Дэвид Моррелл - Черный вечер (сборник) Страница 36

На съемках второго фильма Дикон позволял себе трехчасовые опоздания и «безобидные» проделки. Так, однажды он подмешал в ленч актерского состава слабительное, сорвав съемки на следующий день. А из-за его страстной любви к гоночным машинам студия несла колоссальные расходы: приходилось отчислять огромные суммы страховым компаниям, которые соглашались покрывать затраты на ремонт.

Последний фильм стал сущим адом для «Голливуд пикчерз». Дикон пристрастился к алкоголю. Текила и пиво лились рекой, причем прямо на съемочной площадке. Перед самой гибелью двадцатидвухлетний актер выглядел древним стариком. К счастью, большую часть фильма успели отснять до трагических событий на калифорнийской трассе. Для дубляжа пригласили друга Дикона, прекрасно имитировавшего его голос. «Право по рождению» имело грандиозный успех, хотя никто не знает, что это заслуга не столько Джеймса, сколько режиссера и операторов.

Уэс Крейн держится, одевается и даже мыслит так же, как Дикон. Интересно, как он поведет себя на съемках второго фильма?

После шумного успеха «Наемников» от недостатка внимания Уэс не страдал. Интересные сценарии и заманчивые предложения лились рекой.

Обо всем этом я узнавал окольными путями. С Крейном мы не виделись с церемонии вручения «Оскара» в конце марта. Застать дома его было просто невозможно — по телефону отвечала какая-то обкуренная девица: «Уэса нет». Кто знает, может, он переехал? Хотя его гонорара за «Наемников» не то что на дом, даже на квартиру не хватит. Второй фильм — вот что сейчас нужно Крейну, причем как можно скорее, пока не забыли зрители.

Возвращаясь с заседания гильдии писателей, где показывали новый фильм с Клинтом Иствудом, мы с Джилл заметили у нашего дома мотоцикл Крейна. Теплый вечер, в темной воде океана тонет красное солнце. А вот и Уэс, сидит на ступеньках с банкой пива в руках. Тертые джинсы, белая, оттеняющая золотистый загар рубашка, а лицо осунувшееся.

— Ну как, выиграл? — по привычке спросил я: у нас с ним особый ритуал существовал.

Ослепительно улыбнувшись, Крейн поднял вверх большой палец.

— Сто лет тебя не видел, звонил, звонил, а застать не смог.

— Просто все в разъездах... Хотелось отдохнуть, а то вокруг фильма столько шумихи... Джилл, как ты?

— Спасибо, а у тебя как дела?

— Неплохо. Знаешь, второй заезд всегда труднее первого.

Тогда мне показалось, что он имеет в виду второй фильм.

— Останешься на ужин?

— Ну, я бы с удовольствием...

— Оставайся, мне будет очень приятно!

— Ты точно не против?

— Ну что ты! Чили уже готово, остаются салат и тортиллы — минутное дело!

— Моя мама тоже делала чили, а потом папочка нас бросил, и она спилась.

Джилл нахмурилась.

— На выпивку все деньги уходили, — продолжал Уэс. — Когда мне было десять лет, у нее нашли рак. Мы тогда в Оклахоме жили. Через полгода она умерла, и меня определили в приемную семью. А я уже привык к свободе и их порядкам подчиняться не хотел. — Он покачал головой. — Обожаю домашнее чили!

— Через пять минут позову вас есть! — пообещала Джилл.

Она чем-то встревожена, потом нужно будет узнать, в чем дело.

— Ну, так как насчет второго фильма? — спросил Уэс, протягивая мне пиво.

— У тебя что, мало предложений? — Я присел рядом с ним на ступеньки.

— Вообще-то нет, но разве мы не команда? Ты сценарист и режиссер, я исполнитель главной роли, забыл?

— Ну, если хочешь... Вообще-то сейчас у тебя уже достаточно веса, чтобы делать то, что вздумается.

— На самом деле мне нужен друг, который подскажет, если я поступаю неправильно. Остальным ведь наплевать, что со мной будет, главное, чтобы деньги капали!.. Нет, урок я усвоил, на этот раз хочу, чтобы все было путем.

— Понятно, — пробормотал я, на самом деле совершенно ничего не понимая.

— Ты же над чем-то работаешь? Выкладывай!

— Да, кое-что есть. Давай исходить из фактов: зрители хотят видеть тебя яркой, незаурядной личностью. Как насчет телохранителя? Молодого, сильного, уверенного в себе? Он работает на кинозвезду типа Мэрилин Монро и тайно в нее влюблен, но рассказать о своих чувствах не решается. Актриса погибает, приняв смертельную дозу снотворного. Полиция и пресса говорят, что это — суицид. Однако наш парень не верит и находит доказательство, что его любимую убили. Остается узнать, кто и с какой целью. Рискуя жизнью, телохранитель выясняет, что убийство было заказным, а за спиной киллеров стоит президент...

