Майкл Корита - Добро пожаловать в ад Страница 61

— Полезай, — велел он.

Присев на корточки и взявшись руками за край, я обернулся и глянул на него через плечо. Потом сунул голову в прореху и окинул взглядом окрестности. Прямо перед нами виднелись ступени, ведущие куда-то вниз, к зазубренным валунам, из которых состоял волнолом, идущий вдоль берега озера. Конечно, Дорэн уверял, что в его намерения не входит меня убивать, однако сейчас он привел меня в такое место, где сделать это было бы на редкость удобно. Вокруг не было ни души, а шум здесь стоял такой, что выстрела никто бы не услышал, учитывая грохот, с которым волны бились о камни. Да и спрятать тело было бы на редкость легко — утопить в озере.

— Полезай, ну! — повторил он. Голос его звучал нетерпеливо, дуло пистолета дернулось и угрожающе поднялось на пару дюймов вверх. Я послушался, отогнул на себя край прорехи и пролез в дыру. Дорэн, прижимая к моей спине пистолет, тут же последовал моему примеру. К счастью, он держал его достаточно высоко, выше того места, где должны были находиться почки, так что мой собственный пистолет он не задел, но я по-прежнему опасался, что при каком-нибудь неловком движении он заметит у меня под курткой характерную выпуклость и отберет мой «глок».

Позади дыры оказалась мощенная камнями дорожка, спускавшаяся вниз и кольцами петлявшая до самого Эджуотер Парк. Мы шли по ней минуты две, пока Дорэн не приказал мне сойти с дорожки и двинуться напрямик — через огромные утесы, из которых состоял волнолом. Гигантские каменные блоки громоздились под самыми разными, иногда на редкость причудливыми углами, так что вскарабкаться на них даже при свете дня мог бы решиться только сумасшедший — настолько велик был риск свернуть себе шею. Я медленно и осторожно переползал с одного на другой, цепляясь за все, что можно, руками, чтобы сохранить равновесие. Путь наш, судя по всему, лежал вниз, к берегу озера. А позади меня следовал Дорэн — легко и беззаботно перескакивая с камня на камень, словно акробат в цирке.

Чем дальше мы уходили от дорожки, чем ближе спускались к озеру, тем меньше, честно сказать, мне все это нравилось. Тогда, в офисе, я поверил Дорэну, когда он сказал, что в его намерения не входит меня убивать — в конце концов, если он решил избавиться от нас, почему бы тогда было не прихватить с собой и Джо? Однако эта уверенность мало-помалу покинула меня, и я чувствовал себя чертовски скверно. Ощущения собственной безопасности как не бывало. До этого Дорэну никогда не приходилось сталкиваться с Джо, он ни о чем его не предупреждал, перед тем как уйти. Может быть, в его сознании все перепуталось настолько, что он просто забыл о Джо?

Дождь припустил снова, не слишком сильный, но промозглый и ледяной, и поверхность валунов стала скользкой, как стекло. К этому времени мне уже почти удалось спуститься к самому берегу озера. Ориентируясь на звук шагов Дорэна за спиной, я пытался представить себе, где он находится, гадая, успею ли я выхватить из кобуры свой верный «глок», прежде чем он выстрелит. При этом мне сразу же вспомнилась наша короткая схватка на тротуаре в Четфилде и та невероятная скорость, с которой он двигался, — это поразило меня тогда больше всего.

— Стоп, — скомандовал у меня за спиной Дорэн. Впрочем, я бы остановился и без команды — двигаться дальше вперед означало зайти по колено в воду, а меня это почему-то нисколько не привлекало. Я замер, балансируя на огромном, плоском, как плита, валуне у самого края воды, потом осторожно повернулся и встал к нему лицом. Дорэн застыл на обломке скалы прямо надо мной. Пистолет он держал в опущенной руке, плотно прижимая его к бедру.

— Есть какая-то причина, по которой мы непременно должны поговорить именно здесь? — любезно осведомился я.

Дорэн бросил взгляд на пистолет, потом перевел глаза на меня.

— Знаешь, я ведь ничего заранее не планировал. Да, я думал об этом и не раз, но мне почему-то всякий раз представлялось, что я застану тебя, когда ты будешь один. А потом вы приехали вдвоем, поднялись в офис, где я поджидал тебя, и все изменилось. Я заметил вас, вырубил предохранитель на щитке и стал ждать.

Просто великолепно, с иронией подумал я про себя. Проделать весь этот путь под дождем с риском в любой момент свернуть себе шею — и все только ради того, чтобы слушать этот шизофренический бред! Как ни странно, я немного приободрился. И хоть я по-прежнему торчал на каком-то утесе, а прямо у моих ног шумели и бились о камень волны, я внезапно почувствовал себя увереннее.

— Теперь, похоже, ты разбираешься во многих вещах намного лучше, чем когда мы с тобой беседовали в последний раз, — проговорил Дорэн.

