Лоренс Блок - Капля крепкого Страница 42

— Точно не помню, — ответил я. — Но по телефону говорили последний раз в субботу.

— Да, я прослушал записи на его автоответчике. Начали поступать в понедельник утром. Что сказал медэксперт? Вроде бы два дня?

— Вроде бы да.

— Запросто можно сойти с ума, слушая эти сообщения. Вы должны были их слышать, стояли всего в нескольких футах.

— Звонили в основном друзья и знакомые по «Обществу анонимных алкоголиков».

— И еще какая-то женщина. Описывала ювелирное украшение, которое хотела отдать ему починить. Невероятно! Она не умолкала ни на секунду: говорила о размерах, о материалах, о том, сём и этом, потом стала спрашивать, когда может подъехать и показать эту цацку ему. «Сама не понимаю, зачем описываю вещицу так подробно», — заявила она в конце. Меня так и подмывало позвонить этой дамочке и сказать, что я тоже не понимаю.

— Большую часть ее болтовни я пропустил мимо ушей.

— А я все ждал, когда она скажет что-то существенное. Ну, потом звонили несколько человек, говорили ему, что решили завязать с алкоголем. Сегодня, говорили они. Выходит, могут снова запить завтра?

— Понимаете, о том, что случится завтра, не знаешь, пока оно не наступит. А вам надо заниматься тем, что происходит сегодня.

— Имеет смысл. Но почему они говорили ему все это? Просто хотели излить душу, так, что ли?

— Не совсем, — ответил я. — Думаю, то были его подопечные.

— А Грег являлся их поручителем и наставником?

— Прежде их называли голубями, — пояснил я. — Некоторые старомодные типы до сих пор так называют. Но потом сочли, что слово «голубь» оскорбительное.

— Потому что голубь — грязная птица, пищит и летает и гадит прямо тебе на голову.

— Тогда, наверное, поэтому.

— И записки не оставил, — снова вздохнул Редмонд. — С другой стороны, дверь была заперта изнутри. И когда Рафаэль… вроде бы так его зовут?

— Кажется, да.

— Так вот, когда он открывал ее для нас, то повернул ключ дважды, сперва приподнял задвижку, потом выдвинул из паза. Так что, если кто-то и помог Грегу свести счеты с жизнью, он не мог выйти и просто захлопнуть дверь за собой.

— Ему бы пришлось воспользоваться ключом.

— Вполне возможно, но откуда нам знать? Впрочем, нельзя исключать ни того ни другого.

— Там был еще один замок, — уточнил я. — Большой такой, фирмы «Фокс». В полу паз, в него вставляется стальная пластина, потом она блокируется и держит дверь.

— Короче, хозяин квартиры решил отгородиться от мира, — пробормотал Редмонд. — Если он действительно не хотел, чтобы его беспокоили, почему не запер дверь на этот «Фокс»? С другой стороны, вроде бы он людей не чурался, вон сколько ему звонили. Но все же отгородился на то время, пока ему надо было осуществить задуманное. И конец.

Конец ему и всему остальному.

— Допустим, он поступил именно так, поскольку не вижу фактов, говорящих об обратном, — задумчиво произнес Редмонд. — Почему он сделал это? Если не считать, что он алкоголик и гомик, на мой взгляд, это достаточно веские причины. Но может, вам известны другие, более специфические?

— Он винил себя в смерти Джека Эллери.

— Это еще почему?

Я вкратце описал процесс, необходимый для преодоления Восьмой ступени.

— Джек копался в прошлом, — добавил я, — и, насколько мне известно, уже получил за это по носу…

— Да, на теле обнаружены синяки и ссадины недельной давности. Так сказано в медицинском заключении. Вы лучше вот что мне скажите. Почему я слышу об этом впервые? Чья это была идея — утаивать от полиции свидетельства, ваша или Стиллмена?

— Никто из нас ничего не утаивал. Для этого меня Стиллмен и нанял — искать доказательства. И велел сообщать вам обо всем, что мне удастся обнаружить.

— Но вы пришли с пустыми руками…

Я и без того уже сказал больше, чем собирался. Но два человека мертвы. Вероятно, одного убили, а второй действительно покончил с собой. Но, может, все обстояло иначе. Джек вел список людей, которым он причинил вред в прошлом. Людей, перед которыми собирался извиниться, сделать все, чтобы загладить свою вину. Я прошелся по списку и вычеркнул всех.

— Иными словами, по-вашему, они не подозреваемые.

— Да.

