Сергей Бакшеев - Галактика мозга Страница 40

— Зачем ты пришел?

— Попрощаться. Я улетаю в Америку… Надолго.

— Что ж, прощай. — Ольга дернула головой, стараясь не смотреть на мужа. — К чему такие сложности? Отправил бы эсэмэс со смайликом.

— Там, на квартире родителей… Это была журналистка.

— Хорошо хоть не журналист.

— Она инвалид. Я помогал ей собрать вещи.

— А снимать она сама умеет?

— Оля, всё совершенно не так…

— Лучше уходи.

— Всего несколько слов… Если тебе потребуется развод, я не буду чинить препятствия.

— Добренький ты наш.

Пауза затягивалась. Антон полез во внутренний карман, достал толстый конверт.

— Я продал машину. Это вам с Сашей на первое время. Потом я буду высылать деньги. — Вытянутая рука повисла в воздухе, Антон положил конверт на стол. — Вот еще ключи от квартиры. Но я хотел попросить… Можно, я сегодня встречу Сашу из школы?

— Заботливый папа. Аж до слез пронимает.

— Мне надо заехать с ним в свою лабораторию. Бывшую. Там нас ждут, это не надолго. Я хочу помочь…

— Зачем? Зачем ты мучишь нас?! — Женский голос сорвался. Ольга резко повернулась к мужу. — Уезжай в свою Америку и не мотай мне душу! Ты не нужен мне, и Саше ты не нужен! Есть другие люди, которые нам помогут. Как-нибудь справимся без тебя.

— Оля, Саша мой сын.

— И мой тоже! Каждый раз после встречи с тобой, он дергается, как на иголках, становится неуправляемым, и всё лечение летит насмарку! Вот результат твоей заботы! Да уезжал бы ты поскорее и оставил нас в покое. Может, тогда Саша и избавился бы от заикания.

Антон стиснул зубы и расцепил пальцы. Ключи, зажатые в руке, грохнулись на стол. Вместе с ними упала зацепившаяся голубая флешка, но Антон этого не заметил.

— Прости, Оля… И прощай.

Металлические ножки тяжелого стула противно царапнули керамический пол. Шувалов поднялся, подхватил шарф, хотел сказать что-то еще, однако болезненная гримаса исказила его лицо, рука неопределенно качнулась, и он покинул кафе. Он шел, не видя дороги. И каждый шаг его отделял от женщины, которая совсем недавно была родной, сегодня стала бывшей, а завтра превратится в чужую.

При выходе из бизнес-центра его остановили запахи из цветочного киоска.

Ольга методично сжимала и отпускала связку ключей. Теперь некому было демонстрировать свою гордость, и она не сдерживала слезы. Неказистая официантка попыталась что-то предложить, метнула суровый взгляд вслед вышедшему мужчине и молча принесла стакан воды.

Ольга благодарно кивнула. Сделав глоток, она почувствовала среди острых ключей гладкую маленькую флешку.

Шувалова тянуло к школе. В последний день перед отъездом он не мог не повидаться с сыном. Если Ольга считает, что такие свидания идут во вред мальчику, он не будет к нему подходить, посмотрит издалека, если посчастливится, услышит его голос или даже смех. Сегодня он не повезет его в лабораторию. В подавленном настроении противопоказано проводить любые эксперименты.

Антон отпустил таксиста в полукилометре от школы. Ему хотелось пройти пешком, чтобы вспомнить, как это делали они вместе с сыном в первые недели учебы.

Школу для мальчика выбрала жена. Антон считал, что надо идти в ближайшую, но Ольга хотела, чтобы Саша учился в престижной школе с хорошими традициями. Благо, в их районе такая нашлась, и компромисс был достигнут. Хотя Шувалову пришлось задействовать связи в Академии Наук, чтобы мальчика в нее приняли.

В начале осени старое пятиэтажное здание школы умиротворенно пряталось за густыми деревьями, и главный вход из белых колон можно было увидеть только с центральной аллеи. Сейчас, на фоне белого снега, краснокирпичная коробка словно раздвигала черные стволы деревьев, и маленький школьный двор выглядел незащищенным и просматривался насквозь.

То, что увидел там Шувалов, неприятно потрясло его. Сердце подпрыгнуло к горлу и тревожно забилось, мешая дышать.

62

Склонив голову, Ольга Шувалова сидела на рабочем месте у потухшего экрана компьютера. Ее взгляд упирался в клавиатуру, но видела она совсем другое. Любимые губы, для которых не было запретных мест на ее теле, бросали холодное «прощай», и ссутулившаяся спина родного человека исчезала за дверью кафе. Ее муж, без которого еще недавно она не мыслила свое существование, отец ее сына, улетает в далекую страну. Это его решение. Он уезжает, потому что за океаном комфортнее заниматься наукой. А семья для него ничего не значит. Своими изменами он растоптал ее любовь, и никогда не уделял внимания ребенку. Но она сильная женщина, она переживет и выстоит. И Саша уже многое понимает и не задает неудобных вопросов.

