Майкл Корита - Добро пожаловать в ад Страница 41

— Материалы дела наверняка в Женеве.

— Совершенно верно. Именно поэтому я и предлагаю, чтобы мы отправились туда прямо сейчас.

Я позвонил Карен, когда мы с Джо были уже в пути, поинтересовался, не было ли больше звонков с угрозами. Она ответила, что ничего такого не было, но я догадался, что ей хватило и одного. Судя по тому, как торопливо она говорила, проглатывая слова, по тому нарочитому безразличию, которое я услышал в ее голосе, Карен до сих пор еще не пришла в себя.

— С тобой все в порядке? — на всякий случай спросил я. — Надеюсь, тебе удалось хоть немного поспать?

Я услышал в трубке горький смешок.

— Нет, Линкольн. Боюсь, прошлой ночью у меня просто не было такой возможности. Приехала полиция и просидела в доме чуть ли не до утра. Впрочем, может, оно и к лучшему… Да, ночь у меня выдалась еще та! Так что я сейчас немного нервничаю.

— Может, тебе стоит куда-нибудь съездить сегодня? — предложил я. — Хватит сидеть дома да еще в полном одиночестве — так ведь недолго и с ума сойти. Сходи куда-нибудь, развейся, потолкайся среди людей.

— Со мной все в порядке.

— Ладно. Послушай, мы с Джо работаем над этим, поняла? У нас тут появились кое-какие идеи, возможно, это что-то нам даст. Сегодня наверняка что-то прояснится, Карен. Я уверен.

— Хочешь мне о чем-то рассказать?

— Нет, не сейчас. Дай мне один день, хорошо? Нам нужен этот день, чтобы кое-что выяснить. Вечером я вернусь и позвоню тебе из дома — расскажу, что нам удалось сделать и что мы решили.

— Спасибо, Линкольн, я очень тебе благодарна. Честное слово, благодарна.

Я повесил трубку и пересказал разговор Джо.

— Знаешь, на твоем месте я бы хорошенько подумал, что ей говорить. А заодно и когда говорить, — проворчал он. — Когда у человека на кого-то зуб, на это может быть миллион причин — ровно столько, сколько и способов отомстить. Что, если тип, которого мы ищем, действительно Дорэн и что, если на самом деле он невиновен?

— В таком случае Джефферсон просто грязный сукин сын.

Джо удовлетворенно кивнул.

— Рад, что ты это сообразил.

— Ну и что? Какое мне-то дело до этого? Охотно в это верю.

— Ты, может, и веришь. А Карен это наверняка не понравится. Ведь речь идет о ее муже. А уж если эту мысль выскажешь именно ты…

— Думаю, у нас еще будет время поломать над этим голову. Пока мне и без того есть о чем подумать — например, как узнать, что же на самом деле произошло с этим парнем.

Вести машину было одно удовольствие — Джо был рядом, там, где ему и положено быть, и вдобавок расследование дела, над которым мы сейчас работали, достаточно успешно продвигалось вперед. Сам не понимаю, что именно заставило меня вдруг вспомнить тот вопрос, который я уже задавал ему вчера и на который он предпочел тогда не отвечать — причем как раз когда я испытывал полное блаженство.

— Я очень благодарен тебе, Джо, что ты согласился помочь мне с этим делом. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя.

— Забудь.

— Но вчера, когда я приехал к тебе домой… Я тогда спросил тебя, когда ты сам планируешь вернуться к работе, помнишь?

— Угу, — промычал Джо.

— Тогда ты так и не ответил мне на этот вопрос.

Джо не шелохнулся. Я по-прежнему не отрывал глаз от дороги. И ждал.

— Я пришел в полицию сразу после школы, — заговорил он наконец. — Служить в полиции было единственным, что мне хотелось делать, единственным, о чем я вообще мечтал. Ни о чем другом я просто не думал. Итак, я стал полицейским и был им тридцать лет. Потом умерла Рут, я взял неделю отпуска, а потом снова вернулся к работе, ведь теперь, кроме нее, у меня ничего не осталось в жизни. А знаешь, ведь когда-то мы с Рут строили планы. Ну, как я когда-нибудь уйду в отставку, и что мы будем делать вместе. А потом она умерла… И что мне оставалось — ехать в Европу одному? Построить оранжерею и разводить тропические цветы? Все это теперь не для меня. Поэтому я вышел в отставку, получил лицензию частного детектива и стал работать вместе с тобой. Даже на лето махнул рукой. Кинулся в работу, как в омут, с головой. Тем более что мне пришлось заниматься тем же самым. Полицейского значка, правда, у меня теперь не было, зато бюрократии стало поменьше, а так — та же самая работа.

Он замолчал. Мне хотелось посмотреть на него, но я побоялся спугнуть его, как будто это движение могло заставить его передумать, недоговорить до конца.

— Но когда этим летом меня подстрелили, что-то произошло. Я решил бросить работу, — продолжал Джо. — Такое со мной случилось в первый раз — в первый раз за всю мою жизнь. В первый раз не думал о работе. А ведь раньше я жил ею… я только ею и дышал.

— И как, понравилось?

— Может, понравилось, а может, и нет. Во всяком случае, все было по-другому. У меня как будто началась новая жизнь — и это после тридцати лет, когда я ничего другого не знал. И это заставило меня задуматься…

— О чем?

