Бернар Бессон - Тайна Синего имама Страница 33

— Да.

— Видел ее несколько раз, но я уже давно не бывал в издательстве.

Дюрозье вспомнил, что Валери намекнула ему на особые отношения автора «Стихов» и его пресс-атташе. В их профессии никуда не деться от сплетен.

— Ты думаешь, между Кардоной и Клеман-Амрушем что-то есть?

— Это бы меня удивило.

— Почему?

— Мишель совсем не красавец. Он труженик и затворник. Я никогда не слышал, чтобы у него с кем-то была связь, ни с женщиной, ни с мужчиной.

— Спасибо за информацию.

— Постой! Давай откупорим бутылочку. Раз в кои-то веки зашел приятный человек из Конторы…

Уже было больше полудня, и Дюрозье подумал, что выпить бокал шампанского и закусить икрой ему не повредит. Леблан наверняка любит икру под шампанское.

Париж, район Национальной библиотеки имени Франка Миттерана, 13:30

Выйдя из метро, Анри Булар удостоверился, что за ним нет слежки. Небо над Национальной библиотекой прояснилось. Он шел вдоль тротуара, обходя баки с мусором, которые уборщики еще не успели увезти. Оглянувшись в последний раз, он вошел в «Пенальти», бар-ресторан на углу улицы Домреми и проспекта Франции.[14]

Выступившие на морозе слезы в тепле мгновенно высохли. Сев за свободный столик, Булар посмотрел на четыре высотные башни в форме раскрытых книг — Национальную библиотеку имени Франсуа Миттерана.

— Что вам принести? — спросила официантка в черной юбке. — У нас сегодня дежурное блюдо — сосиски «Морто».

— Только не это!

Синий имам ненавидел свинину и губную помаду. Скоро Братья наконец запретят и то и другое.

— Вы можете повесить пальто на вешалку, она прямо за вами, — сказала официантка.

— Я не хочу его снимать. Принесите мне чай и салат из помидоров.

— С моцареллой?

— Да.

Когда женщина отошла, Булар нащупал в кармане пальто кусок круассана, который пресс-атташе издательства «Галуа» небрежно выбросила в мусорку на улице Богренель. Из слоев холодного теста он извлек крошечную аудиокассету, которую Кардона засунула туда для него. Оглянувшись по сторонам, Синий имам достал из другого кармана магнитофон размером с пачку сигарет, вставил в него кассету и размотал провод наушников.

— У нас не осталось моцареллы, — сказала ему подошедшая официантка.

Булар подскочил от неожиданности и злобно взглянул на женщину. В праведной республике не будет ни музыки, ни официанток, женщин вообще не станут пускать в рестораны.

— Это неважно. Положите тунца.

— Кусочками?

— Да!

Он взял чайник, который поставила перед ним женщина, налил себе обжигающей жидкости и включил магнитофон. Пророк, да будет благословенно имя его, не гнушался прибегать к хитрости. И он, Синий имам, не побрезгует. Главный враг вот-вот попадется в расставленные сети.

Когда он дослушал записанный на пленку разговор, его охватило безграничное ликование.

— Хорошо, я согласен, чтобы вы связались с библиотекой, но прежде чем принять окончательное решение о моем участии в этом деле, мне нужно побеседовать с вашим шефом. Как его зовут?

— Я пока не имею права называть его имя.

— Скажите ему, чтобы он пришел ко мне. И еще скажите, что я ни за что не выйду из этой квартиры.

Булар остановил запись и глубоко вздохнул. Ему казалось, что башни Национальной библиотеки парят в воздухе. Синий имам чувствовал себя в раю.

— Я добавила к тунцу майонеза.

Голос официантки вывел его из задумчивости.

— Спасибо.

Впервые за долгое время он посмотрел на женщину с огромной жалостью. В час победы ему открывался путь милосердия, светлый и усыпанный цветами.

Валери и Кардона еле сдерживали смех, забирая документы у сурового охранника.

— Я провожу вас к директору, господину Анжели.

Следуя за охранником, девушки пересекли холл, где в предпраздничный день не было ни души. После беседы с Дюрозье Валери старалась навести разговор на знакомых и друзей Клеман-Амруша.

Сотрудница издательства «Галуа», казалось, совершенно не интересовалась трудами своего любовника. Тем не менее Валери была уверена, что верно угадала характер отношений, связывавших Кардону и Клеман-Амруша. Взгляды, которыми они обменивались на двадцать шестом этаже башни «Марс», никого не ввели бы в заблуждение. Либо Кардона была просто хорошенькой дурочкой, либо по неизвестной причине она не желала распространяться на эту тему.

