Павел Астахов - Продюсер Страница 35

Разговор продолжился в гостиной. Вику остро интересовало, как адвокату удалось за два часа развязать весь клубок: и получить заявление Романа Ротмана, и найти и переправить пистолет, да еще и убедить всех в ее невиновности. Столь же остро ее волновал вопрос, как распорядиться имуществом, активами, проектами, обязательствами — всем, что называется наследством. И вопросов было так много, что даже Павлов замахал руками и попросил дать ему возможность отвечать поэтапно.

Проще всего оказалось объяснить, как удалось помочь Медянской избавиться от наезда Агушина. Пока они ждали его в прокуратуре, он успел встретиться с Ротманом и убедить того забрать заявление в обмен на обещание вернуть расписку. Ротман поверил и дал адвокату заявление об отказе от претензий под честное слово.

— Что ж, правильно… — вздохнула Медянская.

Она и сама уже понимала, что погорячилась, и хотела эту расписку уничтожить, а потому вернула расписку Артему. И Павлов немедленно убрал ее в карман пиджака, зная, что ему еще предстоит сегодня заскочить к Ротману. Тот ждал адвоката, периодически посылая ему эсэмэски с одним-единственным вопросом: «Когда?»

А вот с пистолетом пришлось повозиться. После разговора с вдовой Артем первым делом приехал к ее подъезду и, точно зная, что в руках следствия этого пистолета нет, тщательно осмотрел ступени и площадку. Здесь в щели меж ступеньками он злосчастный пистолет и обнаружил.

— Нет-нет, никакого чуда! — с ходу отверг он восторженное предположение Виктории. — Обычная халатность нашего следственного аппарата. У них такие проколы не редкость.

Адвокат забрался под крыльцо, выудил из-под него завалившийся «ТТ», тщательно обтер его носовым платком и отправил с помощником в качестве курьера в местный отдел милиции.

— А это разве можно? — удивилась Виктория.

— Нужно, — заверил Павлов, — по закону всякий, кто нашел или случайно стал обладателем запрещенного к свободному обороту оружия, обязан его незамедлительно сдать органам. Именно это я и сделал.

На самом деле все было чуть сложнее. Сначала помощник набрал на переносном ноутбуке сопроводительное заявление и тут же распечатал его на мини-принтере. Павлов обязал всех своих адвокатов возить с собой в машине целый мини-офис: факс, ноутбук, принтер и даже копировальный аппарат. Благо современные производители сумели создать весьма миниатюрные модели. В условиях ненормированной и ненормальной работы такой «карманный офис» себя постоянно оправдывал. Оправдал и сейчас.

Ну а окончательную реализацию плана защиты Виктория видела собственными глазами и даже талантливо адвокату подыграла.

— Артем, — задержала она его руку в своей при прощании, — я вас очень прошу не оставлять меня. Я чувствую, что они меня сожрут.

— Почему вы так решили? Ведь вам вроде вся тусовка сочувствует…

— Да-да. Как крокодил. Знаете, он, когда ест свою добычу, всегда заливается слезами. Так и эти. Я чувствую. По-женски. Мне не надо ничего объяснять. Митю я чувствовала всегда. И знала, что он слабый и может предать. Фрост — понятно. Имя холодильника и сердце такое же. Вместо души — телевизор «Рубин». Все эти Ротманы, Гарики, Чуки-Геки, Бяки-Буки. Они все — стая шакалов.

Артем молча слушал. Можно было и прокомментировать, но зачем?

Виктория на мгновение задержала дыхание.

— Я не многим могу верить. А вы, вы — неравнодушный. И еще, вы… только не смейтесь! Вы — честный.

Артем горько усмехнулся.

— Спасибо, Виктория. Но только разве адвокат должен быть честным?

Медянская вздохнула и выпустила его руку.

— Не знаю. Может, и не должен. Но вы — честный! Спасибо, Артем. До завтра!

— Теперь уже до сегодня! — негромко рассмеялся Артем. — В обед я позвоню и заеду! Спокойной ночи!

Он повернулся к двери, но Виктория снова коснулась его руки.

— Хочу вам сказать, что вы меня удивили. Вам все удается. Скажите, завтрашний день будет лучше?

Артем на мгновение замер и, не в силах погасить надежду в ее глазах, подтвердил:

— Вне всяких сомнений, Виктория. Надо верить в лучшее. Всегда!

Он вышел, притворив бронированную дверь, но спать Виктории так и не пришлось. Еще один гость потревожил вдову, чтобы окончательно посеять сомнения в честности, совестливости и просто порядочности окружающих ее людей. Она потеряла мужа, а теперь теряла бизнес. Но главное — она теряла друзей. Хотя были ли они? Трагедия великого человека в том и состоит, что ему суждено иметь в жизни только врагов или рабов.