— Наверное, мне впервые подумалось, что, наверное, есть в жизни что-то такое, чем бы мне хотелось заняться прежде, чем я уйду навсегда, понимаешь? Что-то такое, что мне нужно, что я должен делать. Конечно, мое время ушло…

— Твое время не ушло.

— Ты так говоришь, потому что ты еще молод. Конечно, я тоже не на пороге смерти я этого не говорил, однако же в отличие от тебя я уже отнюдь не молод. Я старый человек и с каждым годом делаюсь все старше. Получается, что я ничего не знал в жизни, кроме своей работы.

В первый раз со времени начала этого разговора я повернулся и посмотрел ему в глаза.

— И ты почувствовал себя счастливым, когда понял, что можешь ее бросить?

— Сам не знаю.

— Ну, выглядел ты не слишком счастливым. Ты казался… каким-то опустошенным, Джо. Нет, не думай, я все понял — и насчет того, как долго ты уже в этой игре и что ты не знал ничего другого. Но вспомни, что ты делал, когда я чуть ли не за уши вытащил тебе на работу? Сидел в гостиной и смотрел в окно. Неужели это и есть счастье? Или ты всерьез считаешь, что так для тебя лучше?

Джо покачал головой.

— Нет, ты не понял. Я вовсе не собирался провести в этом кресле остаток жизни, как какая-нибудь старая развалина. Подсознательно я понимал: пришло время что-то изменить. Я сидел там просто потому, что не знал, что именно нужно изменить. И нужно ли вообще что-то менять.

Я отвернулся и уставился вперед, на прямую, как стрела, автостраду. Мне нечего было сказать.

— Я знаю, что ты чувствовал тогда, — продолжал Джо, — что я бросил тебя зашиваться с работой, причем на несколько месяцев. Но ты парень неглупый, и я знал, что ты справишься, поймешь, что это знак доверия с моей стороны. Я понимал, что мне нет нужды беспокоиться за тебя. Не нужно звонить в офис по сто раз в день, спрашивать, не случилось ли чего, потому что в этом деле ты ничем не хуже меня. Да что там, ты чертовски хорошо работаешь, возможно, даже лучше, чем я в твоем возрасте. У тебя есть чутье… да что чутье — у тебя просто талант к такой работе! И способностей побольше, чем у любого другого, уже ты мне поверь. А теперь, повзрослев, ты вполне способен добавить ко всему этому и трезвость мышления. Ты уже больше не тот лихой ковбой, которым был раньше — во всяком случае, лихости в тебе поубавилось, но так оно даже лучше.

— Но ты по-прежнему нужен мне, Джо, — повторил я. — С этим делом я без тебя не справлюсь.

— Это не так, — покачал головой Джо. — Ты прекрасно справишься и без моей помощи, и сам это знаешь. Ты способен справиться с любым делом, которое нам поручат, и справиться отлично. Кстати, ты ведь справлялся все последние месяцы, причем один — и без особого труда.

— Ты ведь знаешь, я всегда буду на твоей стороне и поддержу тебя, чем смогу, — сказал я. — Мне чертовски надоело работать в одиночку, но если ты решишь уйти, я не буду на тебя в обиде.

— Знаю. Но если я и приму это решение, то приму его только посоветовавшись с тобой, обещаю. В офисе я или нет, ты по-прежнему мой напарник. Помни это.

Глава 21

В первый раз Энди Дорэна арестовали спустя всего девять месяцев после выпускного вечера. Случилось это в Кливленде. Дорэн, недавний выпускник школы Джона Маршалла, загремел в каталажку за то, что вломился в какой-то дом на Шейкер Найтс и вынес оттуда пару телевизоров с колонками. И успел даже проехать с награбленным целые три мили — прежде чем его остановили за превышение скорости. А дальше чистое невезение: остановившего его копа заинтересовала груда подержанной электроники, громоздившаяся на заднем сиденье машины Дорэна.

На этот раз Дорэну повезло — поскольку до сих пор за ним не числилось ничего криминального, он отделался условным сроком. Два года после этого о нем ничего не было слышно — до того как он завербовался в армию. Там он продержался четыре года, даже получил несколько благодарностей в приказах, в которых неоднократно отмечалась его прекрасная физическая подготовка, а также меткость стрельбы, которую Дорэн продемонстрировал в условиях сложной боевой пехотной и воздушно-десантной подготовки и в весьма специфических условиях боя в населенном пункте. Однако все эти благодарности отнюдь не означали, что его армейская служба была безоблачной. Напротив, его личное дело с каждым годом все больше распухало от записей о дисциплинарных взысканиях — и так до того самого дня, когда он вновь оказался за решеткой, уже во второй раз. Во время расследования, проведенного военной полицией, выяснилось, что Дорэн вместе с парочкой каких-то своих дружков из Форт Брэгг воровали и продавали военное оборудование — приборы ночного видения, винтовки и гранаты — как с помощью местных мелких торговцев оружием, так и через Интернет. Для начала Дорэна с позором выгнали из армии, но это было только прелюдией к тому, что последовало потом. Теперь с ним уже не церемонились — и Дорэн загремел в тюрьму, на этот раз на два года.