Эллен Датлоу - Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм Страница 57

— Я вовсе не вор, ты, негодяй, — ворчал Лесли, в то время как Гарет ржал и награждал воздух над головой Лесли шлепками. — Просто мне интересно, что народ возит с собой.

— И поэтому ты вор. — Гарет спрыгнул с машины, ощупал карманы оранжевой куртки и залез обратно в кабину. Мне показалось, что он ищет сигареты.

Но он искал не сигареты. Он достал спрятанный в кабине чемодан.

— Исследуй, Лес.

Лесли не был молодым — на добрый десяток лет старше меня, а я и сам не считал себя юнцом уже лет десять как, — но в этот момент лицо его было столь озабочено и светилось такой надеждой, что он казался совершенно другим человеком.

— Ты уверен? — нервно спросил он.

— Черный чемодан фирмы «Самсонит», серебряная ручка, сломанные колесики — правильно?

— А отметина?

— И отметина прямо посредине. — Гарет ногой опрокинул чемодан. Тот упал с тяжелым стуком. — Ты рисовал мне эту странную загогулину. Прямо запаяна в пластик.

Мы втроем смотрели на странный символ на поверхности дешевого, матово-черного чемодана среднего размера, едва отличимый от прочих царапин и выбоин подобно старому шраму, который никогда полностью не заживет.

— Что это такое, Лесли? — поинтересовался я спокойно.

— Чемодан Удачи, — прошептал Лесли, но совсем не мне, а как бы в благоговейном страхе. Не касаясь знака пальцем, он повторил его в воздухе. Судя по всему, он не сомневался в этом.

Гарет залез в кабину.

— Давайте заканчивайте разгрузку. И так много время потеряли. В понедельник, Горан?

Я махнул ему, и мы с Лесли быстро и молча разгружали чемоданы, отделяя транзитный багаж, и складывали их на ленту транспортера. На ярлыке черного «самсонита» значился аэропорт Хитроу, но когда я хотел положить чемодан вместе с остальными, Лесли оказался проворнее меня и засунул его с глаз долой под ленту транспортера.

— Это неправильно, — хотел было урезонить его я, но Лесли лишь улыбнулся и кивнул, как будто внезапно у нас не оказалось времени на разговоры, и мы опять взялись за работу.

Когда мы закончили, Лесли вытащил чемодан из укромного места.

— У нас двадцать минут до ванкуверского рейса.

Я заколебался.

— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил я. С одной стороны, интересно понять, что же все-таки происходит; но в то же время не хотелось впутываться в это.

— У меня нет от тебя секретов, — солгал Лесли. — Пошли.

Сказал он это очень буднично, но глаза его умоляли, и я подумал, что нехорошо огорчать друга.

В аэропорту начиналась обычная утренняя суматоха, поэтому мало где мы могли спокойно заняться своим делом. Лесли было тяжело, потому я понес чемодан за него. Казалось, он набит кирпичами. С трудом пробираясь по туннелям служб терминала, здороваясь с водителями и прочими служащими, я истекал потом под тяжестью чемодана и от страха быть пойманным. Но Лесли подумал об этом и направился недалеко, в запертую комнату, где хранилась наша цивильная одежда. Нам повезло, и мы перевели дух, оставшись наедине с чемоданом.

Заметив выражение моего лица, Лесли проговорил:

— Господи, да я только позаимствовал его — знаешь ли, что это?

— Чемодан Удачи, — повторил я его собственные слова.

Лесли водрузил чемодана на скамью перед собой. Аккуратно водрузил. Замков не было, только две защелки. Он медленно открыл его.

— Да, но знаешь ли ты, что это?

Чемодан был пуст. И как он мог быть настолько тяжелым?

— Я думал, что ты тогда болтал чепуху.

Как-то раз, получив зарплату, мы здорово напились в пабе. За водкой мы беседовали. Я рассказывал ему, каково это — сидеть скрючившись в больничных коридорах, отчаянно боясь высунуть нос наружу из-за сыплющихся с неба бомб, и знать, что вражеские войска скоро подойдут к окраинам моего города. А Лесли рассказывал об особом чемодане, о котором он некогда слышал.

Тогда я подумал, что это очередная шутка, рассчитанная на доверчивого иностранца. Но, наблюдая, как Лесли достал из своего шкафчика убогую сумку и начал перекладывать собственные вещи в Чемодан Удачи, я понял, что он ждал этого долгое-долгое время. Может, именно поэтому он хранил в своем шкафчике запасной комплект вещей. И вполне вероятно, что именно поэтому он работал здесь, в аэропорту. Через Хитроу проходило огромное количество чемоданов.

Лесли так скверно справлялся с упаковкой чемодана, что я принялся ему помогать. Если в армии можно чему-то научиться, то это как засунуть кучу вещей в ограниченное пространство.

