Лоренс Блок - Капля крепкого Страница 43

— И что дальше?

— Но ведь чтобы раздеть его, понадобится время, верно? А потому есть риск, вдруг он очнется. Почему сразу не задушить его, и дело с концом?

— Понадобится ремень, — встрял я.

— И что? Берете ремень и пускаете его в дело. Думаете, без ремня штаны с него свалятся?

— Многие люди раздеваются перед тем, как покончить с собой.

— Или же остаются раздетыми, если сидели у себя в квартире в одних шортах. Но разве стали бы вы возиться и раздевать парня, чтобы это больше смахивало на самоубийство? Не знаю, может, и так, но думаю, вся эта возня того не стоит.

— Может быть.

— И знаете, — добавил он, — в жизни мы часто тратим много усилий на вещи, которые того не стоят. Возможно, как раз тот самый случай. Стиллмен проснулся, выпил утренний кофе, полил цветочки, а потом задумался о своей жизни. И решил, что игра не стоит свеч.

Глава 32

Тем вечером я решил пойти на встречу «Трезв сегодня», она проходила по четвергам на Второй авеню, и Грег регулярно посещал это мероприятие. Словно оказавшись там, я мог проскользнуть в альтернативную вселенную, где он был еще жив. В перерыве мы бы с ним поболтали, а когда собрание закончилось, пошли бы выпить кофе. Может, в «Терезу», посмотреть, какие там сегодня подают пироги. И мы говорили бы о Высоком-Низком Джеке, об опасностях и подвохах Девятой ступени, да обо всем, что только может в голову прийти.

Я не пошел ни на эту встречу, ни на какую другую. Подумывал заглянуть в собор Святого Павла, но затем решил: не стоит, можно встретиться с тамошними людьми после собрания и заглянуть в кафе «Пламя». Но и туда не пошел. Остался у себя в номере.

Я сидел у окна, смотрел на улицу и в какой-то момент поймал себя на том, что рассматриваю винный магазин на противоположной ее стороне. Уже, должно быть, десять. И я знал: где-то между десятью и половиной одиннадцатого они выключают свет. Магазин закрывается ровно в десять, но если кто вдруг появится, пока продавцы не разошлись, какой-то постоянный клиент, которого они знают не один год, дверь ему откроют и продадут то, что он хочет. Но когда света внутри не видно, когда неоновая вывеска больше не мерцает над входом, это означает, что магазин закрыт на ночь окончательно и бесповоротно.

Нет, конечно, все бары еще открыты. Бары будут открыты еще несколько часов, вплоть до официального часа закрытия — до четырех утра. Но есть заведения, работающие круглосуточно. Их полным-полно, и туда запросто можно завалиться, если знаешь, куда идти. «Братья Морриси» вышли из бизнеса, но это не означает, что человек, страдающий жаждой, не найдет в этом городе местечка, где можно пить хоть всю ночь напролет.

Время от времени я косился на телефон. Думал набрать номер Грега, номер Марка Саттенштейна. Но все это были мимолетные мысли, и никакой настоящей необходимости звонить по этим номерам я не испытывал. Я также думал и о других звонках — живым людям, Джиму Фейберу, к примеру, или Джен Кин. Но телефонную трубку так и не снял.

«А если он зазвонит, стоит ли отвечать? Можно, конечно, и ответить, но…»

Я представил, как сижу в комнате, а телефон все звонит, звонит и звонит. И мне интересно узнать, кто это, но выяснять не хочется.

Без двадцати двенадцать я вспомнил о полуночной встрече. Всего-то и надо — спуститься вниз и поймать такси. И можно быстро добраться. На подобные мероприятия собиралась весьма эпатажная публика, в том числе закоренелые пьяницы, даже не помышляющие отказываться от спиртного. Порой там вспыхивали драки и даже швырялись стульями, но трезвенников все равно было больше. Случались времена, когда это помогало мне продержаться, пережить скверную ночь.

Может, и Будда придет туда. Может, он объяснит мне, что причиной всех моих несчастий является наша неудовлетворенность.

Наверное, так оно и есть. И я остался в гостинице.

Глава 33

Я заставил себя выйти позавтракать. Обед пропустил, и даже не помню, выползал ли на ленч. Вроде бы нет, значит, обошелся без ленча.

«Скажите нет голоду, гневу, одиночеству, усталости». Это стандартный совет начинающим, и он применим всегда, независимо от того, как долго вы сумели продержаться без алкоголя. Если проигнорировать его, мысль и воля начнут работать против вас. Оглянуться не успеете, как окажетесь со стаканом в руке.