А еще у них есть заботливый друг, готовый прийти на помощь по первому зову. С Борисом Вербицким она чувствовала себя увереннее, а он настойчиво намекал, что может быть рядом всегда. Решительная перемена пугала Ольгу, но сейчас, когда муж окончательно бросил семью, и надежд на воссоединение не осталось, она по-новому посмотрела на эту перспективу.

Ольга Шувалова тряхнула головой и поправила волосы. Жизнь продолжается, убедила она себя. Она еще достаточно привлекательная женщина, способная заново построить свое счастье.

Она открыла сумочку, чтобы убрать туда ключи, которые продолжала сжимать в руке. На глаза попалась флешка мужа. Бывшего! Ей пора привыкать к этому факту. Наверняка, записал туда отнюдь не семейные фотографии, а свои бесценные ценные научные достижения.

Как с ней поступить? Конечно, выбросить! А если обратится с вопросом, то послать к черту!

Она протянула руку к корзине с мусором. Но в последний момент извечное женское любопытство взяло вверх над порывом мстительности. Ольга воткнула флешку в разъем компьютера. На ожившем экране открылась папка с двумя звуковыми файлами. Ольга обратила внимание на даты. Первая была сделана на следующий день после трагедии, которая унесла жизнь Людмилы Вербицкой и разрушила семью Шуваловых.

Ольга покосилась на надувшихся коллег, которых осадила ледяным взглядом по возращении из кафе, подсоединила маленькие наушники и дважды щелкнула по файлу.

Из дверей школы с криком выбегали раздетые ученики, некоторые пытались дурачиться, но большинство сбивались в гудящую толпу и в страхе оглядывались. Из левого угла здания, будто из-под земли, струился густой дым.

Антон подбежал к школе.

— Что происходит? Что случилось? — спрашивал он перепуганную учительницу, которая пыталась пересчитать детей.

— Отстаньте! — визгливо отвечала она.

— Первоклашки, наверное, фейерверк запалили, — встрял в разговор возбужденный мальчик лет двенадцати, — их раздевалка горит.

Антон Шувалов еще раз взглянул на школу. Его глаза расширились. Дым вырывался из маленьких вентиляционных отверстий, расположенных почти над землей. Он знал, что в этом крыле здания находится раздевалка младших классов. Он был там, и хорошо помнит стены, обитые пластиковыми панелями. Сейчас этот удобный для ремонта материал выделял едкий опасный дым.

Глаза заметались в поисках сына. Безрезультатно. Антон заметил самых маленьких детей, жавшихся друг к другу на морозе без верхней одежды. Одна из девочек показалось ему знакомой.

— Где Саша Шувалов? Ты видела его? — спрашивал он, склонившись над ней.

Девочка испуганно трясла головой. Ей подсказала бойкая подружка.

— Он вместе с Вовкой.

— Где?

— В раздевалке. После перемены Сашу позвала какая-то тетя, а Вовка за ним увязался.

— Какая тетя?

— Я не видела.

— В какой раздевалке? В той, где пожар?

— Там дым.

Ольга слушала запись и не узнавала голос Вербицкого. Конечно, она сразу поняла, что говорит именно он, да и следователь Петровская обращалась к нему по имени, но желчь и злость, с которой Борис бросал ответные фразы, представили его совершенно в ином свете. Она слушала и боялась поверить, что тот обаятельный Борис, которого она знает, и человек, остервенело изрыгающий ложь, одно и то же лицо.

«Шувалов — типичный авантюрист от науки. Он берется за то, что нельзя делать! Его методы не имеют научного обоснования. Он не ученый, а самоуверенный шарлатан! Он опасен для общества».

«А между тем, Борис Валентинович, Антон Шувалов был вашим начальником. Он доктор наук, а вы кандидат».

«Вы на что намекаете? Что я завидую ему? Я просто хочу восстановить справедливость. Я работаю больше его. Я провожу сотни экспериментов, выпускаю десятки отчетов, мои планы расписаны на месяцы вперед, а он… Он может сидеть неделями, чесать свою упрямую башку, и в результате выдать пару страничек с безумными идеями!»

«Но говорят, к Шувалову прислушиваются многие зарубежные ученые».

«Тоже мне, нашли авторитет. Что они понимают! Да если бы у меня была такая техника, как у них, я бы достиг таких результатов!»