Карин Фоссум - Не бойся волков Страница 41

Не двигаясь, Канник вслушивался в тихий голос. Он лежал не шелохнувшись и уже считал себя мертвым. Говорить что-то было бесполезно, однако он медленно повернул голову и увидел ногу Эркки и широкую брючину. Видимо, боль Эркки не беспокоила. Вот и еще одно доказательство его безумия… Эркки, наверное, вообще не чувствует боли — ни собственной, ни чужой. Он бесчувственный. «Сумасшедший, — промелькнуло у Канника в голове, — это тот, кто не испытывает никаких чувств».

— Вставай. — В голосе Эркки послышалась не угроза, а скорее нотка удивления.

Канник медленно, неуклюже встал на ноги, не поднимая головы. Эркки наверняка влепит ему затрещину, поэтому лоб и виски надо беречь. Больше всего Канник ненавидел пощечины, когда чужая ладонь с размаху опускается на его толстую щеку. Звук удара казался ему таким унизительным… Но опасался он напрасно.

— Иди в дом, — коротко сказал Эркки.

В этом ровном голосе таилась угроза — наверное, именно так разговаривают садисты, которые обожают мучить и издеваться. Голос звучал ясно и спокойно, он совсем не сочетался с обликом Эркки, который вблизи оказался еще более пугающим. Особенно глаза, в которые Канник не отваживался заглянуть и до последнего оттягивал этот момент. «Посмотришь в глаза — и ты пропал», — подумал Канник.

В дом… Значит, Эркки все время прятался там, в заброшенном домике, а вовсе не сбежал в Швецию, как сказали по радио. Войти в старый дом вместе с Эркки — все равно что войти в королевство мертвых. По крайней мере, Канник так думал. Если он закричит и позовет на помощь, то никто не услышит. Канник задрожал и решил, что его ждет расплата за все, что он натворил.

«Если ты не сбежишь, Канник, то я не знаю, что ждет тебя в будущем».

Будущее, о котором он никогда не задумывался, оказалось вдруг не только совсем рядом — оно готово было вот-вот исчезнуть. Возможно, он умрет в мучениях. Канник ничего в мире не боялся, кроме боли. Дрожь усилилась, так что жир затрясся. Если бы только упасть сейчас в обморок, исчезнуть, медленно опуститься в вереск — лишь бы сбежать из этого черного сна. Но деваться было некуда, а сознание отказывалось покидать его. Эркки ждал. Терпения ему не занимать. Он не сомневался в собственной победе и в том, что его жертва не сбежит.

Внезапно Канник заметил револьвер, и в его отчаявшейся душе зародилась вдруг надежда, что вместо мучений и издевательств ему всего-навсего засадят в голову пулю. Больше надеяться Каннику было не на что. Он медленно побрел по траве, не понимая, как ему удается переставлять ноги — они будто шагали против его воли, направляясь к дому, куда ему идти не хотелось. Они вели его к смерти. Эркки не торопясь шел следом. Засунув револьвер за пояс, он зажимал рукой рану. Крови вытекло много, но, если перевязать, кровотечение остановится и ничего страшного не произойдет.

— Ты боишься, — понял Эркки.

Канник остановился, пытаясь понять, к чему ведет этот псих. Может, таким образом Эркки готовит его к пытке. Хочет успокоить, а потом нанести смертельный удар. И когда Канник поймет, что смерть уже близко, псих будет стоять и наслаждаться его ужасом… Картина была такой красочной, что Канник остановился, и Эркки пришлось подтолкнуть его в спину. Мальчик вздрогнул и всхлипнул, но выстрела не последовало, и Канник шел вперед, пока за деревьями не показался домик. Он думал, что бежал целую вечность, хотя они успели удалиться всего метров на двести. Они остановились перед домом, и тут Канника ждало второе потрясение. На пороге, держась за дверь, стоял светловолосый мужчина.

Их двое. Один схватит его, а второй станет пытать! Он подумал, что хорошо бы сейчас упасть в обморок, повалиться вперед, но одежда сковывала движения. «Здесь я и умру», — подумал мальчик, закрывая глаза. Он наклонил голову и стал ждать, когда Эркки выстрелит. Эркки подтолкнул его:

— Этот человек хочет, чтобы его называли Морганом.

Морган изумленно уставился на них.

— Ух ты! Где это ты добыл такую свинью? — Прислонившись к дверному косяку, он недоверчиво разглядывал толстый двойной подбородок мальчишки и его ляжки, каждая из которых толщиной была с талию самого Эркки.

Канник украдкой посмотрел на нос Моргана.

— Он ранил меня в ногу.

— Черт, Эркки, да ты весь в крови!

— Я же сказал: он ранил меня, — Эркки наклонился и поднял стрелу, — вот этим.

С любопытством оглядев стрелу, Морган пощупал желтые и красные перья.