Все это я испытал прошлой ночью. Был голоден и сердит, чувствовал себя одиноким и усталым, но как-то умудрился пережить ночь вопреки себе. Я заказал яичницу с беконом и тостами, картофель фри. Стоило сделать первый глоток, как аппетит вернулся, и я съел все, подчистил тарелку кусочком бекона, а потом выпил три чашки кофе. Кто-то прочел и оставил на столике «Дейли ньюс», и я внимательно прочел обе газеты, выискивая в них сообщения о насильственной смерти. Их было полным-полно. Их всегда очень много, но на этот раз, видимо, ради разнообразия, имена жертв были мне незнакомы.

Вернувшись в номер, я взялся за телефон и сделал несколько звонков. Позвонил в «Дукаш и сын». Подошел хозяин лавки, я сразу узнал его голос. Но на всякий случай спросил:

— Мистер Дукаш?

— Да?

Я тут же повесил трубку и набрал рабочий номер Кросби Харта. Он сам поднял трубку.

— Хэл Харт.

— Ошибся номером, — сказал я и отключился.

На третий раз я позвонил Скутеру Уильямсу. Телефон звонил и звонил, и я подумал: «Не лучше ли просто добежать до Лудлоу-стрит?» Но вот, наконец, он все же взял трубку. И ответил запыхавшимся голосом. Что-то заставило меня спросить, как его самочувствие.

— Все нормально, в порядке, — ответил он. — Только что вышел из душа, едва успел подбежать к телефону. Э-э, а кто это?

Я представился.

— Мэтью Скаддер, Мэтью Скаддер… — протянул он. — А, ну да, конечно! Друг Джека.

— Правильно. — Я решил, что это близко к истине.

— Да, помню, помню. Как-то раз собирался позвонить вам.

— Неужели?

— Теперь уже не знаю, зачем и почему. Напрочь вылетело из головы. Вроде бы вы хотели меня о чем-то спросить, но так и не спросили. О господи! Получается, спрашивали, но не спросили?

— Словом, вы не помните.

— Ну, если хоть раз вспомнил, непременно должно повториться. Как ласточки в Капистрано,[50] понимаете? Может, дадите мне ваш номер еще раз? Вы уже как-то давали, но, хоть убей, не найду, куда его задевал.

Я продиктовал ему номер.

— Мэтью Скаддер, — сказал он. — О’кей, записал. Эй, а знаете что? Все же занятно! Вы Скаддер, а я Скутер.

— А некоторые люди, только вдумайтесь, сомневаются в существовании Господа Бога.

— Что? А, ну да. Мне давненько никто не звонил. Целые годы. Да что там годы, вечность! Ладно. Как только вспомню, сразу вам позвоню.

— Вот и замечательно, — отозвался я и повесил трубку.

Стало быть, все они живы. Все трое.

В полдень я отправился на встречу в Фаэрсайд. А когда вернулся, в ячейке меня ждало сообщение. «Красный Человек» — было написано там, и прилагался номер телефона. С минуту я думал, потом сообразил, что это Деннис Редмонд. Поднялся и позвонил ему из номера.

— Думал, результаты вскрытия поступят только в понедельник, — сказал он, — но то ли у них загрузка неполная, то ли ваш Стиллмен умудрился пролезть без очереди. Никаких следов травмы, нанесенной тяжелым тупым предметом, на затылке не обнаружено. И на других частях тела тоже никаких повреждений.

— Так что, похоже, он сделал это сам.

— В большинстве случаев так и бывает, — отозвался Редмонд. — Нет, конечно, кто-то мог опоить его, а потом повесить. Но и это не тот случай. Никаких наркотиков в организме не найдено, как и алкоголя в крови.

— Так что умер он трезвым.

— Вообще-то все физические показатели позволяют сделать вывод о том, что это чистой воды самоубийство, — заявил Редмонд. — И что причина смерти — удушение. Должен быть особый закон.

— Запрещающий самоубийства? Думаю, он есть.

— Запрещающий такие ремни, — поправил он. — Почему они делают их такими прочными, способными выдержать вес человека? Все равно что вложить в руки ребенку заряженный пистолет.

— А на чем тогда прикажете держаться брюкам, чтобы не спадали?

— Чем, черт возьми, вам плохи подтяжки? Или можно изобрести нечто наподобие рыболовной лески. Приложить определенное давление, и она лопается, что дает рыбе шанс на спасение. Почему не сделать то же самое с ремнями и поясами? Вес больше ста фунтов, и ремень лопается. Сколько жизней можно было бы спасти.

— А как быть с детьми?

— Как-то об этом не задумывался, — хмыкнул он. — Но вы правы. Это спусковой крючок для настоящей эпидемии ювенальных самоубийств. Наверное, тут только один выход.

— Какой же?

— Надписи, предупреждающие об опасности. Как на сигаретах. Вот что, Мэтт. Я просто подумал, вы хотите знать. Ваш друг покончил с собой. Хотя, полагаю, вам не слишком приятно это слышать.