Михаил Март - Сломанные побеги Страница 6

— С Леной Новоселовой. Журналисткой. Знакомство в метро помните?

Конечно он ее помнил. Только не думал, что она позвонит. Павел почувствовал, как участился пульс.

— Рад. Выдержите слово.

— Всегда. Мы можем встретиться?

— Когда пожелаете.

— Можем погулять в парке. Не так жарко.

— Усадьба Суханово. Рядом с Москвой. Идет?

— Где встретимся?

— В любом удобном для вас месте.

— Выход из метро «Чистые пруды». Памятник Грибоедову. Я могу быть там через час.

— Я успею.

Девушка положила трубку.

Непонятно, что его больше радовало, звонок зеленоглазой красавицы или повод отлынуть от работы, не трогающейся с места. Чистый лист на столе всегда вызов. Брошенная в лицо перчатка. Момент можно оттянуть, но поединок неизбежен.

На свидание Слепцов прибыл вовремя. Белый костюм, бежевый галстук и комбинированные белые с коричневым ботинки, купленные в Милане. Смотрелся он очень эффектно, только не мог примерить на себя ушедшую навсегда молодость. Молодость встречала его возле памятника великому классику и выглядела очень скромно. Красота не требует украшений.

— Вы на машине? А я решила, что мы поедем на электричке.

— По городу проще и быстрее ездить на метро. Пробки. А на природу лучше на машине.

— Очень хорошо. Значит, коньяк вы пить не будете.

— Не любите запах алкоголя?

— Почему же. Можно и выпить. Не люблю заторможенную реакцию. Умственную.

— Понимаю. Сожалею, но я не вижу себя со стороны. А мне рекомендуют сделать это. Настоятельно.

— Тут нет особых проблем.

Они подошли к машине, сели и поехали на природу.

— Вы знаете рецепты, Лена, как можно посмотреть на себя со стороны, не используя зеркало?

— Наше знакомство началось с «ты», а теперь «вы». Регресс.

— Согласен. Меня тоже называйте по имени. Так будет проще.

— Попробую, если получится. Моя карьера начиналась с наблюдений за собой. Я начинала работать в редакции небольшого сибирского городка, где выпускались три конкурирующие между собой газетенки. Событий в городе происходило много, тем хватало. Несколько бандитских группировок, Академгородок, сталелитейный комбинат, мебельная фабрика, леспромхоз, угольный комбинат, хорошие заработки, вследствие чего бесчисленное количество ресторанов, саун и борделей. За что ни возьмись, сплошные разоблачения и сенсации. Не касались только коррупции. Руководство в ней погрязло по самые уши. Милиция тоже. Что-то похожее я читала в одной из ваших книг. Интрига у вас интересная, но правда скучней и жестче.

— Я сочинитель, вы хроникер. В беллетристике правду не ищут. Это развлечение. Место для истины отведено документалистам и они должны излагать факты.

— Этим я и занималась. Набивала себе руку. Вела собственные расследования, копалась в грязи, совала везде свой нос.

— И уцелели? Странно. Только в романах главный герой бессмертен. Обратите внимание, всех вокруг него всегда убивают, а его нет. В лучшем случае оглушают в подъезде. Логики никакой. Зачем убивать всех моих друзей и родственников, когда проще убить меня одного. Нет, нельзя. Это конец повествования. А кто будет мстить? Нужен положительный герой. Кому-то надо сочувствовать и за кого-то болеть. Искусственный подогрев интереса к книге. Но если речь не идет о милиционерах, к которым потеряно доверие читателя, то героем должен стать любой из нас. Похожий на нас человек. Честный, порядочный, отличный семьянин, труженик, добрый, умный и еще десяток определений со знаком плюс. Но как его заставить перешагнуть черту закона? Ничего нового никто не придумал. Против него надо выставить монстра. Милиция бессильна, его загоняют в угол, родным грозит смертельная опасность и он встает на тропу войны ради торжества справедливости. Вопрос в другом. Насколько убедителен будет автор. Эксплуатируемый десятилетиями сюжет переходит по наследству от одного писателя к другому. А дальше в работу вступает талант. У кого на что хватит фантазии. Кто будет заразительнее. По жизни, как вам известно, все не так.

— В ваших книгах не всегда герои положительны.

— Это минус, а не плюс. Я могу себе позволить писать так, как считаю нужным. У меня есть свой читатель. Однако ни одна книга с отрицательным героем не взята на экранизацию. Уже минус. Мы боремся против жестокости на экране. Жестокость должна быть оправданной. Но об этом я уже говорил. Журналисты информируют читателя и зрителя о совершенных фактах. С избытком. И вас в жестокости не обвинишь.

— Вот только писателей не убивают за фантазии, а репортеров за правду уничтожают.

Машина остановилась возле ворот с табличкой.

