прикрыл глаза.

– Что это с тобой, монах? Ты никак покраснел и дышишь часто? – весело спросила она. Я отодвинулся от Иоанны, собрался с силами и кое-как ответил:

– Хорошо, госпожа. Но будет трудно уговорить папу принять ту, кого люди обвиняют в столь тяжких преступлениях.

– У меня есть деньги и драгоценности. Преподнеси их в дар святому отцу во благо церкви, – голос ее стал деловым, словно она всю жизнь что-то продавала или покупала.

– Благодарю тебя за щедрость, госпожа. Но позволь спросить, сколько намерена ты пожертвовать Святому Престолу?

– Бери все. Тринадцать тысяч флоринов, что получила я от марсельцев, золотую статую орла, седла, украшения. Оставь мне только корону и платья, чтобы было в чем предстать перед Его Святейшеством.

Думала Иоанна, что подкупает меня или, того хуже, господина нашего папу. И радовалась, что согласился служить ей за столь ничтожную сумму. На самом деле все было наоборот. Ради спасения любовника готова пожертвовать тем, что имеет. Сама лишила себя последнего. Явится она нищей в Авиньон искать милости то ли для себя, то ли для наложника своего. В любом случае будет королева в наших руках, чему залогом станет Энрико. Если не проявит сговорчивость, всегда смогу пригрозить тем, что отдам любовника на расправу обманутому мужу. В очередной раз похвалил себя за то, как ловко и своевременно упрятал мальчишку в тюрьму. Воистину ради слабостей своих готова Иоанна на все. Слабость человека – самое большое наше богатство, и сила, и слава.

Вернувшись в свою комнату, встретил гонца от брата Ансельма. Он сообщил нам, что муж королевы, Людовик, прибыл, наконец, в Марсель. Завтра же получит он исповедь Энрико о прелюбодеянии его с Иоанной. Написал Ансельму, что собираюсь в Авиньон и заберу узника с собой. Просил его выделить нам надежную охрану, чтобы народ, чего доброго, не отбил несчастного и не предал костру в пустой надежде отвратить от себя кару Господню.

Кап-Ферра

– Недавно за двенадцать тысяч купила Барбару Буи, – трагически сообщила Ксантиппа Пылкая Елизавете Климовой. – Не маленькие деньги, между прочим. Штаны оказались говно. Черные, из такой сцуко ткани, которая все на себя собирает. И до кучи мнутся, а я ненавижу в мятом ходить. Хотя покрой изумительный. Но форму не держат и за несколько раз превратились в позорную тряпку. Кроме того, обнаружился «пророк покроя» – «звезда от пизды», лучи такие расходящиеся, – Ксантиппа отхлебнула вина.

– Куда-то Кен пропал, – задумчиво сказала Лиза, воспользовавшись паузой в длинном списке душевных мук и волнений Ксантиппы.

– Мужику надо побыть одному. Это я тебе точно говорю. Знаешь, сколько раз обжигалась. Был у меня один случай… Я, вообще-то, сразу поняла, что он мудило. Мерзкий хохляцкий лох! А знаешь, как познакомились? – Ксантиппа закатила глаза, но тут зазвонил ее айфон. Она посмотрела на номер и объявила: – Сейчас ты умрешь, я такого встретила, не поверишь…

Она проворковала в трубку по-английски:

– Да-а-а, Антуан.

– …

– Спасибо, с ногой все в порядке. Вы мне очень помогли. И все пакеты целы.

– …

– Одну минутку, – Ксантиппа зажала трубку рукой. – Представляешь, выхожу я от своего из «Негреско», вся в слезах. А каблук на моих Gucci как назло сломался, барахло. Ну, я забежала в бутик к Сандре – это третий дом от «Негреско». Вещи ломовые. Я в прошлом году нашла там белые-пребелые брюки от Theory, которую я раньше презирала. Брюки сидели изумительно, исключительно, то, что надо. Купила и собралась носить с неземной красоты блузкой Кавалли – желтой с белым. И вот, ну б…., это какой-то е….. рок! – возопила Ксантиппа. – Штаны с загадинкой оказались. Вот ты мне скажи, какой идиот догадался в летние штаны – белые – добавлять 18 процентов шерсти, а? Ну, не суть… Выхожу я такая вся с пакетами, ах да, туфель сцуко моего размера не оказалось. Пришлось идти босиком. И тут, бля, битая бутылка. И я сдуру напоролась. Завизжала.

– Ксантипп, тебя ж человек ждет на трубке, – с тревогой сказала Лиза.

