Лики страха - Влад Райбер Страница 5

нас в подъезде нечисть начала ходить, то поняла, что не враньё это… Знаешь, где была старая больница? Там только одна стена от неё осталась. Вот я туда пошла и нарисовала чёрта, попросила, чтобы сын пришёл и указал на виновных. А он вернулся и мне говорит: «Мамка, те кто меня зарезали уже давно со мной жарятся в пекле. А тем, кто их нанял тоже не долго осталось. Жизнь-то короткая! Не заметишь как, тоже там будут». Теперь он ходит по подвалу и ест крыс… Разве это мой сын? Что с ним стало? Я думала он был в «хорошем месте».

– Тётя Роза, вы же видели, как Григорий Саныч расплатился за своё желание! – меня сводила с ума безрассудность соседки. – Он же умер! Черти его забрали.

– Я чертей не боюсь! – резко ответила соседка и тронула перебинтованную руку. – Меня защитит молитва и вера!

Я не была так уверена, но и помочь ей ничем не могла. Мне нужно было пойти домой и разобраться со своими проблемами. Из-за адского парня, я опоздала на работу. Нужно было срочно позвонить начальнику и соврать что-нибудь…

В дверь постучали. Огромные глаза набожной соседки стали ещё шире.

– Сын пришёл! – сказала она и пошла открывать.

Я плелась за ней хвостом, думала: как бы мне проскочить мимо и бегом наверх к себе.

Только открылась дверь, Ростик схватил свою мать прямо за больную руку и вытянул в подъезд. Женщина визгнула, а парень только смеялся:

– Мамка! Там за тобой пришли! Ты давай, иди с ними!

Я выбежала из квартиры тёти Розы, только мельком глянула вниз на лестницу и увидела ораву рогатых и лохматых. Они стучали копытами, пыхали ноздрями, сверкали ухмылками. Их глаза светились, как калёное железо. Они ждали свою должницу.

– Ростик, не толкай меня к ним! – кричала тётя Роза. – Я столько молилась за твою душу!

– Ты молилась, а я горел и горел! – с хохотом отвечал её сын. – Они за тобой пришли, ты им должна. А я побуду тут ещё денек, водички попью, мяса поем. Иди, иди… Я скоро тебя догоню.

Психоватый парень оторвал от себя руки матери и безжалостно толкнул её с лестницы.

Я держалась за перила… давно бы убежала, но не могла разжать пальцы.

Женщина что-то проговаривала заикаясь, наверное, пыталась читать молитву. Черти раскатисто смеялись, кидали её от стены к стене, бодали рогами и пинали копытами.

На это смотрел её сынок и тоже посмеивался. За пятнадцать лет в пекле, крыша у него напрочь съехала.

Его побитую мать поднесли к дверям лифта. Они открылись и оттуда вырвалось пламя. Несчастную женщину сбросили туда головой вниз. Хохот и хрюканье заглушил её крик. Она улетела прямо в ад, а за ней в шахту попрыгали и черти.

От жары и дыма в подъезде стало нечем дышать.

И зачем я всё это видела? Зачем я во всё это полезла? Почему не берегла свой рассудок от подобных зрелищ?

– А мамка-то у меня совсем дура! – сказал Ростик.

Его лицо опять надулось волдырями, и он зашёл в квартиру тёти Розы.

Следующим утром рисунок Угольного чёрта переместился на третий этаж. Его сразу смыли и больше он не появлялся. Ростика я больше никогда не встречала. Должно быть, его вернули туда где он был.

Странности опять стали редкостью. Разгульное буйство нечистой силы на этом закончилось. А в нашем подъезде теперь было уже две пустые квартиры.

Чёртовы дети

В моей квартире поселилась нечисть сразу, как мама оказалась в больнице. У моей мамы случился удар. Она сама это так назвала. Я сидел в своей комнате, смотрел ролики с прохождениями игр на Ютубе, чтобы хоть как-нибудь себя развлечь. Мне было скучно. Я и представить не мог, что это последние минуты моей привычной жизни.

Я был в наушниках, но услышал маму:

– Вов! Помоги! Я падаю!

В её крике было столько ужаса и паники, что я ни секунды не думая сорвал наушники, отбросил телефон и кубарем полетел на кухню. Я успел подхватить маму под руки, но не смог удержать. Она всегда была крупной женщиной, а я – кожа да кости. Мама повалилась на меня спиной, и мы вместе рухнули на пол. Отбив себе крестец, я всё же смягчил её падение.

Но лучше от этого не стало. Я пытался понять, что произошло, спрашивал маму, почему ей стало плохо, а она так невнятно бубнила, что я ничего не разобрал, кроме «У меня удар».

Мама не могла подняться, не могла чётко произносить слова, не могла пошевелить правой рукой, правая часть её лица тоже не двигалась.

Только в больнице мне объяснили, что удар – это инсульт. Кровоизлияние в мозг. Вся правая часть тела моей мамы была парализована. Но меня заверили – всё это лечится, всё поправимо. Когда мама оказалась в палате и успокоилась, она тоже попросила меня не пугаться, сказала, что с ней уже и раньше такое случалось до моего рождения, причём не один раз.

Но как я мог не волноваться, когда она даже это говорила, едва шевеля губами? Приходилось напрягать всё своё внимание, чтобы понимать её…

Мама осталась в больнице, а я вернулся в пустую квартиру. Мне предстояло пожить одному какое-то время. Я не был этим сильно огорчён. В конце концов я уже не ребёнок и могу о себе позаботиться. Но с того вечера в доме всё пошло наперекосяк.

***

В квартире без мамы погибли все цветы в горшках. Я удивился: неужели эти растения настолько прихотливы, что поникли всего за сутки? Что я сделал не так? Перестарался с поливом?

Лимонное дерево на полу в гостиной засохло, и большая часть листьев осыпалась. Цветок на подоконнике, что вот-вот мог зацвести – погиб. Его вытянутый белый бутон поник, а широкие листья побурели и свесились.

Когда я подметал под лимонным деревом, то загрёб на совок и мёртвого паука.

«День смерти», – подумал я, поняв, что в нашей квартире не осталось ничего живого, кроме меня. И откуда это взялось в моей голове? Сразу стало тоскливо и грудь сдавило от плохого предчувствия.

Но день смерти был ещё не так страшен, как следующий за ним день воскрешения.

Я обозначил его так заметив утром, что мёртвый бутон раскрылся. Его лепестки уже были коричневые и сухие наполовину. Не думал, что мёртвые цветы распускаются. Мне показалось это жутким.

Я позвонил маме в больницу узнать, как её дела. Она еле пролепетала в