Ли Чайлд - Ловушка Страница 35

Стоун беспомощно пожал плечами.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— В таком случае я объясню, — сказал Тони. — Мы хотим, чтобы вы пошли нам навстречу. Нам нужна ваша подпись на листке бумаги. Как мы ее получим?

— Ты, ублюдок, ее никогда не получишь, — сказал Стоун. — Сначала я объявлю себя банкротом. Вы от меня ничего не получите, ничего. А на судебные разбирательства потратите лет пять как минимум.

Тони терпеливо покачал головой, словно школьный учитель, который услышал неправильный ответ в сотый раз за свою преподавательскую карьеру.

— Можете делать все, что угодно, — заявил Стоун. — Я не отдам вам мою компанию.

— Мы можем сделать вам больно, — сказал Тони.

Стоун опустил глаза и посмотрел на стол, где на грубых следах, оставленных крюком, все еще лежал его галстук.

— Снимай брюки мистера Хоби! — закричал Тони.

— Не стану, и будьте вы прокляты! — завопил в ответ Стоун.

Мужчина, стоявший за спиной Тони, засунул руку под мышку. Стоун услышал скрежет кожи и с изумлением увидел маленький черный пистолет. Мужчина выставил вперед руку и, держа пистолет перед собой на уровне глаз, навел его на Стоуна. Затем обошел стол и направился к Стоуну. Он подходил все ближе и ближе. Стоун в ужасе уставился на пистолет, нацеленный ему в лицо. Его начало трясти, по спине побежали струйки пота. Мужчина двигался очень тихо, пистолет приближался, и Стоун не мог оторвать от него взгляда. Дуло пистолета уперлось в лоб Стоуна, и мужчина нажал на него. Дуло было жестким и холодным. Стоуна отчаянно трясло. Он отшатнулся и покачнулся, стараясь не выпускать из виду черное пятно пистолета. Он не заметил, как мужчина сжал другую руку в кулак, не заметил, как тот размахнулся для удара. Кулак врезался ему в живот, и Стоун повалился на пол, точно мешок с картошкой. Ноги у него подогнулись, он извивался и кашлял, пытаясь сделать вдох.

— Снимай штаны, кусок дерьма! — выкрикнул Тони.

Другой мужчина сильно лягнул Стоуна ногой, тот всхлипнул и завертелся на спине, точно черепаха, дергая за ремень брюк, задыхаясь и повизгивая от ужаса. Ему удалось расстегнуть ремень, затем он нащупал пуговицы и молнию. Сдернул брюки вниз, и они собрались вокруг его ботинок. Тогда он поспешно стянул их, вывернув наизнанку.

— Встаньте, мистер Стоун, — тихо проговорил Тони.

Стоун с трудом поднялся на ноги. Он стоял, покачиваясь, наклонившись вперед и опустив голову, и тяжело дышал, опираясь руками в колени. Живот его поднимался и опадал, из трусов торчали тощие, белые, безволосые ноги в дурацких темных носках и ботинках.

— Мы могли бы сделать вам очень больно, — сказал Тони. — Надеюсь, теперь вы это понимаете.

Стоун кивнул и с трудом сделал вдох. Он прижимал обе руки к животу, пытаясь отдышаться, но у него не очень получалось.

— Вы это понимаете? — повторил Тони. — Скажите, что мы можем сделать вам больно.

— Вы можете сделать мне больно, — выдавил из себя Стоун.

— Но мы не станем. Потому что мистер Хоби предпочитает действовать по-другому.

Стоун вытер слезы и с надеждой посмотрел на него.

— Мистер Хоби предпочитает делать больно женам, — сообщил ему Тони. — Понимаете, это и есть та самая эффективность, о которой я говорил. Таким способом можно гораздо быстрее добиться желаемого результата. Иными словами, сейчас вам стоит подумать о Мэрилин.

Взятый напрокат «таурус» оказался быстрее «бравады». На сухих июньских дорогах ему не было равных. Возможно, во время январских снегопадов или февральского гололеда Ричер оценил бы все преимущества привода на четыре колеса, но для поездки по берегу реки Гудзон в июне самый обычный седан мог дать сто очков форы джипу. Невысокий, надежный, отлично удерживающий дорогу, «таурус» легко справлялся с поворотами, да к тому же двигатель почти не шумел. Ричер нашел какую-то городскую станцию и услышал, как певица Вайнона Джадд спрашивает: «Почему не я?» Ричер подумал, что она совсем не должна ему нравиться, потому что, если бы кто-нибудь спросил его, хочет ли он послушать жалобную песню в стиле кантри про любовь, он, скорее всего, отказался бы, поскольку у него были совсем другие предпочтения. Но его поразил голос певицы и потрясающее гитарное сопровождение, а стихи взяли за душу, когда он представил себе, что это поет не Вайнона Джадд, а Джоди. «Почему не я, когда ты постареешь? Почему не я?» Он начал подпевать, его грубый бас сплелся с парящим контральто, и к тому времени, когда песня закончилась и началась реклама, Ричер решил, что, если когда-нибудь у него будет собственный дом и стереосистема, как у всех остальных людей, он обязательно купит пластинку с этой песней. «Почему не я?»