Проходя мимо витрины с аккуратными рядами книг по искусству, Валери испытала странное чувство. Перевернутый вверх дном дом Перси Кларенса и беспорядок в квартире Клеман-Амруша как будто предупреждали ее об опасности, характер которой она никак не могла определить.

Девушки прошли за охранником по коридору, потом поднялись по мраморным ступеням лестницы и вошли в просторную комнату. Окна, огромные, как экран в кинотеатре, выходили на Сену.

На Рене Анжели был серый костюм, украшенный розеткой ордена Почетного легиона.

— Господин Морван предупредил меня, что вы придете, — сказал он вместо приветствия. Стоявшие перед ним молодые женщины совершенно не отвечали его представлениям о сотрудниках Министерства внутренних дел.

Валери почувствовала его смущение и протянула руку:

— Капитан Валери Трико, — представилась она. — Я работаю с Пьером Морваном, координатором разведки.

— А вы?

— Меня зовут Кардона Кампо. Я представляю интересы господина Клеман-Амруша в издательстве «Галуа».

Валери поблагодарила директора за то, что он согласился так быстро их принять.

— Не стоит благодарности, это мой долг. Как поживает Клеман-Амруш?

— Неплохо, принимая во внимание обстоятельства.

Кабинет директора библиотеки казался музеем в миниатюре. На этажерках из красного дерева стояли африканские маски и книги. Рене Анжели предложил девушкам сесть в кресла, стоявшие вокруг низкого столика.

— Убийство в Лондоне ошеломило меня, — сказал он, — это просто ужасно. Как можно убивать из-за споров ученых и историков?

Валери, не уверенная, что Анжели правильно понял цель их визита, теребила ремешок сумочки.

— Давайте я возьму ваши куртки, будьте как дома, — предложил директор библиотеки.

Валери сняла пуховик и протянула ему.

— Если можно, я останусь в куртке, — сказала Кардона.

— Как вам удобнее. Садитесь, пожалуйста. Хотите что-нибудь выпить или съесть?

— Нет, спасибо, — солгала Валери.

Она очень проголодалась, но боялась, что разговор затянется. Морван очень спешил, и нельзя было тратить время на формальности. Они и так уже слишком долго объясняли, кто они такие, двум охранникам на входе в библиотеку.

Последовав примеру Валери, Кардона уселась в кресло. На коленях она держала сумку с круассанами. Интересно, подумала Валери, как ей удается оставаться такой худой, питаясь выпечкой?

Рене Анжели сел напротив девушек:

— Мне случалось встречаться с Клеман-Амрушем, когда он приходил сюда работать. Это было много лет назад, еще до публикации «Забытых стихов». Как он мог написать такую книгу? И ведь я его предостерегал. Я знаю, что ему пришлось переехать. Наверное, он живет в полной изоляции от мира?

— Да-да.

— Согласитесь, что это не жизнь.

— Конечно.

— Так всегда бывает с историками религии, особенно если они еще и филологи, как Клеман-Амруш. Эти ученые не отдают себе отчета в том, что они работают не с мертвой материей, а с идеями, жизненно важными для других людей. Бог все еще остается огромной силой в современном мире. К несчастью для таких людей, как он. Любой поступок может привести к трагическим последствиям. Я тоже историк, но мне посчастливилось выбрать в качестве предмета изучения Римскую Галлию. Никто не станет мне угрожать, если я неправильно укажу местонахождение Алезии[15] или дам неверную оценку какой-нибудь кампании Юлия Цезаря. Когда я был студентом Эколь нормаль…

Валери уже всерьез переживала из-за времени, потраченного на эту преамбулу. Кардона сидела с отсутствующим видом, засунув руки в карманы куртки.

— Господин директор, мы пришли к вам по совету Клеман-Амруша. Он сказал нам, что передал вам источник «Забытых стихов», чтобы обезопасить его от фундаменталистов.

— Совершенно верно, он вручил мне его в этом кабинете сразу после выхода своей последней книги. Он боялся, что фундаменталисты ограбят его квартиру, и вернул нам документ, который мы ему предоставили во временное пользование. Не хотел ничего хранить у себя, и его можно понять. Впрочем, из-за особенностей этого документа библиотека не является его владельцем. Он всего лишь находился у нас на хранении.

— Нам бы хотелось его получить.

— Что вы намерены с ним делать?