– Ой, прости, ты ведь не против, чтобы он сейчас к нам зашел? Вот такой мужчина! И он меня спас. Прямо натурально спас!

– Ну, пусть заходит… – растерянно согласилась Лиза. – Где же Кен?! – Она взяла трубку охраны и попросила пропустить «вот такого мужчину».

– Так… Серый Aston Martin – диктовала Ксантиппа Лизе. – Обожаю Aston Martin! – Она пересказала Лизе номер машины, проворковала что-то сладкое в трубку и разъединилась. Затем Пылкая закурила папироску с видом «Не торопите меня, сейчас все расскажу» и, устроившись в подушках поудобнее, действительно рассказала:

– В общем, стою я на Английской набережной. Босиком. С пакетами. Кровища хлещет. Реву. И тут останавливается мужчина. Седой, но без пуза. Такой сцуко поджарый, энергичный. Настоящий аристократ с платочком в кармане. Не то что наши говновопросовы, в тридцать лет уже обросли салом. Хрюкалки вместо лиц! Зовут Антуан. Романтично, правда? А говорит как?! Представляешь! Я как стояла, прямо с пакетами, чуть не упала: «Какое несчастье, мадемуазель! Позвольте, я вам помогу». Ну я, конечно, согласилась, а сама смотрю, на руке не какой-нибудь там ролекс-хуролекс, а платиновый Vacheron. Клянусь! – глаза Ксантиппы так вылупились, словно она видела не часы, а саму Пречистую Деву и та с ней говорила.

Новый знакомый Ксантиппы, Антуан, не произвел на Лизу никакого впечатления. «Тоже мне «вот такой мужчина», обычный ухоженный папик. Волосы подкрашивает в серебро», – подумала она. Антуан с неподдельным интересом слушал бессмыслицу Пылкой, подливал ей вина, мгновенно предлагал зажигалку – серебряную, дюпоновскую – и задавал вопросы так, что Пылкая чувствовала себя наверху блаженства. Ею интересовались, ей служили, ее хотели. «Втюхался», – констатировала Лиза.

Когда на часах было полвторого, она не выдержала, прервала очередную балладу Ксантиппы про лучшие в мире блузки и объявила, что пойдет в парк искать Алехина. Антуан с некоторой досадой заметил:

– Может быть, молодой человек уже спит?

– Я спрашивала у прислуги. Он не возвращался в дом, – раздраженно отрезала Лиза.

Ксантиппа и Антуан вынуждены были согласиться на поиски Кена, хотя были не прочь отправиться куда-то еще. Когда компания оказалась почти в полной темноте парка, Лиза вдруг всполошилась и стала звонить на охрану, чтобы выяснить, почему отключили освещение. Извиняющийся голос сообщил, что сломалось какое-то реле, но раньше утра рассчитывать на починку не приходится. Антуан сходил в машину и принес фонарь. Друзья бродили по парку около 20 минут, пока луч не упал на тело, лежавшее под одним из кипарисов. Голова Алехина была неестественно запрокинута назад, рот полуоткрыт. Лиза бросилась к любовнику, обняла его за голову и заорала:

– Кена убили, убили! – Она целовала его в щеки и волосы. «Вот такой мужчина» быстро присел рядом, взял Алехина за запястье, потом приложил пальцы к шее и деловито сообщил:

– Он жив, мадемуазель, – Антуан вежливо, но властно удалил опешившую Лизу. – Надо отнести его в дом. Лучше, если у вас найдутся носилки. Может быть, поврежден позвоночник. – Он осветил фонариком бледное лицо Алехина, скользнул лучом по шее и уверенно сообщил:

– Судя по всему, с позвоночником все нормально. Кто-то вколол ему в шею сильнодействующее снотворное. Видите эту точку?

– Кто-то?! – вскрикнула Лиза.

– О, боже, – растерянно произнесла Ксантиппа, – я побегу в дом за подмогой.

– Дамы, лучше, если вы вызовете прислугу по телефону. Нам не помешает держаться вместе, – ответил Антуан. Лиза стала звонить и требовать носилок. Ксантиппа ужасалась, а Антуан шарил фонариком вокруг спящего Алехина:

– А, вот и след, хороший след. Видите, у мосье туфли на кожаной подошве… Хм… А это что-то ребристое. Кроссовки. Подозреваю, что фирмы Oasis. Размер не слишком большой. Быть может, след принадлежит азиату. Тут полно воришек из Пакистана.