— Люди из его списка… — Редмонд задумчиво смотрел куда-то вдаль. — Знаете, просто уверен, вы наделены почти легендарными детективными талантами. Но почему, черт побери, вы не принесли мне этот список, и уж тогда все силы Нью-Йоркского департамента полиции были бы задействованы и определили бы, так это или нет. Правильно ли было исключать из списка подозреваемых всех этих типов?

— Меня не для этого нанимали.

— И вам не хотелось упускать гонорар.

— Я вложил в расследование больше сил, чем мог окупить гонорар. А если бы мне велели принести список вам, вы бы сделали одно из двух. Или проигнорировали его полностью и засунули в какую-нибудь папку…

— Этого бы никогда не случилось.

— Да будет вам. У какого-то придурка, поручителя анонимных алкоголиков, у гея с серьгой в ухе, имелся список лиц, которым покойник мог навредить сто лет тому назад. Вы бы что, ночами не спали, раскручивая дело?

— Знаете, Скаддер, вы понятия не имеете, что заставляет меня не спать по ночам.

— Что верно, то верно, — кивнул я. — Но если бы вы все же предприняли действия, какие именно? Что, стали бы неофициально следить за людьми, у которых есть причины держаться в тени?

— Если они чисты, бояться им нечего.

— Неужели? Разве вы сами не мошенничаете с налогами?

— Что? Откуда такие сведения?

— Так мошенничаете или нет?

— Разумеется, нет. Все мои доходы поступают из городской казны Нью-Йорка. Мне скрывать нечего, даже если бы и хотел. И еще я заполняю краткий вариант декларации. И указываю там все сто процентов дохода.

— Так что в этом плане вам беспокоиться не о чем.

— Абсолютно не о чем. Если хотите подобрать более убедительный пример, указывающий на…

— Иными словами, это вас не слишком беспокоит, даже если вы вдруг получите уведомление из Налогового управления США о том, что они собираются провести полный аудит ваших доходов за последние три года.

— У них нет оснований проводить аудит. Я ведь только что говорил вам…

— Чистая случайность, — перебил я его. — Это уж как карта ляжет. Вам повезло. И вы счастливы?

— Ладно, — пробормотал он после паузы. — Намек понял.

— То были люди, — продолжил я, — оказавшиеся в списке лишь по одной причине. Когда-то в прошлом Джек им насолил. Одного спалил на сделке с наркотой, другого подставил за грабеж, набил морду владельцу магазина во время ограбления, переспал с женой одного парня.

— Милый человек, этот ваш Джек, ничего не скажешь.

— Он становился хорошим человеком. Во всяком случае, пытался. Уж не знаю, получилось бы у него или нет. Не в курсе, до какой степени может меняться человек, но нельзя сказать, что он напрасно тратил время.

— С формальной точки зрения, — перебил меня он, — у нас имелся парень, выглядевший в глазах остального мира настоящим ублюдком и крысой. И однако же, на его похороны пришла целая толпа людей. И у меня сложилось впечатление, что пришли они вовсе не для того, чтобы убедиться, что он, наконец, мертв.

— Не хватает только одного, — сказал Редмонд. — Записки. Вообще-то вы имеете право покончить с собой и не оставляя записки. Это совсем не обязательное условие.

Давным-давно, когда у меня еще имелся золотой жетон, жена и дом на Лонг-Айленде, как-то раз я сидел ночью в гостиной, засунув в рот ствол пистолета. До сих пор помню характерный привкус металла. Теперь мне кажется, у меня не было твердого намерения делать это, однако палец лежал на спусковом крючке, и чтобы нажать на него и размозжить себе череп, не требовалось особых усилий.

И никакой записки они бы не нашли. Мне и в голову тогда не пришло писать записку.

— Если не считать этого, — продолжил меж тем Редмонд, — картина складывается однозначная. Отмечены незначительные кровоизлияния в глазных яблоках, что характерно, когда причиной смерти является удушение. Складной стул находится именно там, где и должен был бы оказаться, если он стоял на нем, а потом отшвырнул ногой. В квартире чистота и порядок, ни малейшего признака, что велась борьба или присутствовал посторонний.

— Может, вскрытие что-то покажет.

— Типа травмы на затылке? Эксперты, разумеется, осмотрели голову и ничего не нашли. И потом, допустим, кто-то вырубил его и уже потом повесил. Но это, доложу я вам, не самая простая штука на свете. Плюс к тому убийце пришлось бы раздеть его до трусов, потому как Стиллмен был наверняка одет, когда к нему пожаловал гость. — Он нахмурился. — И вообще, на кой хрен затевать раздевание? Допустим, вы хотите убить Стиллмена и чтобы это выглядело как самоубийство. Вы подкрадываетесь к нему сзади, бьете по голове, он вырубается.