Эрик Ластбадер - Вторая кожа Страница 35

— Благодарю вас, мать-настоятельница, — сказал юноша, поднимаясь со своего стула.

— Всегда рада видеть вас, Майкл, — ответила Бернис и, когда молодой человек был уже у двери, еле слышно добавила: — Ведь я любила Чезаре.

Шагая по коридору, Мик слышал отдаленные звуки молитв. Интересно, что имела в виду мать-настоятельница? В каком смысле она любила дедушку? И зачем ему об этом сказала?

Дойдя до французских дверей, он все еще не мог найти ответа на эти вопросы. В садике его встретила радостная песня жаворонка и сильный аромат цветущих роз — Мик тут же вспомнил свой сон. Этот прелестный садик вполне мог заменить танцплощадку из его сна. Из раскрытого окна доносились звуки молитв, похожие на музыку.

Он пошел по узкой, поросшей мхом дорожке, выложенной камнем, в сторону единственной скамьи. Сидевшая там Джеки повернулась к нему. Ее лицо сияло, и Мик почувствовал, как у него сильно забилось сердце. В его отношении к сестре ничего не изменилось. Она улыбнулась и, вместо того, чтобы обнять, взяла его за руки.

— Майкл, как здорово, что ты пришел! Я уж думала, ты так и уедешь, не простившись со мной. — Она покачала головой. — Я пыталась поговорить с Чезаре, но ты же знаешь, каков наш братец. — Она одарила его смущенной улыбкой. — Он никогда не слушает меня, что бы я ни сказала. — Она коснулась ладонью его щеки. — Ты выглядишь усталым.

Сестра подвела его к скамье, и какое-то время они оба сидели молча. В воздухе стоял сильный аромат роз. Мик попытался задержать дыхание, чтобы не чувствовать этого мучительно-прекрасного запаха, но у него ничего не вышло.

— Джеки, ты уверена, что сделала правильный выбор?

— Это как раз по мне, Майкл.

Он вздохнул:

— Кажется, я не совсем тебя понимаю. — Юноша махнул рукой в сторону белокаменных стен. — Все это... — Он покачал головой в полном недоумении.

— Ты говорил с Бернис?

— С матерью-настоятельницей? Конечно.

— Тогда тебе известно, зачем я здесь. — Она схватила его за руку. — Дедушка все об этом знал.

— Знал?

Она кивнула:

— С самого начала; И мама тоже поняла меня. — Она перевела взгляд на птаху, порхавшую в виноградных лозах.

— Джеки...

Она повернулась к нему:

— Теперь я Мэри Роуз.

— Ну да, конечно. — Он отнял у нее свою руку и встал. Совсем не так он хотел попрощаться с ней. — Мне пора идти.

«И зачем я только приходил сюда?» — пронеслось в его голове.

— Я знаю. — Она продолжала сидеть на скамье, словно стремясь хоть ненадолго продлить их свидание, и на какую-то долю секунды Мику пришла в голову безумная мысль о том, что Джеки знала все про его сон.

— Когда вернусь — не знаю.

Девушка взглянула на брата:

— Но ведь мы с тобой еще когда-нибудь увидимся?

— Не сомневайся.

Мик повернулся и пошел прочь. Все те годы, что он прожил в разлуке с сестрой, он вспоминал ее чудесные зеленые глаза, и она часто ему снилась.

Книга вторая

Дым и огонь

В груди забилась тысяча сердец.

Вперед знамена — и врага разите!

Нью-Йорк — Токио

О возвращении Маргариты Гольдони де Камилло в Асторию возвестило пение пересмешника. Увидев знакомые улицы и магазины, женщина, несмотря на ужасное положение, в котором она оказалась, погрузилась в воспоминания.

Она остановилась перед булочной и вошла в нее как раз перед самым закрытием. Булочная выглядела совсем по-старому. Белый кафельный пол, покрытый опилками, был так исцарапан и выщерблен, что можно было подумать, что находишься где-то в Италии. Из светильников по-прежнему лился свет люминесцентных ламп, но теперь они казались уже не такими большими, как когда-то.

— Чем могу служить? — спросила маленькая круглолицая женщина и вышла из-за прилавка. Ее седые волосы были собраны сзади в пучок, одутловатое лицо с тонкими, высоко поднятыми бровями, походило на клоунскую маску. Внезапно на лице женщины появилась улыбка.

— Маргарита?

— Да, миссис Палья, это я.

— Мадонна! Красавица! Как я рада тебя видеть! Бедняжка, как ты себя чувствуешь? — Она прижала Маргариту к своей могучей груди, пахнущей мукой и крахмалом. — Какое несчастье с Тони! Об этом передали сегодня утром в новостях, какой ужас, я была просто потрясена и сказала Луиджи: «Не могу поверить, что это о нашем Тони де Камилло». — Она закусила костяшки пальцев. — Это подлость.

