Джеймс Гриппандо - Тот, кто умрет последним Страница 33

Судья посмотрел на Джека:

– Вас устраивает такое решение?

– Мне очень хотелось бы, чтобы мистер Радски все-таки ответил на мой вопрос.

– Мистер Свайтек, я спросил, устраивает ли вас такое решение.

Джеку хотелось еще надавить, но судья, казалось, склонялся к тому, чтобы поддержать его, и Свайтеку не было смысла терять уже появившуюся возможность, проявляя слишком большое упорство.

– Пока да. Но если я не получу все, что мне нужно, то вернусь в суд, – ответил Джек.

– Очень хорошо, – сказал судья. – Прокурору дается два дня на то, чтобы он предоставил следственные материалы мистеру Свайтеку. И я предупреждаю вас: никаких увиливаний. Мне будет неприятно, если это дело вновь вернется ко мне.

Стук молотка возвестил окончание слушания. Радски сошел с возвышения, откуда давал показания. Он избегал смотреть на Джека. Когда Джек собирал материалы в свой портфель, Патриция Комптон подошла и поздравила его.

– Спасибо.

– Жалко, что так никто и не был привлечен к уголовному преследованию по поводу убийства дочери Салли.

– Полностью с вами согласен.

– Я не намерена столкнуться с такой же проблемой в случае с убийством самой Салли Феннинг. Надеюсь, вы передадите это своему клиенту?

– Разумеется, – ответил Джек не долго думая. – Сразу же, как только я увижу ваши бумаги. Позвоните мне, когда они будут готовы. – Джек повернулся и пошел к выходу.

24

В два часа ночи Дейрдре Мидоуз подъехала к месту преступления. У бакалейной лавки почти целую неделю стоял фургон белого цвета. Двери были закрыты на замок, но охранник из службы безопасности почувствовал гнилостный запах, чем-то напоминающий запах мяса и тухлых яиц. Дейрдре услышала разговор по полицейскому радио. Ее автомобильный приемник всегда был настроен на эту волну, так, на всякий случай. Вдруг проскочит что-нибудь интересное. И она прибыла через несколько минут после того, как полицейские оцепили район. Один из присутствовавших там офицеров неофициально подтвердил, что внутри автомобиля находится труп, отчего сердце Дейрдре забилось сильнее. Тяжкие преступления создавали в Майами тот ритм, под который танцевали репортеры, занимающиеся уголовными делами, а преднамеренное убийство могло заставить Дейрдре «байлар ла бамба».[10]

– Мужчины или женщины? – спросила Дейрдре. Она стояла у желтой полицейской ленты и разговаривала с полицейским в униформе.

– Пока не знаю, – ответил тот.

Ее вопросы сыпались, как пулеметная очередь: Дейрдре собирала факты, продумывала про себя текст будущего репортажа по мере того, как оценивала полученную информацию. Это была ее повседневная работа, за которую она получала совсем небольшой гонорар и еще более скромное общественное признание. Дейрдре надеялась, что скоро все изменится, если ей хоть немножко повезет с Салли Феннинг.

Зазвонил ее сотовый телефон. Она сунула блокнот в сумочку и поднесла аппарат к уху.

– Привет, Дейрдре! – услышала она мужской голос.

Это прозвучало как-то совершенно неуместно, но Дейрдре сразу же узнала измененный голос. Это был тот же самый неестественный голос, что и в их последнем разговоре.

– Чем это вы занимаетесь в такой ранний час? Не спится? – спросила она.

– Это не ваше дело.

Дейрдре открыла сумочку, вынула диктофон и приставила его к аппарату.

– Уберите магнитофон, – потребовал он сразу же после того, как она нажала на кнопку «ЗАПИСЬ».

Дейрдре похолодела, не понимая, каким образом он это узнал.

– Я вас вижу, – пояснил он.

Она огляделась. На стоянку приехали два фургона СМИ; их готовили к видеосъемкам. По другую сторону от места преступления стояли полицейские машины и фургон судебно-медицинского эксперта. В остальном обширная стоянка, представлявшая собой ровный, покрытый асфальтом акр, освещенный желтоватым светом фонарей охраны, была пуста.

– Где вы? – спросила она.

– Я повсюду, куда бы вы ни пошли, – засмеялся он, и его смех, трансформированный устройством для изменения голоса, напомнил ей атмосферные помехи.

– Что вам нужно? – Дейрдре с трудом делала глотательные движения и пыталась сохранить самообладание.

– Прежде всего я хочу поздравить вас.

– С чем?