«Усадьба Суханово. Памятник архитектуры XVIII века»

Они вышли и направились по центральной аллее вглубь парка. Свежий воздух, щебетание птиц, легкий теплый ветерок. Павел не сводил глаз с девушки. Пока они ехали, она имела ту же возможность и пользовалась ею. Смело и не очень скромно. От ее пристального взгляда он немного нервничал, а потому не закрывал рот, философствуя на тему плохой и хорошей беллетристики. Теперь он мог себе позволить разглядывать свою спутницу, а она смотрела под ноги, не поднимая глаз.

— Итак, Леночка, ты мне обещала рассказать о взгляде со стороны на самого себя.

— Все очень просто. Я работала в одной из трех газет, где имелись свои звезды репортажа. Известные по местным меркам, журналисты. Их имена в газете гарантировали продажу тиража. Я же сидела на заметках, как молодой, неопытный специалист. Времени вагон. Как-то на улице ко мне подошла женщина и сунула в руки письмо, после чего тут же исчезла. Обычная анонимка на одного из начальников леспромхоза. Отнесла редактору. Он пожал плечами и сказал: «Скандала не получится. К этим ребятам не подступишься. Потеря времени». Я начала копать самостоятельно. Все верно. Подступиться к махинациям леспромхоза дело не простое. Они гнали лес в Китай огромными партиями. Но мне удалось распутать клубок. С большим риском, но получилось. Я сделала серию статей на эту тему и показала редактору. Бомбочка с часовым механизмом. Запускать надо всю серию подряд, пока не опомнились. Шесть статей за шесть дней. От безобидного случая до полного разоблачения. По возрастающей.

Но редактор мне тут же объявил:

— Деньги ты получишь и немалые. Но тебе читатель не поверит. Нужно имя. Статьи пойдут под Татьяниной подписью. Тогда из них получится взрыв.

Таня входила в звездную тройку авторов газеты. Правда, звали ее не Таней. Все предпочитали работать под псевдонимами. Смешно, конечно, если полгорода знают друг друга.

Я согласилась. Хотела увидеть реакцию, а имя меня не интересовало. Важен результат.

Первая статья не вызвала реакции. Вторая заставила заговорить, третья вызвала негодование, четвертая — скандал, пятая — забастовку в леспромхозе. Шестая заставила приехать в город областную комиссию во главе с губернатором.

Вот так я наблюдала за собой со стороны. Все говорили о Татьяне, как о героине. На кого руку подняла? Молодец!

Когда приехал прокурор области и следователи, Татьяна исчезла. Ее до сих пор не нашли ни живой, ни мертвой.

Я хотела встретиться с прокурором сама, но редактор сказал: «Заткни рот и не высовывайся. Хочешь пойти следом за Татьяной? Они здесь все одной веревочкой повязаны. Пошумели и хватит. Газета вырвалась в лидеры. Остальное нас не касается. Забудь, как страшный сон!»

И я забыла. Вот только мертвой на себя со стороны взглянуть не успела.

Дело леспромхоза закрыли. У обвинения не нашлось фактов. Комиссия уехала, а лес и по сей день гонят в Китай эшелонами.

Мне удалось заложить еще одну мину, но уже под сталеплавильный комбинат. Взрывной волной многих задело. Красивый получился фейерверк. Чем он кончился, я не знаю. Скорее всего, ничем. Так, тряхнуло малость, и дело с концом. Ночью за мной приехал редактор, посадил меня в машину и отвез на вокзал.

— Мотай удочки, Алена. Тебя вычислили. Завтра будет поздно.

Он сунул мне конверт с деньгами и дал билет до Тюмени. Я даже вещи не успела собрать.

В Тюмени нашла новую тему. Шесть городов успела поменять. Зато живой осталась. Вот только след от кометы так за мной и тянется. Могут проследить. Теперь Москва. Здесь проще затеряться. Придется временно сменить тематику. Работаю в модном женском журнале с чужим лицом. Но натуру из себя вытравить трудно.

— Значит, близкие зовут тебя Аленой?

— Большинство.

— Присоединяюсь к большинству.

— Только потому, что вашу жену так же зовут? Боитесь перепутать?

— Ее зовут Алла. Мы разведены. Репортерская осведомленность?

— Читала ваши интервью, видела фотографии в разных изданиях. Зачем же повторяться. Если писать, то о чем-то новом, не избитом, под другим углом зрения. А стандартными вопросами и ответами никого не удивишь. Сегодняшнего читателя надо удивлять. Жвачка уже потеряла вкус. Пора выплюнуть. Обратили внимание на современную рекламу? Не имеет значения, что вы пиарите, — будь то стиральный порошок или подгузники, по начинается она всегда словами «новый» или «новая». Сменили этикетку, и уже новый. Улучшенный. Тридцать лет рекламируют и каждый месяц улучшают. Предела не существует. Полный бред, но глаза-то мозолить надо.