— Знаю. Я до сих пор в шоке.

Миссис Палья взмахнула пухлыми ручками.

— Но ты не волнуйся, красавица. Теперь ты здесь, дома. — Женщина поспешила обратно за прилавок и начала рыться среди батонов и булочек. — Но какая ты худенькая. Возьми, съешь, мой ангел. Ешь!

Маргарита, хотя совсем не была голодна, откусила несколько кусков булочки. Не сделать этого означало бы обидеть гостеприимную хозяйку лавки.

— А теперь забудь обо всем. — Миссис Палья извлекла откуда-то бутылку граппы и разлила вино по стаканам. — Держи, мой ангел. Это тебя подкрепит. Выпей.

Она опять взмахнула руками, как будто это могло ускорить процесс.

— Выпей все, красавица, тебе от этого станет легче. И я с тобой выпью.

Она обняла Маргариту.

— Знаю, зачем ты здесь, — шепнула она, оглядываясь на своего мужа, Луиджи, который занимался бухгалтерией. — Инстинкт, мой ангел. Вот почему ты пришла сюда в трудный час. — Она обняла ее крепче. — Мужчинам кажется, что они могут все предусмотреть, правда? Но мы то знаем, что они делают только то, что нужно нам. — Она захихикала. — Доешь булочку и иди куда надумала. Это верное решение.

— Она здесь?

Миссис Палья кивнула и перекрестилась.

— Слава Богу. Он бережет ее, хотя ей уже за девяносто. — Палья постучала по голове своим коротким, толстым пальцем. — Конечно, она больше уже не настоятельница, ее место заняла другая. Но соображает она так же хорошо, как и прежде, мой ангел. Вот увидишь.

Вечерний воздух был наполнен чистыми звуками пения пересмешника. Оставалось два часа до встречи, которая должна была решить судьбу ее дочери. Но что будет с ними потом? Ничего хорошего ждать не приходилось. Встречей с Бэдом Клэмсом дело не закончится, это будет только началом. Ему не терпится овладеть всеми секретами Доминика — он хочет узнать, с какими поставщиками, оптовиками, судьями, полицейскими, банкирами, промышленниками брат находился в контакте, но больше всего домогается власти, которая дается сетью Нишики. Ведь именно благодаря этой сети Доминик получал компромат, позволявший ему заставлять работать на себя правительственных чиновников самого высокого ранга. Нишики был Микио Оками, он загадочными путями получал информацию о секретах людей, и это давало Доминику возможность держать их в руках.

Маргариту слегка пошатывало на ходу, потом, подбежав к обочине, она согнулась в три погибели и освободилась от всего съеденного и выпитого. Когда позывы прекратились, женщина открыла сумочку и вытерлась бумажной салфетки. В свете уличных фонарей зловеще блеснула сталь пистолета.

«Боже, — подумала она. — Что же мне делать?»

Однако Маргарита хорошо знала, что собирается делать в данный момент. Она подошла к потрепанным металлическим воротам, преграждающим путь к большому белому кирпичному зданию, занимающему почти весь квартал. По обеим сторонам ворот, как и шесть лет тому назад, когда Доминик впервые привел ее сюда, чтобы начать ее обучение, стояли скульптурные изображения Девы Марии с младенцем Иисусом на руках.

Она позвонила в колокольчик, и ее немедленно впустили. Когда Маргарита вступила на территорию женского монастыря Святого Сердца Девы Марии, ее охватило странное ощущение душевного спокойствия. Высоко над головой, на магнолии, она увидела пересмешника, птица смотрела на нее, забавно наклонив голову. Затем птаха начала петь, подражая другим пернатым.

Женщина поднялась по мраморной лестнице и открыла дверь.

— Добро пожаловать, дитя мое, — произнес из полумрака знакомый голос.

Женщину на мгновение подхватила волна прошлого, и она спросила:

— Бернис?

— Да, дитя мое...

Маргарита попала в любящие объятия и зарыдала. Нежность этих рук, тепло тела переполнили чашу ее терпения.

— Боже мой, что стало с моей жизнью.

Бернис повела Маргариту по коридору. Та снова поразилась царившей в монастыре почти церковной тишине. То, что другие, менее чувствительные посетители, принимали за аскетизм, она воспринимала как растворение в духовном абсолюте.

— Я чувствую себя такой беспомощной. Все разваливается... — Не в силах продолжать, женщина замолчала.

Бернис остановилась перед зеркалом и сказала:

— Взгляни. Что ты там видишь? Твое лицо мокро от слез. Но я вижу, что твоя душа тоже тонет в слезах. И не только из-за последних событий, дитя мое. Прежде чем продолжить, ты должна понять это.

— Я не могу. Я...

— Нет, Маргарита, можешь. И знаешь почему? Потому что ты сестра своего брата. Хотя вы и не одной крови, но очень похожи. Он, без сомнения, это видел.