— Это в какой же именно? Когда ты изрешетил мой тренажерный зал? Или когда прямо на улице треснул меня чем-то тяжелым по башке? — нахально поинтересовался я.

Ленивым жестом Дорэн поднял пистолет и наклонился вперед — описав в воздухе изящную дугу, дуло пистолета ткнулось мне в лоб. Я почувствовал кожей холодную и мокрую поверхность металла и даже в царившей вокруг кромешной тьме смог разглядеть дождевую каплю, повисшую на самом кончике его пальца, обтянутого тонкой перчаткой.

— Примерно шесть лет назад, — сухо произнес Дорэн, — я приходил на это место с Моникой Хит летом. Было очень жарко. Да и влажно, не приведи Господь. Пока мы добрались сюда от самого парка, рубашка на мне промокла от пота и прилипла к спине. Мы с ней прихватили с собой двухлитровую бутылку кока-колы, два бумажных стаканчика и бутылку «Капитана Моргана».[32] Все это было у меня в рюкзаке. Вдалеке на воде виднелась парочка лодок, да какой-то парнишка катался на водных лыжах. Мы устроились на этих камнях, потягивали ром, запивая его кока-колой, любовались тем парнишкой на водных лыжах, а солнце медленно клонилось к горизонту, и поверхность озера прямо на наших глазах становилась огненно-золотой. Кто-то в парке принялся жарить барбекю — мы чувствовали в воздухе дымок и аромат жарящегося мяса, слышали крики и смех. Потом эти люди стали играть во фрисби, бросали свою тарелку через изгородь, пока не потеряли ее окончательно. Эта их тарелка все время скатывалась сюда, вниз, а в последний раз застряла в ветках, возле самой верхушки одного из деревьев. К тому времени как с «Капитаном Морганом» было покончено, мы с Моникой пришли к выводу, что фрисби на дереве выглядит чертовски уморительно. Потом солнце окончательно скрылось за горизонтом, озеро из золотого стало черным, включили прожектора, и их лучи заскользили над поверхностью воды, а мы с Моникой, выкурив на двоих «косячок», уснули тут же, на камнях.

Дуло пистолета, оторвавшись от моего лба, снова описало в воздухе дугу и мягко опустилось, и я вдруг обнаружил, что снова могу дышать.

— Это, — торжественно объявил Энди Дорэн, — единственное преступление, которое я совершил по отношению к Монике Хит.

Дождь стал немного сильнее, он усеял оспинами поверхность озера и чуть слышно шуршал, стекая вниз по оголенным веткам деревьев. Волосы Дорэна намокли и прилипли ко лбу.

— Это сын Джефферсона его убил? — спросил я.

Он кивнул.

— А после его папаша возглавил расследование.

— Как ты об этом узнал?

— Получил открыточку от одного дружка — того самого, что помог копам засадить меня в тюрьму, когда рассказал им кучу всякого вранья.

— От Донни Уорда, — подсказал я. — Он объяснил нам, как все было.

— Не врешь? — поразился он. — Я-то ведь еще не встречался с тех пор со стариной Донни. Думал, увижу его — разорву в клочья собственными руками. А мне этого не хотелось. Потом плюнул. В конце концов, не он заварил эту кашу, ты ведь знаешь? Это все дело рук Алекса Джефферсона.

— Откуда ты узнал?

— Я получил ту его открытку, ну и решил позвонить своему тогдашнему защитнику, тому адвокату, что убедил меня согласиться на эту проклятую сделку: все трендил, что другого выхода у меня нет. Ну и выяснилось, что он теперь работает у самого Алекса Джефферсона. А после этого мне не составило большого труда догадаться и об остальном. Джефферсонов сынок соврал полиции. Я все никак не мог понять, зачем он это сделал, если, конечно, сам не был замешан в том, что произошло. А потом сообразил, что таким образом они заплатили моему адвокату за труды. Сопоставить все это и догадаться об остальном было уже легко.

— Но раз ты все выяснил, почему не подал апелляцию? Наверняка бы кто-нибудь заинтересовался и поднял твое дело.

— Потому что это дало бы им время.

— Что?

— Подумай сам, Перри. По-твоему, мне нужно было набраться терпения и гнить в тюрьме, дожидаясь, пока кому-то на воле придет охота копаться во всем этом. Но ведь стоило только кому-нибудь сделать первый звонок — и Джефферсон, у которого все время были ушки на макушке, тут же снова принялся бы за свое: стал бы мутить воду и лить на меня грязь, как он сделал когда-то, чтобы засадить меня на веки вечные. Я обязан был поверить, что очередной гребаный адвокат справится лучше, чем тот, мой первый, которого он купил с потрохами? Кому я мог доверять? Копам? Да ни за какие коврижки. Нет, я должен был сам свести с ними счеты и по-своему. Ты меня понимаешь? И дело тут было не только в тюрьме, где я гнил столько лет — дело было в ней… в Монике.