Ромен Сарду - Прости грехи наши Страница 34

Опять пришлось долго ждать. Август регулярно подкладывал хворост в костер. Прошло два часа. На поверхности во множестве стали появляться куски плоти и внутренностей. Когда Шюке выбрасывал всплывшие куски, тут же появлялись другие, так что этой процедуре не было видно конца. Помучавшись еще немного, Шюке решил ускорить этот процесс.

С помощью дьякона он приподнял котел и полностью вылил его содержимое на землю. Розоватая зловонная жижа разлилась по снегу, растапливая его, и стала медленно стекать по склону к речке. Кости Акена, лежавшие на оголенной влажной земле, были похожи на кучу хвороста. Некоторые из них стали совершенно гладкими и белыми, на других же еще виднелись остатки плоти.

Викарий и дьякон перетащили кости к речке и, опустившись на колени, принялись в полном молчании мыть в чистой проточной воде одну за другой кости его преосвященства Акена.

Когда наступила ночь, Шюке собрал кости епископа и сложил их в прямоугольный ящик, чуть меньше метра в длину. Он был сколочен из грубых досок и служил викарию своего рода сундуком для личных вещей. Шюке пришлось потрудиться, чтобы суметь запихнуть в этот ящик кости епископа все до одной.

Затем они с Августом вернулись в Даммартен. За все время этой операции они не перекинулись и словом. Придя в дом кюре, они развели огонь в очаге и уселись рядом за стол. Им необходимо было согреться. По-прежнему не было произнесено ни слова. Руки у обоих были во многих местах обморожены. Так они долго сидели молча, наслаждаясь распространяющимся от очага теплом.

Наконец Шюке сказал, что ему пора уезжать. Перед тем как уйти, он крепко обнял молодого дьякона. Любые напыщенные слова, сказанные на прощание, показались бы никчемными, а потому Шюке предпочел выразить свою благодарность молча. А еще он достал из складок рясы снятый им с груди епископа большой серебряный крест и протянул его Августодуненсису.

— Спасибо тебе, — сказал Шюке. — Я уверен, что его преосвященство Акен, мой покойный патрон, где бы он сейчас ни находился, по достоинству оценил твое усердие и твое мужество и благословил тебя за это. Возьми этот крест на память о нем.

Через некоторое время, несмотря на то что стояла уже глубокая ночь, викарий отправился на постоялый двор и забрал своих лошадей. Заплатив хозяину постоялого двора за оказанные услуги, он уехал.

Больше его в Даммартене никогда не видели.

9

Через два дня после того как Энно Ги устроил себе наблюдательный пункт возле обнаруженного им оврага, его терпение было вознаграждено: на рассвете он наконец-то увидел первого местного жителя. Это был подросток, поспешно вылезший из оврага и направившийся по тропинке в лес. Он прошел, не сбавляя шага, совсем рядом от дерева, на котором спрятался кюре. Подросток был один.

Энно Ги намеревался действовать быстро и решительно. Как только подросток оказался на достаточно большом расстоянии, кюре и Марди-Гра спустились на землю и пошли вслед за подростком.

Мальчик направлялся к болоту. Энно Ги следовал за подростком на некотором расстоянии, внимательно наблюдая за ним.

Незнакомцу было лет пятнадцать. Он шел по тропинке, довольно неуклюже двигая своими длинными руками и ногами. На нем была довольно странная одежда, состоящая из разнообразных звериных шкурок, привязанных к телу при помощи множества веревочек. Казалось, эту необычную одежду не так-то просто снять. Священнику еще никогда не доводилось ни видеть подобное одеяние, ни даже слышать о чем-то подобном.

Подросток опустился на колени у края болота. В руках он держал кожаный бурдюк для воды. Взяв лежавший на берегу продолговатый камень, он разбил ледяную корочку, затянувшую ранее пробитое отверстие. Энно Ги заметил, что мальчик ведет себя совсем не как ребенок, беспечно наполняющий бурдюк водой. Казалось, что он совершает свои движения в соответствии с каким-то ритуалом: он время от времени делал паузы и все его движения были четкими и скоординированными. Мальчик опустил бурдюк в болото, смело окуная туда руки, хотя вода наверняка была ледяной. Затем он вытащил бурдюк, наполнившийся вонючей жидкостью, и также поспешно отправился по тропинке назад, к оврагу. Он прошел буквально в трех локтях от Энно Ги и Марди-Гра, спрятавшихся под нижними ветвями одной из елей.

Священник снова пошел вслед за мальчиком и следовал за ним вплоть до края оврага.

Из-за деревьев стало появляться солнце. Марди-Гра увидел волка, стоявшего немного поодаль. Волк, казалось, нервничал. Похоже, в овраге происходило что-то значительное.

