Лоренс Гоф - Сэндсторм Страница 35

Из двери кафе вышел хозяин, низенький, толстый, в сером тюрбане и льняной галабе. Та была ослепительно белой и сверкала, точно стеклярус, нити которого образовывали на дверном проеме нечто вроде шторы. Чарли вдруг вспомнилась стая ибисов. Хозяин держал в руках пластмассовый ящик с дюжиной бутылок темного асуанского пива. Он пододвинул себе стул и поставил ящик на асфальт, подле своих обутых в сандалии ног.

– Нахарак сайд вемубарак! – произнес он. «Да будет удачным для вас этот день». Этой фразой мусульмане в Египте приветствовали всех без исключения неверных.

– Нахарак лабан, – отозвался Дауни. «Да будет ваш день белым, как молоко». Свитс принялся открывать бутылки. Из горлышек потекла пена. Чарли почувствовал запах хмеля.

Его мучила жажда, что было отнюдь не удивительно, поскольку даже в тени температура наверняка была около ста градусов. Между тем Дауни продолжал:

– Орид салата бейяэди. Шавирмэ. Роз. – Он заказал салат из огурцов, помидоров, петрушки, водяного кресса, зеленого перца и мяты, а также жаркое из телятины и рис, после чего поднял левую руку, растопырил пальцы, показывая, что порций должно быть пять, а затем, чтобы свести к минимуму вероятность ошибки, ткнул пальцем в каждого из своих спутников и в самого себя. Потом он прибавил:

– Орид вэхид ахвэ торк, шокран, – что означало «одну чашку турецкого кофе без сахара».

Хозяин кивнул, слегка поклонился, раздвинул штору из стекляруса и скрылся за дверью. Некоторое время спустя в дверном проеме показался мальчик в голубой галабе с черными полосками. Он нес стаканы с водой: три держал в правой руке, а два – в левой, причем его грязные пальцы были засунуты глубоко внутрь.

– Любопытный способ мыть руки, – заметил Свитс.

– Не пей эту воду, – предупредил Чарли.

– За кого ты меня принимаешь?

– И салат я тоже не стал бы пробовать. – Чарли пустился рассказывать об улитках двух местных разновидностей, тела которых служили временным пристанищем зловредным личинкам. Вода, в которой вдобавок, скорее всего, мыли овощи, представляла собой идеальный источник инфекции. Когда Чарли кончил, за столиком установилось задумчивое молчание. Чарли выпил пива, повертел в руках бутылку, на боку которой блестели капли влаги, подцепил ногтем этикетку. Та отошла целиком – видно, клей никуда не годился.

Мальчик возвратился с крошечной чашкой черного кофе.

Он поставил чашку перед Дженнифер, широко улыбнулся – настолько заразительно, что женщина рассмеялась и захлопала в ладоши.

Они расправились с жарким, когда в конце улицы появился армейский джип, украшенный несколькими радиоантеннами. Над задним сиденьем возвышался установленный на треноге пулемет. Джип едва не задавил осла, которому вздумалось остановиться посреди улицы; погонщику пришлось наградить животное ударом палки, чтобы оно перестало упрямиться. Водитель направил джип к кафе, въехал двумя колесами на тротуар, затем нажал на тормоза, и машина встала, как вкопанная, в тени под разноцветным тентом. В джипе сидели двое мужчин в форме египетской армии. Водителю, судя по всему, было лет семнадцать, а его пассажиру, высокому полковнику с крючковатым носом, – тридцать с хвостиком. На погонах полковника виднелись красные нашивки штабного офицера, на груди сверкали медали. Он постучал тростью по плечу водителя. Юноша уставился прямо перед собой, в пыльное лобовое стекло. Полковник спрыгнул на тротуар, подошел к столику, за которым сидели иностранцы, взял стул, сел и окинул компанию изучающим взглядом.

Глаза у него были голубыми – свидетельство того, что среди предков полковника имелись мамелюки.

– Ваши документы? – произнес он по-английски, почти без акцента. Дауни предъявил паспорт, визу и страховой сертификат. Полковник раскрыл паспорт, посмотрел на фотографию и сказал:

– Не слишком удачная, верно?

– Зато полное сходство с оригиналом.

Полковник хмыкнул и заглянул в толстый конверт, что лежал между второй и третьей страницами паспорта, быстро пересчитал пачку хрустящих стодолларовых купюр.

– Вам не кажется, что американские деньги внушают почтение одним своим видом?

– Вы очень наблюдательны.

– Что дальше? – спросил себя полковник, опуская конверт в нагрудный карман. Он положил паспорт и остальные документы на стол рядом с тарелкой Дауни, потом воскликнул:

– Ах да! Все в порядке!

– Молодцом, – похвалил Дауни. – Теперь прищелкните каблуками и быстренько исчезайте.

– На время.

– Разумеется. Признаться, я подзабыл, что вам предстоит появиться во второй части.

