Майкл Кокс - Зеркало времени Страница 50

— Значит, вы здесь уже давно, мистер Горст? — спросила мисс Блантайр.

— Всего несколько недель, — ответил он, — но даже за столь короткий срок мое здоровье значительно поправилось, и я надеюсь на дальнейшее улучшение, ибо мистер Лазарь любезно позволил мне пожить у него в доме до его возвращения из Англии.

Далее мы с ней обменялись несколькими фразами по поводу моего скорого отъезда, а потом к нам подошел мистер Джеймс Блантайр, чтобы отрекомендовать нас другу своего сына, некоему мистеру Родерику Шиллито, собиравшемуся провести с Блантайрами зиму на арендованной ими вилле.

Должен признаться, сей джентльмен, на вид ровесник Горста, не произвел на меня приятного впечатления — еще сильнее он не понравился Горсту, который сразу после процедуры представления извинился и отошел в противоположный конец комнаты, где присоединился к группе гостей, включавшей моего друга доктора Ричарда Принса, одного из лучших английских врачей в Фуншале. Мне мистер Шиллито сказал, что очень рад со мной познакомиться, но Горсту просто кивнул, воздержавшись от обычных любезностей, и при этом прищурился и слегка нахмурил брови, словно напряженно стараясь что-то вспомнить.

Когда Горст отошел, я с минуту стоял, украдкой разглядывая мисс Маргариту Блантайр — прелестную барышню лет двадцати, невысокого роста и изящно сложенную, со светло-каштановыми волосами, ямочкой на подбородке и милым открытым выражением лица. Чуть позже от ее матери, невесть почему возжелавшей довериться мне, совершенно незнакомому человеку, я узнал, что сразу по достижении совершеннолетия Маргарита помолвится со своим кузеном Фергюсом.

— До чего же приятно видеть двух молодых людей, столь нежно привязанных друг к другу, — сказала миссис Блантайр. — Вы не находите, мистер Лазарь?

Разумеется, из вежливости я согласился с данным утверждением, но сугубо теоретически, поскольку не заметил признаков особой любви между двоюродными братом и сестрой. Фергюс, одутловатый малый с короткой шеей и низким лбом, едва ли мог внушить страсть женщине — тем паче такой явно благоразумной и бесспорно привлекательной девушке, как мисс Блантайр.

С другой стороны, отец Фергюса, мистер Джеймс Блантайр, произвел на меня впечатление исключительно целеустремленного человека — чисто выбритый, дородный, с волевым подбородком, он совершенно не походил на своего старшего брата, сухопарого длиннолицего господина с узким ртом и пышными седыми бакенбардами, который весь вечер держался несколько в стороне от родственников и лишь изредка вступал в разговор.

Мне показалось странным, что мистер Александр Блантайр, хотя и старший из братьев, заметно тушевался перед мистером Джеймсом, тотчас ставшим центром всеобщего внимания. Именно мистер Джеймс направлял разговор на интересующие всех темы; именно он позаботился о том, чтобы миссис Блантайр-старшая устроилась удобно и ни в чем не нуждалась; именно он сделал своим племянницам комплимент по поводу красивых букетиков; и именно на него все выжидательно посмотрели, когда Мерчисон спросил, не желают ли гости прогуляться по террасе и полюбоваться китайскими фонариками, развешанными среди величественных древних деревьев, составлявших главную особенность сада.

Все это время Горст продолжал беседовать с доктором Принсом в дальнем конце гостиной; однако, заметив, что Блантайры вместе с мистером Шиллито выходят en masse на террасу, он вернулся туда, где стояли мы с хозяином дома.

— Как вам наши новые соседи, мистер Горст? — спросил Мерчисон.

Мой товарищ промолчал, и мне пришлось ответить за него.

— Очень приятное и интересное семейство, — сказал я. — Ну и разумеется, фирма «Блантайр и Калдер» имеет превосходную репутацию.

— Здесь вы правы, — откликнулся Мерчисон, — и я скажу вам еще одно. Мистеру Фергюсу Блантайру придется приглядывать за своим сокровищем нынешней зимой. На Мадейре много молодых людей, которые были бы рады занять его место рядом с его хорошенькой кузиной, — верно, Горст?

К моему удивлению, ответ последовал незамедлительно.

— Мисс Блантайр совершенно очаровательна и, безусловно, способна стать украшением любого общества.

Мы с Мерчисоном оба заметили, как Горст быстро бросил взгляд на террасу, где молодая барышня стояла со своей матерью, восторгаясь китайскими фонариками.

— Ого! — воскликнул Мерчисон, многозначительно подмигнув. — Вот, значит, как обстоят дела! Я оказался ближе к истине, чем предполагал. Что вы об этом думаете, Лазарь?