– С тем, что вы промолчали на судебном слушании. Вы ничего не сказали о нападении собак около склада. Вы вели себя очень разумно, так же разумно вы поступили, не обратившись в полицию.

– Откуда вы знаете, что я не обращалась в полицию?

– Потому что ты честолюбивая сука.

– Какое это имеет отношение к чему бы то ни было?

– Я знаю, что ты не пойдешь в полицию и не расскажешь им то, что знаешь. Ты из тех, кто постарается получить от них что-нибудь взамен – какие-нибудь пикантные подробности для газеты. Но я не видел ничего интересного ни в одном из подписанных твоим именем репортажей. Поэтому предполагаю, что в полиции ты не была.

Дейрдре молчала, слегка обеспокоенная тем, как хорошо он ее знает.

– Что вам теперь нужно?

– Почему ты считаешь, будто мне что-то нужно? Я тот, кто очень много дает, Дейрдре.

– Что же вы предлагаете?

– Новую сенсацию. Первый из шести наследников по завещанию Салли Феннинг скоро умрет.

У Дейрдре пробежал мороз по коже, но ей хотелось продолжить разговор.

– Когда?

– Через две недели.

– Который из них?

– Это отчасти зависит от тебя.

– Не понимаю.

– Предлагаю тебе сделку. Это можешь быть ты, это может быть кто-либо другой. Если это будешь ты, то смерть будет быстрой и безболезненной. Тебе решать. Тебе хотелось бы остаться живой и поделиться наследством в сорок шесть миллионов долларов со мной, своим партнером? Или ты намерена отправиться к праотцам?

– Это и есть тот самый выбор, о котором вы упомянули в прошлый раз?

– Верно. Если ты выберешь молчание, это сделает нас обоих богатыми. Если же ты предупредишь остальных, то доведешь меня до белого каления и будешь убита.

– Как это вы себе представляете – делать подобный выбор?

– Просто. Вот так: ты молчишь еще пару недель, и я пойму это как согласие. То есть я буду считать, что мы совершили сделку.

Руки у нее дрожали.

– Почему вы выбрали именно меня?

– Я знаю, что ты способна принять правильное решение.

– Не будьте так уверены.

– Не глупи, девочка. На твою половину из сорока шести миллионов долларов можно купить много решений собственных проблем, которые доставят тебе радость. Так что запомни: через две недели падет первая жертва. Если ты проявишь сообразительность, это будешь не ты.

– Вы больны.

– Ты права. Но и я тоже прав в одном. Если ты вообще думаешь о том, что обязана что-то сделать ради спасения других, то поверь мне: они не стоят того, чтобы их спасали.

Дейрдре некоторое время размышляла о том, что он имел в виду, сказав это. Но это время оказалось слишком долгим. Телефон молчал. Связь прекратилась. Дейрдре положила телефон в сумочку и ушла с места преступления, потеряв всякий интерес к репортажу об очередном трупе в кузове автофургона.

25

Джеку очень хотелось знать, какую часть следственных материалов пятилетней давности прокурор штата готов показать ему. Судья дал Мейсону Радски два дня на то, чтобы тот показал все, чем он поделился с Дейрдре Мидоуз в связи с убийством дочери Салли Феннинг. И прокурор выжидал до пятьдесят девятой минуты сорок седьмого часа, прежде чем известить Джека о том, что материалы готовы для просмотра. Джек мог бы вывернуть их наизнанку за то, что они тянули резину, если бы он не был эти двое суток занят другим делом. Джек пытался доказать, что никак нельзя назвать воровством тот факт, что его клиент взял из кассы сорок с небольшим «зеленых», но, уходя из магазина, выронил свой кошелек с пятьюдесятью восемью долларами. Это было что-то вроде защиты в уголовном процессе с опорой на некую экономическую теорию. Но она не работала хотя бы только потому, что подзащитный оставил на месте преступления удостоверяющие его личность фотографию и номер социального страхования.

Все, что прокуратура штата могла предъявить по расследованию убийства Кэтрин Феннинг, умещалось на одной видеопленке в запечатанном конверте с надписью, сделанной Мейсоном Радски. Прокурор клятвенно заверял: на пленке записано все, что было показано Дейрдре Мидоуз. Джек привез с собой Келси. Одна голова хорошо, а две лучше.

– Что это такое? – спросил Джек полицейского, сидевшего у входа в зал заседаний на складном стуле. Но тот на заданный вопрос ответил молчанием.

– Извините, офицер, я спросил: что на этой пленке?

– Сожалею, – ответил тот. – Я получил строгий приказ от мистера Радски не отвечать ни на один из ваших вопросов.