— Не знаю, когда впервые услышал о нем, — рассказывал Лесли. — Может, Мэгги из Ноттингема рассказала, или тот албанский сутенер. Но когда я услышал об этом, то сразу понял. Мне стало ясно, что надо делать. И мне всегда везло в поисках вещей. Знаешь, дружище, в школе меня звали Феррет.[53] И я знал, что мне надо просто прождать здесь столько, сколько надо, — только и всего.

Я хотел спросить, что такое «Феррет», но я знал, что Лесли собирался уходить и ему надо сперва сказать кое-что.

— Больше ждать не могу, — продолжал он. — Они поймают меня. Макферсон, Бек — однажды они обязательно поймают меня, где бы я ни находился. Прятаться я особо не умею, Горан.

Когда я закончил, все вещи Лесли, кроме кожаной куртки, лежали в чемодане. Но это оказалось не все, что он собрался туда запихнуть. Не говоря ни слова, Лесли снял рабочую уни форму; тяжело дыша, стянул носки и ботинки, потом майку. Я смотрел на него, опасаясь, не случилось ли с моим другом нервного срыва. Потом он снял трусы и, не глядя на меня, тоже положил их в «самсонит». Хмыкнув, закрыл чемодан.

— Лесли, — начал я неуверенно, не зная, что и сказать. В отчаянии я молился лишь о том, чтобы, по крайней мере, никто не вошел прямо сейчас.

— Все, что у меня есть, надо засунуть туда, — пояснил Лесли, трясясь от холода в раздевалке. — Это все, что я оставляю себе, Горан, и это все должно быть в чемодане. Таковы правила. Магические правила. Слыхал ли ты о магии, Горан?

Магия. Я знал о магии.

До войны моя бабушка собирала травы внизу у реки в конце лета и делала что-то вроде теста, которое строители использовали при изготовлении кирпичей, чтобы добавить им и крепости, и удачи. До переезда в Вуковар мы жили в деревне, и там в церкви хранился палец святого Стефана. Каждый год в Великий пост к нам в деревню приезжал епископ. Он исповедовал, держа на коленях драгоценную раку, а по окончании исповеди прикасался ею к голове верующего — как будто палец мог очистить того от грехов и вины, как будто давалось прощение, прошлое забывалось и все становилось хорошо и просто.

Да, я знал о магии и ненавидел ее.

— Ну а твоя куртка? — спросил я.

Я знал, что это была его любимая вещь, но Лесли взглянул на нее, как будто куртка была каким-то недоразумением. И удивил меня:

— Я бы хотел, чтобы ты взял ее себе, Горан.

Я повыше Лесли фута на два и широк в плечах, тогда как он сконцентрировал весь свой жир в районе талии. Поэтому куртка никак не могла подойти мне, но я принял дар. Мой друг стоял, грустный в своей наготе, и его безволосое тело напрягалось от воображаемых ударов, пока я не обнял его.

— Дальше я должен все сделать сам, — сказал Лесли.

Мы не стали прощаться. Я просто вышел, оставив его в раздевалке, и отправился разыскивать рейс из Ванкувера. Пока я трусил обратно, к третьему терминалу, я вспомнил, что Лесли рассказывал о Чемодане Удачи тем вечером в пабе. В чемодан ты складываешь как бы всю свою жизнь, а когда достаешь обратно, то уже без всяческих неприятностей. И я надеялся, что Лесли отделается от своих бед.

Я надеялся, что больше не увижу его, и выкинул это из головы.

После ванкуверского рейса было еще три, а потом у меня должен был быть обеденный перерыв. Но только я закончил с рейсом из Рио, Паула сказала, что меня ищет Мерк и надо срочно идти к стойке пропавшего багажа на четвертом терминале.

Выйдя из служебной двери, я поразился тому, что творилось на терминале. Порой забываешь о разнице между тем, что видят пассажиры в аэропорту, и огромным невидимым миром по обеспечению этого внутри. Отсюда казалось, что багаж исчезал и потом вновь появлялся из терминала — весьма магически, нехотя сказал я себе, — и никто и не думал о сложных машинах и процедурах, необходимых, чтобы доставить багаж из здания терминала в самолет и обратно. Возможно, никто вообще не думал о том, что происходит за пределами терминала. Английская пословица «с глаз долой, из сердца вон» была здесь абсолютно к месту, и люди, торопившиеся от стойки регистрации к своим выходам, даже и не смотрели в моем направлении и не задавались вопросом, почему это я здесь, в аэропорту.

Мерк ждал меня у стойки пропавшего багажа вместе с представителем авиакомпании и еще кем-то, вероятно, пассажиром. Я уже знал, в чем дело, еще до того, как Мерк — гадкий маленький человечек с огромным количеством сережек в ухе — начал спрашивать меня, могу ли я припомнить какой-нибудь чемодан, который, может, упал с машины или, может, случайно повредился. Гарет назвал бы его тон насмешливым, но я не обнаруживал свою злость и был немногословен. Нет, я ничего не знаю о пропавшем багаже. Насколько мне известно, ничего не выпадало из машины. Нет, я не видел Лесли после того, как он пожаловался на боли в спине и пошел к врачу.