Я толком не знал, что и думать. Я нисколько не винил Горста — мужчину, в конце концов, неженатого — в том, что он восхищен мисс Блантайр; просто я не ожидал столь откровенного проявления чувств от своего товарища, в обычных обстоятельствах не обнаруживавшего ни малейшего желания раскрываться перед окружающими. Я вспомнил свою первую встречу с ним — сломленным духом изгнанником, невероятным усилием воли отказавшимся от обычного человеческого общения и участия, ждущим лишь смерти, дабы освободиться от тяжкой ноши, о которой он никогда не говорил. Вспомнил — и от души порадовался, что именно благодаря моему скромному содействию он встал на путь исцеления.

К концу вечера я принялся обходить гостиную, прощаясь с многочисленными знакомыми, пришедшими по приглашению Мерчисона, чтобы сердечно принять семейство Блантайров на Мадейре. Мистер Шиллито с мистером Фергюсом Блантайром большую часть вечера провели на террасе, куря сигары и оживленно разговаривая. Я был рад, что они держались в стороне от общества в гостиной, ведь в таком случае исключалась вероятность каких-либо неприятных ситуаций с участием Горста, с первого взгляда проникшегося (по крайней мере, так казалось) необъяснимым отвращением к мистеру Шиллито. Бывает, конечно, что незнакомые люди вызывают у нас безотчетную неприязнь; но все же меня не покидало ощущение, что здесь кроется нечто большее, хотя что именно — оставалось загадкой, как и многое другое, имеющее отношение к моему новому другу.

Скоро я покончил со светскими обязанностями, и мы с Горстом собрались уходить. Мерчисон стоял в вестибюле, прощаясь с отбывающими гостями. Когда он пожимал руку Горсту, из гостиной вышли Блантайры, предшествуемые мистером Шиллито.

— А, вот вы где, Горст, — промолвил последний резким, бесцеремонным тоном. — Я хотел вас спросить — вы уверены, что мы с вами не встречались прежде? Я весь вечер ломал голову, где я мог вас видеть раньше, — а я, знаете ли, уверен, что видел.

В следующий миг наглядно проявилась перемена, произошедшая в моем госте за недели, что он провел в Quinta da Pinheiro, отдыхая и восстанавливая здоровье.

При словах мистера Шиллито в нем, казалось, внезапно вскипела темная, грозная сила. Стиснув кулаки, расправив плечи, твердо расставив ноги на каменных плитах, словно перед прыжком, он ответил на пристальный наглый взгляд мистера Шиллито самым решительным и вызывающим образом.

Признаться, в течение нескольких секунд, пока длился инцидент, я едва узнавал Горста, ибо в нем не осталось ничего от меланхоличного, уставшего от жизни человека, которого я знал со времени нашего прибытия на Мадейру. Хотя он выпрямился во весь свой внушительный рост, поза его больше всего напомнила мне позу терьера, почуявшего запах добычи и присевшего перед броском вперед.

Мистер Шиллито тоже заметил разительную перемену в нем — и, видимо, еще что-то, ускользнувшее от моего внимания. Он вдруг смертельно побледнел и нервно отступил на шаг назад, словно Горст вызвал у него какое-то страшное, но долго подавлявшееся воспоминание. Потом подошел Мерчисон, принялся со смехом жать руки джентльменам, кланяться дамам, галантно спрашивать у миссис Блантайр-старшей позволения проводить ее до паланкина.{9} Пока они прощались, Горст повернулся и вышел в темноту.

Я нагнал своего товарища на улочке рядом с виллой Мерчисона. Он стоял, глядя на озаренные луной горные вершины, и курил сигару.

— Что-нибудь случилось, Горст? — спросил я.

— Ровным счетом ничего. Не желаете сигару?

Я отклонил предложение, и мы в молчании немного прошлись по крутой улочке.

— Воловья повозка ждет, — наконец сказал я. — Поедем?

— Пожалуй, я прогуляюсь пешком, если вы не против, — ответил Горст. — Я знаю дорогу.

— Я с вами…

— Нет, — перебил он довольно грубо. — Пожалуйста, не беспокойтесь. Я пойду один. — Потом добавил помягче: — Если вы не возражаете.

Будучи усталым, я ничуть не возражал и спросил лишь, точно ли он найдет дорогу до виллы, находившейся примерно в миле оттуда. Горст с уверенностью ответил утвердительно, и на том мы расстались.

Стояла тихая, ясная ночь. С минуту я смотрел, как мой товарищ шагает вверх по узкой улочке, вдоль высоких каменных стен, через которые свешивались пальмовые листья, плети жимолости и отягощенные плодами ветви фруктовых деревьев. У поворота он остановился и обернулся. Над дверью маленького домика с башенкой горел фонарь, освещая бледно-желтым светом булыжную мостовую. Несколько секунд Горст стоял под фонарем, затягиваясь сигарой. Потом помахал мне рукой и скрылся за поворотом.