Он направлялся на север по 9-му шоссе. Рядом с ним, на пассажирском сиденье, лежала отличная карта, выданная вместе с машиной. Судя по ней, Брайтон был расположен на западе, на полпути между Пикскиллом и Покипси и прямо на реке Гудзон. Тут же пристроился адрес пожилой пары, написанный на листке, вырванном из блокнота Макбаннерман. Ричер старался ехать со скоростью шестьдесят пять миль в час, достаточно быстро, чтобы поскорее добраться до места, но не нарушая правил, чтобы не привлечь внимания дорожных копов, которые могли прятаться за каждым кустом со своими хитрыми приборчиками и квитанциями на штраф, дожидаясь подходящего момента, чтобы пополнить муниципальную казну.

Примерно через час Ричер добрался до Гаррисона и прикинул, что отсюда должен следовать на север до большого шоссе, которое, насколько он помнил, шло на запад, через реку и в сторону Ньюберга. Затем около реки он покинет шоссе и въедет в город с севера. А дальше останется только найти нужный адрес, что может оказаться совсем не простым делом.

Но это оказалось проще, чем он думал, потому что дорога, которая вывела его в Брайтон с шоссе, имела то же название, что стояло во второй строчке адреса стариков. Ричер поехал на юг, внимательно вглядываясь в надписи на почтовых ящиках и номера домов. И вот тут начались проблемы. Почтовые ящики были сгруппированы по шесть штук и расположены в сотнях ярдов друг от друга, причем они стояли на открытых пространствах, и понять, к каким домам они относятся, было невозможно. Да и вообще Ричер видел очень мало домов. Складывалось впечатление, что по большей части они стоят в конце узких сельских дорог, покрытых гравием или залатанным асфальтом, уходящих в лес влево и вправо, словно туннели.

Наконец Ричер нашел нужный почтовый ящик. Он был прикреплен к деревянному столбику, потрепанному непогодой и наклонившемуся вперед. Его оплетали буйно разросшиеся ползучие растения с колючками. Ящик был большой, темно-зеленый, с номером дома, аккуратно написанным от руки на боку белой краской. Дверца свободно болталась на петлях, потому что ящик был переполнен почтой. Ричер вынул все и положил на пассажирское сиденье рядом с собой. Затем закрыл дверцу ящика и увидел на ней имя, выведенное тем же аккуратным почерком: «Хоби».

Почтовые ящики стояли по правую сторону дороги для удобства почтальона, но узкие проселочные дороги расходились от них в обе стороны. С того места, где он остановился, Ричер разглядел четыре дороги — две налево и две направо. Он пожал плечами и поехал по первой, той, что вела направо, в сторону реки.

И ошибся. Он обнаружил два дома, один с северной стороны, другой — с южной. На воротах одного из них имелась табличка «Козински». Около другого, под баскетбольным кольцом, прикрепленным к крыше гаража, стоял красный «понтиак файерберд». На лужайке валялись детские велосипеды. Ничто не указывало на то, что здесь живут пожилые больные люди.

Первая дорожка налево тоже оказалась не той. Нужный дом Ричер обнаружил на второй дороге, которая сворачивала направо и шла вдоль реки, густо заросшая травой. У ворот он увидел ржавый почтовый ящик, оставшийся с тех времен, когда почтальоны не ленились подходить к дому. Он был того же тусклого зеленого цвета, только еще более поблекшего от времени и непогоды. Тот же аккуратный почерк, едва различимые, точно тающее у вас на глазах привидение, буквы: «Хоби». Среди вьющихся растений, висящих точно густой занавес, Ричер разглядел телефонный кабель и силовые провода. Он проехал по подъездной дорожке, с обеих сторон ощетинившейся зарослями деревьев и кустов, и остановился позади старого седана «шевроле», припаркованного под углом под навесом для автомобиля. Огромная старая машина, с капотом и багажником размерами с кабину самолета, от времени стала такой же тускло-коричневой, как и все старые машины.

Ричер выключил двигатель и вышел из машины в мгновенно наступившую тишину. Затем нырнул внутрь, забрал почту с сиденья и остался стоять, держа ее в руке. Низкий одноэтажный дом вытянулся на запад, в сторону реки. Обитый старыми досками и покрытый кровельной дранкой, он был такого же тускло-коричневого цвета, что и машина. Во дворе царил ужасающий беспорядок. Таким становится ухоженный сад через пятнадцать сырых весен и жарких лет. От навеса для машин к двери дома когда-то вела широкая дорожка, но она превратилась в узкую тропинку, заросшую густыми кустами. Оглядевшись по сторонам, Ричер пришел к выводу, что взвод, вооруженный огнеметами, был бы здесь полезнее, чем отряд садовников.