Булавкин

Спустя десять минут, как ушел адвокат, в дверь позвонили. Виктория устало отозвалась через домофон:

— Кто там?

— Викуля, это я, Леня. Булавкин.

— Булавкин? Ты что на ночь глядя? Ленечка, конечно, заходи, — она нажала кнопку электронного замка «Открыть», и через пару минут они сидели в гостиной.

Кофе еще не остыл, и Вика налила чашку ночному визави. Он принял чашку и, смешно сдувая тоненькие струйки пара, сделал маленький глоточек. Леня был давним другом семьи. Он знал Шлица чуть ли не с первого дня, едва тот в начале восьмидесятых появился в Москве. Вечерами такие, как Шлиц и Леня, лимитчики, приехавшие покорять столицу, собирались в гостинице «Пекин». Там можно было поменять валюту, купить контрабандные джинсы или сигареты и виски, а главное, получить нужную каждому информацию. Прежде всего, где и какая работа требуется подпольным воротилам швейного, кожевенного, обувного, игрового, музыкального, общепитовского, торгового и прочего бизнеса.

Именно там вкрадчивый Леня и прибился к напористому Шлицу, и с тех пор они шли параллельными путями, которые регулярно пересекались. Затем в какой-то официальной тусовке Леня познакомился с женой молодого и подающего надежды политика и сделал верную ставку. Прошло десять лет, в течение которых над Леней потешались знакомые и коллеги, и только Шлиц со своим волчьим чутьем, никого не убеждая вслух, точно знал, что это Ленино знакомство когда-нибудь принесет плоды. Так оно и вышло. Президент досрочно ушел в отставку и передал власть преемнику, за которого на волне успехов предшественника проголосовало более семидесяти процентов избирателей, а Леня сразу получил контракт на пошив милицейской и морской формы, спецодежды для всех государственных служб и мундиров для госслужащих.

С этой отправной точки можно было двигаться куда только душенька захочет. Леня занялся созданием конкурса «Золотая булавка», естественно став его президентом, и в этом проекте были и деньги Иосифа. Понятно, что Виктория об этом, как и о многих иных инвестициях, не знала. Булавкин же, пока ему не задавали прямых вопросов, предпочитал помалкивать.

— Викуля, милая моя, я очень волнуюсь за тебя.

— А что мне станется? — равнодушно зевнула Медянская.

День давно кончился, и она жутко хотела спать. Но Булавкин был всегда гостем особым и приятелем старым.

— Я услышал по радио эту жуткую историю. Про то, как ты… ну вроде… с пистолетом… Это правда?

Медянская без улыбки отмахнулась:

— Ленечка, расслабься. Все это в прошлом. Как и вся моя жизнь. Давай думать о завтрашнем дне. Он должен стать лучше.

Она вдруг поняла, что ответила словами Павлова, и улыбнулась. Ей нравился этот жесткий парень с прямым взглядом, четкими формулировками и жестами. Она ему верила, даже больше того, доверяла.

Леня тем временем театрально громко вздохнул:

— У-у-уфф! Слава тебе! Правильно. Давай забудем и поговорим о будущем. Викулечка, тебе надо правильно распорядиться наследством. Я предлагаю тебе свою помощь. Ты же знаешь, Иосиф мне очень доверял. И будь он здесь… — Леня снова громко вздохнул, изображая скорбь, и Медянская сморщилась, как от лимона.

Она, как и все, знала, что Леня обожает всякие театральные эффекты. Шлиц относился к этой слабости снисходительно и заставлял близких прощать Булавкина. Но сейчас, когда Иосифа рядом не было, Виктория не была склонна это терпеть.

— Ленчик! Я тебя умоляю! Телекамер нет, цирк уехал, клоуны разбежались, и даже публика разошлась по домам. Говори короче. Проси меньше. Уходи быстро, — именно так было написано на мраморной чернильнице, что возвышалась на столе Шлица в его кабинете.

Булавкин откашлялся:

— Извини! Что-то подавился. Я всей душой за тебя, Вика. Ты же знаешь, я теперь кое-что могу. Я могу тебе помочь.

— Чем? Как?

— Разобраться с Гариком по клубу. С Ротманом по радио, по конкурсу, ротациям, певцам. То же — с Фростом. Плюс «Медиасити», телеканал, «Звездный конвейер».

— Ух! Как ты все это узнал, Ленечка? — Медянская как-то по-новому взглянула на старинного друга. Он, оказывается, постоянно мониторил проекты мужа. Ай да Ленечка-Булавочка.

«Интересно, что этот любимец Президента теперь предложит…»

А тот вдохновенно продолжал: