Нельсон Демилль - Спенсервиль Страница 49

– Я не против.

Она нацепила бюстгальтер, надела свитер, потом, усевшись на постель, стала натягивать трусики и чулки.

– А ты по-прежнему одеваешься сверху вниз, – заметил он.

– А разве другие не так? – Она натянула джинсы, всунула ноги в туфли. Встала. – Порядок. Проводишь меня вниз?

– По-моему, джентльмен просто обязан это сделать.

Пока они спускались по лестнице, рядышком и держа друг друга за руки, Энни искоса поглядывала на него, потом спросила:

– Тебе верится, что все это на самом деле?

– С трудом.

– У меня такое чувство, будто я вернулась назад, в молодость. Я ничего подобного не испытывала с тех самых пор, как… ну после тебя.

– Да ты просто молодец.

– Нет, я серьезно. У меня до сих пор сердце колотится и ноги как ватные.

– И лицо раскраснелось, и глаза горят. Будь осторожна, когда доберешься домой.

– Ой… – Она закрыла лицо руками. – Буду. Господи, ты думаешь…

– Просто восстанови по дороге в памяти, как и о чем ты говорила весь вечер с тетей Луизой, что вы делали. Пока доедешь, все будет в порядке.

– Ладно… – Она рассмеялась. – А что, если у меня по ногам еще что-то течет?

Кит тоже улыбнулся. Он хорошо помнил, как ему всегда нравилась в ней, внешне такой строгой и правильной, эта ее способность иногда совершенно неожиданно выдавать нечто грубое, шокирующее.

Они подошли к выходу из кухни, Энни приоткрыла дверь.

– И что же мы будем теперь делать, Кит?

– Скажи, чего ты хочешь, а я сделаю.

– Ты меня любишь?

– Ты же знаешь.

Она улыбнулась.

– Как я в постели, неплоха? Ой, сама не верю, что могла спросить такое. Пока. Я тебе позвоню.

– Погоди. – Он придержал ее за руку.

– Мне пора ехать.

– Я знаю. Но… подчиненные твоего мужа иногда следят за моим домом.

– О-о…

– Они не видели, как ты приехала, потому что в то время их здесь не было. Скорее всего, они поехали вслед за мной, когда увидели, что я уезжаю. Сейчас я отправлюсь первым, и если тут кто-то есть, они снимутся за мной. А ты подожди тут минут десять, потом уезжай.

Она постояла молча, пораженная, потом проговорила:

– Но ведь это ужасно… – Энни подняла на него глаза. – Извини Кит. Но я не могу подвергать тебя…

– Ты тут ни при чем. Это он все устраивает. И для меня это не проблема, я могу с ней справиться. А вот сумеешь ли ты?

Она кивнула:

– Ради тебя – да.

– Ну, вот и хорошо. Так, значит, запомни: ты провела весь вечер у тети Луизы. Держись этого объяснения и не отступай от него ни в коем случае, что бы он ни говорил.

Энни кивнула.

– Ты на чем ездишь? – спросил он.

– «Линкольн-континенталь». Белый.

– Через десять минут.

– Будь осторожен, Кит.

Он вышел, сел в свой «блейзер», помахал ей рукой и тронулся по дороге, что выводила на идущее мимо дома шоссе. Там он свернул в сторону города и проехал еще несколько миль, пока не добрался до первого перекрестка; тут Кит остановился.

Фар позади не было видно, поэтому, немного постояв, он двинулся дальше. Он заметил какой-то полуразвалившийся амбар, выключил фары и свернул с шоссе на проселок, что отходил в сторону амбара – там он загнал свой «блейзер» за груду обвалившихся бревен.

Кит вышел из машины и стал наблюдать за дорогой. Минут через пять он увидел свет фар, приближавшихся с той стороны, где находилась его ферма. Он присел за кустом и стал ждать.

Мимо него на большой скорости пронеслась машина, но он успел разглядеть, что это был светлый «линкольн-континенталь».

Он подождал еще минут десять, потом возвратился к «блейзеру» и поехал домой.

Полной уверенности в том, что Энни в безопасности, у него не было; но если Бакстер станет ее расспрашивать и она будет твердо придерживаться своей версии, то все должно завершиться благополучно.

У него возникло какое-то не понравившееся ему чувство: что все происходящее доставляет ему удовольствие, приятно возбуждает его. А впрочем, что тут особенного? То, что умеешь делать лучше всего, всегда и нравится.

Он ни минуты не сомневался в том, что и Энни этот элемент интриги тоже доставлял максимальное наслаждение. Она и раньше была такой, еще в те времена, когда им приходилось искать малейшую возможность и место, чтобы заняться любовью. Опасность всегда заводила ее, ей нравилась сопряженная с этим романтика, она любила запретные плоды, которые, как известно, всегда слаще.

И тем не менее сегодня он увидел у нее в глазах самый неподдельный страх. Она всегда была смелой, мужественной, дерзкой, готовой идти на риск. Но когда, если тебя поймают, рискуешь не исключением из школы и не тем, что тебя запрут дома, а возможностью оказаться избитым или даже убитым, все удовольствие от риска куда-то испаряется. Кит понял, что ему надо что-то решать, и решать быстро.

Он опять припомнил минувший вечер, их любовь, их последующий разговор в постели и окончательно убедился, что они снова вместе. Каждый из них прожил свою жизнь и очень многое пережил за все эти годы; и теперь вопреки всем обстоятельствам, всем трудностям и преградам они оказались-таки в его прежней спальне, в объятиях друг друга. Тело и душа Кита испытывали удовлетворение, плоть дрожала от приятного возбуждения, сердце пело, он пребывал в радостно-приподнятом настроении. Впервые за долгие недели, даже месяцы Кит Лондри чувствовал себя счастливым и улыбался.

Глава восемнадцатая

Клифф Бакстер приехал на работу с раннего утра и сразу вызвал к себе в кабинет Кевина Уорда.

– Ну, как там вчера вечером все прошло в церкви Святого Джеймса? – поинтересовался он.

Офицер Уорд откашлялся и ответил:

– Н-ну… там был полный зал.

– Вот как? Номера переписали?

– Н-ну… некоторые.

– Некоторые? Мать вашу, что значит некоторые?

– Шеф… там этот тип… Лондри…

– Ну?

– Э-э… он был там…

– Да? Меня это не удивляет.

– Так вот… он нам… как бы это сказать… помешал.

– Что ты хочешь сказать, черт возьми?

Уорд снова откашлялся, прочистив горло, а потом рассказал шефу о том, что произошло накануне, стараясь, естественно, изобразить все в наилучшем для себя и своих коллег свете; но шеф Бакстер все равно остался явно недоволен.

Пока Уорд рассказывал, Бакстер слушал его, не перебивая. Наконец, когда полицейский закончил свой доклад, Бакстер заявил:

– То есть ты хочешь сказать, Уорд, что этот тип вместе со стариком проповедником, вдвоем всех вас оттуда просто выставили?

– Н-ну… это же все было на территории собственности того священника, и все такое… а потом, если бы там был один только Лондри, мы бы ему, конечно, всыпали, а так…

– Заткнись, черт побери. Ну, ладно, давай мне список владельцев тех номеров, которые вы все-таки сумели переписать, пока я тебя не выгнал отсюда.

– Слушаюсь, шеф.

– И катись куда подальше, чтобы я тебя не видел. Немного погодя съездим к этому Лондри домой.

– Слушаюсь, сэр. – Уорд встал и направился к двери.

– В следующий раз, если опять не выполнишь того, что тебе поручено, – проговорил Бакстер, – смотри, придется тебе вернуться к своему папочке и торговать с ним удобрениями.

– Шеф, – сказал, немного поколебавшись, Уорд, – если бы вы были с нами, все могло бы получиться иначе. Ведь все-таки то, чем мы там занимались, было незаконно и…

– Катись к чертям отсюда!

Уорд вышел.

Клифф Бакстер посидел какое-то время за столом, безучастно глядя в стену перед собой. Он понимал, что привычный ему порядок вещей начинает разваливаться. Клифф взглянул на фотографию Энни, что стояла в рамке у него на столе.

– Сука, – прошипел он.

Он еще посидел, глядя на снимок и вспоминая вчерашний вечер. Она вернулась домой позже него, он сидел и дожидался ее на кухне. Они почти ни о чем не разговаривали: Энни сразу же отправилась спать, сказав, что у нее болит голова. Он же пошел проверить телефон в ее машине: она не отвечала вечером на его звонки. Однако телефон работал отлично. Хотя с этими аппаратами в машинах никогда не знаешь, что и в какой момент они могут выкинуть. С другой стороны, какая-то она вчера вечером была все-таки странная, надо было бы на нее малость поднажать. Но сперва он должен кое-что предварительно для себя перепроверить: Клифф хорошо усвоил, что задавать вопросы следует не раньше, чем когда ты уже сам знаешь все ответы.

Где-то в глубине сознания у Клиффа Бакстера давно сидела крайне важная мысль: его жена умнее, чем он сам. Но, как он имел возможность убедиться, и не раз, умные люди иногда оказываются слишком уверенными в себе и чересчур самонадеянными; они бывают убеждены, что уж их-то дерьмо не воняет. Клифф утвердительно кивнул самому себе и проговорил: