Эрик Ластбадер - Возвращение в темноте Страница 37

Эстрелла Лейес, женщина с завидным самообладанием, умела чудесно улыбаться.

— Прошу прощения, — сказала она, закрывая за Кроукером дверь. — Бедняжка Нестор... его атакуют кредиторы.

Из угла комнаты раздался слабый смех.

— Она хочет сказать, что я не в состоянии оплатить мои счета. У меня нет даже денег, чтобы заплатить за аренду дома. Но это меня уже не волнует, ведь и жить мне осталось совсем недолго.

Хозяин дома был в еще более бедственном положении, чем его жилище. Худой и бледный, словно мертвец, он полулежал в пыльном шезлонге на грязных простынях, укрытый ворохом одеял. Сквозь тонкую кожу просвечивала тонкая сеточка сосудов.

— Не надо так говорить, — укоризненно сказала Эстрелла Лейес. — К чему такие разговоры?

Нестор с трудом повернул голову на неправдоподобно тонкой шее.

— Хочу оправдать ожидания могильщиков...

Должно быть, совсем недавно он был чрезвычайно красивым человеком — с высоким лбом и орлиным носом. Но лихорадка стерла все краски с его лица Красноватые язвочки сплошь покрывали его щеки и губы, и все тело было усеяно страшными струпьями незаживающих ран.

— Мне кажется, вам стоило бы лечь в больницу, — сказал Кроукер. — Если у вас нет медицинской страховки, я мог бы договориться...

— Чтобы медики продлевали мне жизнь с помощью всяческих дьявольских приспособлений? — Нестор улыбнулся и слабо взмахнул истощенной рукой. — Почему я должен доверять слепой и бездушной науке, если ко мне приходит миссис Лейес?

— Лежи спокойно, — строго произнесла Эстрелла из-за плеча Кроукера. — Тебе нужно экономить силы.

— Экономить силы? Странно звучит применительно ко мне, но тем не менее я понял, что вы хотели сказать. — Нестор бессильно откинулся на влажные от пота подушки. — Миссис Лейес не хочет, чтобы вы стали свидетелем таинств ее целительства.

То, что Нестор разговаривал с закрытыми глазами, делало его похожим на марионетку в руках невидимого хозяина.

— Ничего подобного! — с жаром воскликнула Эстрелла Лейес, пытаясь заслонить собой большую тростниковую корзину, стоявшую на круглом столике.

— Миссис Лейес, — мягко произнес Кроукер. — Возможно, вас успокоит тот факт, что я только что имел честь разговаривать с вашим мужем. Он очень гордится вашим даром целительницы.

На лице Эстреллы Лейес появилась застенчивая улыбка.

— Ох уж этот Пабло...

Она стала выкладывать содержимое корзины на стол, а Нестор сказал:

— Сегодня я не видел Соню. Как она?

— У нее все в порядке, — как можно спокойнее сказал Кроукер. — Она слишком занята сегодня и просила меня заглянуть к вам.

— Это так любезно с вашей стороны, — тихо произнес Нестор. Краем глаза Кроукер заметил, что Эстрелла Лейес при этих словах подозрительно взглянула на него. Кроукер хотел улыбнуться ей, но, к собственному удивлению, не смог этого сделать. Казалось, ее гипнотизирующий взгляд полностью подчинил себе его волю.

Потом ее глаза наполнились слезами, и она тихо всхлипнула.

Нестор повернул к ней голову и, открыв бесцветные глаза, обеспокоенно спросил:

— Что случилось, миссис Лейес?

— Ничего, детка. — Она отвернулась, не в силах взглянуть на Нестора. — Я просто просыпала свой порошок, вот и все.

Нестор вздохнул и снова закрыл глаза, словно у него уже не было сил держать их открытыми. Пока миссис Лейес возилась со своими травами и порошками, он погрузился в глубокое нездоровое забытье.

— Эта болезнь полностью истощила его силы, — печально сказала Эстрелла Лейес.

Кроукер подошел к столу, и она, не поворачивая головы, спросила:

— Моя маленькая Соня... она мертва?

Кроукер молча кивнул, и Эстрелла Лейес низко склонила голову.

— По вашему голосу я поняла, что это была ужасная, насильственная смерть.

— Но откуда вам это известно?

Она подняла свои смуглые руки, испачканные травами и лекарствами, и провела ими вокруг Кроукера.

— Тревога и беспокойство здесь... и здесь. Память о прошлых событиях окружает человека, словно плащ.

В этот момент Кроукер вдруг почувствовал в своей ладони необычное тепло и понял, что все это время он машинально сжимал рукой в кармане камень духов. Вынув камень из кармана, он показал его Эстрелле Лейес.

— Я хотел бы попробовать его действие на Несторе, — тихо сказал он. — А вдруг ему поможет?