— Здорово! Снимать лучше всего в Оклахоме.

— А отдельные сцены в Нью-Йорке и Чикаго... Получится неплохо: сыграем на неприязни к государственным чиновникам: злодей-президент против благородного телохранителя. Беспроигрышный вариант!

Уэс захихикал.

— Когда приступаем?

Так началась работа над фильмом «Скорбящий».

Ужин удался на славу. За полночь сытый и довольный Уэс уехал домой. Самое время расспросить Джилл. Что ее встревожило?

— Эти его рассказы об Оклахоме, сбежавшем отце и пропойце-матери...

— Они тебя расстроили?

— Конечно! А еще больше то, что ты со своими сценариями даже не удосужился познакомиться с биографией Уэса.

Я поставил в посудомоечную машину большую салатницу.

— И что?

— Он из Индианы, вырос в детдоме и никогда не знал родителей. Так что жалостливая история вовсе не о его детстве.

— А о чьем же?

В глазах Джилл засветилась жалость.

— О детстве Джеймса Дикона? О боже!

Неприятная правда, словно выскакивающий из табакерки чертенок, не давала мне покоя: корчила гримасы, издевалась, мучила. Физическое сходство Уэса с Джеймсом Диконом, конечно, случайность, божий дар, зато все остальное: манеры, стиль одежды и даже голос — тщательно отрепетированный спектакль, притворство от начала и до конца. Понимаю, я сам себе противоречу. Во время первой встречи мне показалось, что парень — воплощение естественности, а проба сыграна так непосредственно, что мне и в голову не пришло, что передо мной лишь грубое подражание. Нет, я решил, что, выбрав «Блудного сына», Крейн, если так можно сказать, склоняет голову перед талантом Дикона.

Теперь я знаю правду: Уэс подражает Дикону. Боже мой, и ведь не только подражает, а играет роль, причем так убедительно, что полностью в ней растворился. Уэс Крейн исчез, оставив только имя, а телом и душой завладел трагически погибший актер.

— Что же будет? Черт!

— Надеюсь, ничего страшного не случится, — испуганно проговорила Джилл.

И что мне делать? Посоветовать Уэсу обратиться к психотерапевту? Поговорить с ним по душам? А ведь все наши с Джилл подозрения основаны на одном-единственном разговоре. Разве парень кажется опасным? Наоборот, говорит тихо, держится подчеркнуто вежливо. Кроме того, у актеров свои секреты. Кто знает, может, ему так легче настроиться?

Пожалуй, самое разумное в такой ситуации — набраться терпения и ждать. Раз задумал новую картину, глупо поднимать шум. Если начнет буйствовать, тогда...

Нет, работать с ним — одно удовольствие. На съемочную площадку Крейн приходил за полчаса до начала съемок, отлично знал текст и не артачился, если приходилось задерживаться на дополнительные репетиции.

Единственное, что вызывало беспокойство, — его страсть к гоночным машинам и мотоциклам.

Директору студии пришлось обговаривать со страховщиками особые условия.

— Нужно ведь парню как-то расслабляться! — заявил я Уолту. — Нельзя постоянно держать его в напряжении.

На самом деле в напряжении находился не столько Уэс, сколько я. Бюджет «Скорбящего» — двадцать пять миллионов, страшно хотелось, чтобы все прошло без сучка без задоринки.

Когда мы отсняли примерно половину, ко мне неожиданно пришел Уэс.

— Видишь, на этот раз веду я себя примерно, никаких выходок!

— Да, парень, ты просто находка!

Что, черт возьми, значит «на этот раз»?

Многие считают, будто ничего страшного бы не случилось, если бы я побольше думал об Уэсе и поменьше об успехе фильма. Нет, мне не в чем себя упрекнуть, я заботился о нем, как о младшем брате, но предотвратить трагедию было не в моих силах.

«Скорбящий» имел еще больший успех, чем «Наемники». Кассовые сборы составили двести миллионов. Газеты и журналы в один голос писали, что следующему фильму суждено стать шедевром.

Следующий фильм по счету будет третьим, а для Дикона «три» — несчастливое число.

В студии закончилась пресс-конференция, и я шел к своему новому «Феррари», когда меня окликнули. Какой-то длинноволосый бородач в яркой мексиканской шали. Надеюсь, под шалью джинсы имеются...

Это был Дональд Портер, друг Дикона, которому пришлось дублировать его в «Праве по рождению». Ему уже хорошо за сорок, но душой и телом он предан поколению хиппи: экстравагантная одежда, наркотики, секс. Некоторое время назад он пытался открыть свою собственную студию в Санта-Фе, но первый же фильм с треском провалился. На некоторое время исчезнув из поля зрения, сейчас Портер снова начал сниматься. Ну и костюмчик у него! Интересно, куда смотрит охрана? Черт, наверняка будет просить работу!