— Вы только поглядите… В индейцев играл? И тут еще парочка ковбоев бродит поблизости?

Канник с силой затряс головой.

— Я п-просто т-тренируюсь… — запинаясь, пробормотал он.

— Тренируешься? Зачем?

— Д-для ч-чемпионата по с-с-стрельбе. — Он так долго задерживал дыхание, что начал заикаться. В его голосе Эркки отчетливо расслышал немного фальшивую мелодию волынки.

— Тащи его в дом. — И Морган отступил, пропуская их внутрь.

Эркки толкал мальчика вперед, раздумывая, чем перевязать рану.

— Мне надо домой… — пропищал Канник, резко останавливаясь.

— Садись, — грубо приказал Морган, — сначала кое-что проясним. И возможно, ты нам пригодишься.

Разглядев нос Моргана, мальчик не мог оторвать от него взгляда. Зрелище было устрашающим: кончик носа болтался, а цветом нос напоминал гнилую картофелину. На полу Канник заметил бутылку виски, на подоконнике — радио, а рядом из стены торчала стрела. Его собственная стрела. Кудрявый парень, по всей видимости, пьян, но Канника это не успокаивало. Он растерянно опустился на тахту, положив руки на колени, и в этот момент услышал вопрос, которого так боялся:

— Кому известно, что ты пошел сюда?

Никому. Об этом никто не знает. Они не станут его искать здесь, если только Маргун не спохватится и не проверит сейф. Тогда она увидит, что лук исчез, и догадается, что Канник пошел в лес. Вот только лес большой, и найдут его нескоро. Да и на поиски они отправятся не сразу, а для начала просто отправят Карстена с Филиппом, которые мало того что ленивые, но еще и не знают окрестностей.

— Отвечай! — икнул Морган.

— Никому, — прошептал мальчик, — никому не известно.

— Досадно, правда?

Канник опустил голову. Досадно — слабо сказано. Это просто конец всему.

— А ты не захватил с собой холодного пивка? — Морган облизал губы. Он не успел договорить, как его охватила сильнейшая жажда. Подобного поворота Канник не ждал.

— У меня есть леденцы, — пробормотал он.

— Ладно, давай хоть леденцы. А то в глотке совсем пересохло.

Канник вытащил из кармана коробочку с лакричными леденцами. Схватив коробочку, Морган отломил от слипшегося комка три штуки и засунул их в рот.

— А теперь познакомимся, — зачавкал Морган, — это Эркки. Он повинуется злым духам, они отдают ему приказы, и он с ними все время треплется. Меня зовут Морган, сегодня утром я нарисовался в одном интересном местечке, так что меня теперь разыскивают. Мы тут объединились и пытаемся вместе убить время. Нос мне покалечил вот этот псих, — добавил Морган, — это я к тому, чтобы ты понял, что с ним шутки плохи.

Канник серьезно кивнул. Он и так знал.

— Ну, а теперь твоя очередь. Как тебя зовут?

«Я — человек, который хочет, чтобы его называли Херонимо. Следопыт. Великий Стрелок».

— Прости, не расслышал?..

— Канник.

— И каково тебе живется с таким имечком?

— Стараюсь, чтобы жилось неплохо, — чуть слышно ответил мальчик.

— Ха! А парень-то юморист!

Эркки опустился на пол. Он обернул ногу курткой и посильнее прижал ткань к ране.

— Я его уже встречал, — тихо сказал Эркки.

— Это где же? — удивленно протянул Морган.

— Возле дома убитой женщины.

— Чего-о? — Морган быстро повернулся к мальчику. — Он и правда тебя видел? Так это ты играл рядом с ее домом? Это о тебе говорили по радио? А?

Канник опустил глаза.

— Ой-ой-ой, как все серьезно. Черт, Эркки, да он тебя видел! Он опасен. Надо от него избавиться!

Канник вдруг запищал — такой звук бывает, когда наступишь на резиновую игрушку. От страха он часто заморгал.

— И я так понимаю, копы тебя уже допрашивали?

Канник не ответил.

— Ну да ладно. Эркки, похоже, все равно. Он вообще немного странноватый. Но вообще-то мы ребята неплохие. Просто нам скучно. Мы здесь дожидаемся, пока не наступит ночь. А кстати, — продолжал Морган, — именно по ночам Эркки особенно чокнутый. У него отрастают клыки, а уши делаются такими же острыми, как у лисицы. Правильно я говорю, а, Эркки?

Эркки не ответил. Он искоса смотрел на Канника. От страха глаза у того заблестели, а щеки побледнели, он кусал губу.

— Слушай, — не умолкал Морган, — а ты не захватил с собой термос и бутерброды? А то мы тут с голоду помрем.

— У меня в чемоданчике есть шоколадка. Но она, наверное, растаяла…