— О Боже! — У нее широко раскрылись глаза, и она быстрым движением взяла гладкий камень и крепко сжала его в кулаке.

— Вам известно, что это такое? — прошептала она, испытующе глядя на Кроукера.

— Вчера я положил этот камень моей племяннице на грудь, и она на некоторое время вышла из комы, хотя все врачи в один голос уверяли, что это совершенно невозможно.

Эстрелла со страхом взглянула на темно-зеленый камень.

— Не надо бы вам, сеньор, носить с собой этот камень.

— Не могу с вами согласиться, миссис Лейес. Знаете, что я нашел в доме Сони?

Он окунул указательный палец правой руки в какой-то темный порошок и прямо на поверхности стола нарисовал треугольник внутри окружности и точку внутри квадрата.

Ахнув, Эстрелла отшатнулась, потом поспешно стерла рисунки и нарисовала контуры человеческого глаза с двумя зрачками. Сузив глаза, она пристально посмотрела на Кроукера.

— Вы знаете то, что не имеете права знать. Вы не хилер.

— Но я и не разбойник, — возразил он. — А вот те, кто нарисовал эти символы в доме у Сони действительно самые настоящие разбойники. И я хочу найти их.

— Зачем? — спросила она негромко, но Кроукер догадался, что его ответ на этот вопрос исключительно важен для нее.

— Эти люди убили Соню. Вы правы, ее смерть была насильственной и страшной. — Кроукер перевел дух, понимая, что вторгается в неведомую ему область. — Я чувствую, что ее неуспокоенный дух все еще находится там, в доме.

— Вы хотите сказать, что она взывает о мести из загробного мира?

Кроукер подумал, что эта немолодая женщина не хуже его умеет задавать вопросы.

— Нет, она всегда ненавидела насилие.

— Это верно, — по-испански сказала Эстрелла Лейес, и взгляд ее смягчился, словно солнце выглянуло в хмурый день. Похоже, Кроукер выдержал испытание. — Тогда что же вы предлагаете?

— Покой, — сказал Кроукер. — Вечный покой ее измученной душе.

Эстрелла подошла ближе и хриплым шепотом спросила:

— Кто рассказывал вам об учении хета-и?

— Бенни Милагрос, когда мы хоронили Соню. Вы его знаете?

— Я была знакома с его дедом, Хумаитой Милагросом. — Эстрелла Лейес отвернулась от Кроукера. — На пятьсот миль вокруг Асунсьона каждому было известно это имя. Это был великий, почитаемый всеми целитель народа гварани.

— Вы присутствовали на его похоронах? — спросил Кроукер. — Бенни говорил мне, что тогда десять дней кряду шел проливной дождь и все эти десять дней он был там.

— Это правда, — коротко ответила Эстрелла Лейес, занявшись своими настойками. — У Бенни были непростые отношения с дедом, и все же между ними существовала неразрывная связь, совершенно особенная по сравнению с другими его внуками. Наедине с Бенни Хумаита всегда звал его тайным именем — Серо, что означает «гора». Очевидно, именно так он представлял себе своего внука. Однажды он сказал мне: «Горы ни с кем не советуются, у них свое представление о времени и пространстве». И я поняла, что он говорит о Бенни.

— Я слышал, Хумаита утонул в реке Парагвай.

Внезапно Эстрелла выронила из рук флакончик, и Кроукеру удалось поймать его на лету. Но тут сама Эстрелла стала медленно сползать вниз, и Кроукеру пришлось подхватить ее на руки.

— Миссис Лейес, что с вами?

Она оказалась такой легкой, словно у нее были пустотелые, как у птиц, кости. Однако она не была в обмороке. Взглянув ей в лицо, Кроукер увидел, что ее глаза были приоткрыты, а ресницы мелко дрожали, словно она спала наяву.

Не успев подумать о возможных последствиях, Кроукер прижал к ее горлу камень духов. И тут же услышал ее голос, тихий и слабый, словно доносившийся откуда-то издалека.

— Я из семьи рыбаков из народа гварани, — сказала она. — В тот страшный день двадцать лет назад я была вместе с отцом и братьями на реке. Тогда мне было двадцать два года, я уже успела побывать замужем и овдоветь, поэтому вновь вернулась к семейному промыслу — рыболовству, которым занималась с самого раннего Детства. Солнце еще не всходило над горами, предутренний туман был окрашен в нежный жемчужно-розовый цвет. Я всегда любила это время суток, когда яркие тропические краски на время приглушались рассеянным светом и туманом. Было так тихо, что, казалось, можно было услышать, как плавают рыбы в воде, повиливая хвостами.

Эстрелла замолчала, и Кроукер испугался. С одной стороны, ему хотелось заставить ее выйти из транса, но, с другой стороны, он испытывал не меньшее желание услышать продолжение ее рассказа.