– Я согласен, роль у меня маленькая, но без нее не обойтись, не правда ли?

– Совершенно верно.

Взгляд полковника на мгновение задержался на Дженнифер, затем офицер поднялся, вернулся к джипу, вскочил на капот, перешагнул через лобовое стекло, сел на сиденье и прищелкнул пальцами. Водитель завел двигатель; джип рванулся вперед и сбил стул. Полковник в притворном отчаянии закатил глаза, отвесил водителю подзатыльник, от которого у того слетела фуражка. Миг – и джип скрылся за углом, оставив позади себя облако пыли.

– Что за черт? – проговорил Свитс.

– Полковник только что согласился сдать внаем свою квартиру, – Дауни показал тяжелый медный ключ, который офицер сунул под паспорт. – Кроме того, он согласился выполнить кое-какую работу, так сказать, немного подшустрить. – Дауни отрезал ножом кусок жаркого, нацепил на вилку и сунул в рот. – Чарли, как будет по-арабски «Сколько я вам должен за мебель»?

– Бикаем, – ответил Чарли.

Когда с едой было покончено, Дауни извлек из кармана фотоаппарат и заставил спутников улыбнуться.

– На добрую память, – сказал он. – Нам будет о чем вспомнить.

В пяти милях от Бени-Суэфа находилась деревня Тазмат-эль-Завайя, в которой имелся каменный мост через реку. За мостом начиналась дорога протяженностью около ста миль, которая пересекала Восточную пустыню и достигала города Рас-Зафарана на побережье Красного моря. Геродот утверждал, что Египет является даром Нила; среди самих египтян бытовала поговорка, что, хотя их страна длиной в семьсот миль, шириной она, по причине все той же реки, всего лишь шестьдесят футов. Переехав через мост, путники убедились в правоте Геродота. На расстоянии броска камня от моста плодородная почва превратилась в каменистую пустыню. Дорога, которая находилась в лучшем, нежели можно было предположить, состоянии, бежала все время по прямой. Мунго придерживался скорости в двадцать миль в час, сохраняя между собой и Свитсом промежуток в сотню ярдов. Ровно в пяти милях от реки дорога, которая постоянно шла в гору, выходила на плоскогорье. Роверы свернули на обочину и остановились. Справа виднелись глубокие вади.

Мунго заглушил двигатель. Дауни и Свитс вылезли из машины и направились к автомобилю Мартина по плотному, укатанному песку. Дауни держал в руке гвоздодер. Мунго спрыгнул на землю, обошел ровер и открыл багажник.

Чарли внимательно наблюдал за происходящим. Мартин и Свитс вытащили из багажника деревянный ящик. Дауни протянул Свитсу гвоздодер, и Хьюби, подсунув тот под доски, чуть приподнял крышку ящика. Дауни достал из кобуры пистолет, присел на корточки, сунул ствол в щель и нажал на курок. Над дорогой заметалось эхо. Дауни выпрямился и с силой пнул ящик. На глазах у Чарли труп Ахмеда Маха – ужасное, отвратительное зрелище – сбросили с обрыва.

Мертвец исчез; в знойном воздухе повисло облачко пыли. Дауни убрал пистолет в кобуру, встретился взглядом с Чарли, подмигнул…

Глава 22

Ричард Фостер, глава каирского бюро ЦРУ, лежал на спине на широкой кровати. На обнаженной груди Фостера стоял стакан с виски, рядом свернулась клубочком девушка по имени Шейла – та самая, новенькая из машбюро. При первой встрече она заявила, что печатает со скоростью более ста двадцати слов в минуту. Фостер поначалу не поверил, однако теперь его сомнения развеялись. Шейла обладала поистине изумительной сноровкой, ее пальцы словно не знали усталости. Под потолком медленно вращались лопасти вентилятора, тихое гудение электрического двигателя заглушал рокот кондиционера. Фостер пригубил виски, уставился на лопасти, которые продолжали свое бесконечное вращение прямо у него над головой. Секс довел Фостера до изнеможения; вдобавок он никак не мог отделаться от воспоминаний о неожиданном телефонном звонке лейтенанта каирской полиции по имени Омар Хейкал.

В предыдущие дни у Фостера состоялось два разговора с Хейкалом, и оба касались Чарли Макфи. Хейкал работал в уголовном розыске. Именно он сообщил Фостеру ценные сведения об Азизе Механне, взломщике сейфов, который погиб в автокатастрофе на шоссе между Каиром и Александрией, заодно отправив на тот свет пару французских туристок и нескольких верблюдов. Фостер, разумеется, записал телефонную беседу на пленку, которую вместе с портативным кассетным магнитофоном прихватил с собой. Он допил виски и поставил пустой стакан на пол возле кровати. Шейла что-то пробормотала во сне. Приятных сновидений, детка. Фостер достал магнитофон, убрал громкость и нажал кнопку воспроизведения. Из динамика раздалось шипение. Фостер включил систему шумопонижения, отрегулировал звук.