Под искусственным небом оврага чувствовалось какое-то движение — там кто-то ходил взад-вперед. И тут наконец Энно Ги увидел свою паству. На этих людях были такие же странные одежды, как и на мальчике: они состояли из звериных шкурок, привязанных к телу веревочками. У мужчин были длинные волосы и взъерошенные бороды, наполовину скрывавшие лица. Перемещения обитателей оврага позволили Энно Ги лучше понять устройство их жилища. Толстые веревки, являющиеся каркасом созданного над оврагом своего рода навеса, крепились к деревьям, стоящим по краям оврага по всему его периметру. Центральная часть этой конструкции не имела никаких подпорок и, так сказать, висела в воздухе. Как раз посередине «навеса» ходивший к болоту подросток и поставил свой бурдюк с водой. На поверхности один за другим стали появляться местные жители — и мужчины, и женщины. Каждый из них смачивал себе лоб болотной водой из бурдюка. Так же, как и движения мальчика возле болота, их жесты были похожи на какой-то религиозный ритуал. Чувствовалось, что происходящая церемония вызывает у ее участников напряженность, даже страх. Энно Ги заметил, что на женщинах были такие же одежды, как и на мужчинах. Лишь одна из них была одета в обычное просторное блио из плотной материи. Эта женщина была беременна. Кюре сосчитал людей в овраге. Там оказалось семеро мужчин, одиннадцать женщин и двое детей. Однако, если верить расчетам Шюке и его собственным (исходя из количества хижин в деревне), жителей должно было быть больше. Действительно, вскоре появились еще четверо мужчин. Правда, они сильно отличались от остальных жителей. Первый из них выделялся высоким ростом и величественной осанкой. На его голове красовался массивный деревянный шлем, вырезанный по форме его черепа, а на груди висело множество металлических и костяных украшений. Борода у него была более длинной и ухоженной, чем у других мужчин. Жители деревни боязливо уступали ему дорогу. Вслед за ним шли трое мужчин с бритыми головами и без бород, одетые в длинные и очень плотные балахоны светлого цвета. Каждый из них нес полотняный мешок. Энно Ги подумал, что это, скорее всего, местные жрецы — хранители религиозных традиций племени. Они опустились на колени перед принесенным подростком с болота бурдюком с водой. Энно Ги удалось расслышать, как они произнесли несколько фраз, но он совершенно не понял местного наречия.

Трое бритых мужчин открыли свои мешки и с торжественным видом стали доставать из них какие-то обломки и окунать их в бурдюк с болотной водой. Все окружающие с самым серьезным видом наблюдали за этой процедурой.

Энно Ги узнал эти обломки.

— Они были в деревне, — пробормотал он. — Я так и думал. Трое таинственных жрецов с торжественным видом окунали в болотную воду не что иное, как обломки разбитых кюре глиняных статуй. По всей видимости, этому ритуалу, с виду весьма незатейливому, местные жители придавали очень большое значение.

— Не знаю, какие такие особые свойства они приписывают этой грязной вонючей воде, — сказал Энно Ги, — однако вполне очевидно, что они считают ее священной.

Хорошо спрятавшись на краю оврага, кюре и его товарищ долго наблюдали за этой молчаливой церемонией.

Энно Ги потребовалось еще три дня, чтобы выработать стратегию дальнейших действий. Все это время он тщательно скрывался от местных жителей, однако сам внимательно наблюдал за ними с дерева, ставшего ему и Марди-Гра надежным убежищем.

На рассвете четвертого дня Энно Ги приступил к осуществлению разработанного им плана. Каждое утро уже известный ему подросток ходил к болоту за водой для своих «священников». В это утро Энно Ги и Марди-Гра, неожиданно набросившись на мальчика из засады, заткнули ему рот, чтобы подросток не кричал, связали его и затащили на свое дерево.

Затем они тщательно замели за собой следы.

Вскоре в лесу снова воцарилась обычная утренняя тишина…

Наверху, на дереве, кюре и великан покрепче связали руки и ноги подростка и засунули ему новый кляп в рот. Марди-Гра пришлось изрядно помучиться, прежде чем он сумел стащить с мальчика его странное одеяние из привязанных к телу веревочками шкурок. Кожа подростка была очень липкой и покрытой лишаями. Теперь кюре точно знал, что местные жители не снимают свое одеяние из шкур в течение всей зимы. Это было либо сложившейся традицией, либо каким-то правилом, предписанным религией этих людей. Энно Ги наложил на кожу мальчика целебные мази и затем укрыл его своей запасной рясой и толстыми покрывалами.