Георгий Ланской - Танцы мертвых волков Страница 65

— Кое-что все-таки есть, — медленно сказала Лена и вытащила из папки лист бумаги. — Это, конечно, тоже улика косвенная, но все-таки на сотрудника милиции указывает более четко. В квартире Земельцевой был найден героин, который она не употребляла. Так вот: согласно экспертизе его состав не отличается от партии, конфискованной в наркопритоне полтора месяца назад. В задержании участвовал сержант Александр Семенов.

— Да, он ездил на задержание, — кивнул я. — У меня выходной был. Помню, он еще рассказывал взахлеб о героическом штурме бронированной двери.

— Это где хозяева из квартиры два года вообще не выходили, а наркоту в окошечко продавали? — уточнил Бобрин.

— Ага. Их еще на микроволновке взяли, предложили вместо денег, а она в окошечко не пролазила. Ну, хозяева и открыли… Выходит, Семенов еще тогда поживился…

— Ну вот, — обрадовался прокурор. В этот момент кто-то поскребся в дверь. — Уже лучше… Да-да, кто там? Войдите…

— Разрешите, — спросил радостно оскалившийся Семенов. Мы нервно сглотнули, точно главный подозреваемый застукал нас во время группового секса. — Мне сказали, что Миронов здесь, а это срочно. Вот я и решил доложить….

— Чего у тебя? — невежливо спросил я.

— Я знаю где находится Муроенко, — бодро доложил Сашка. — Я его выследил.

В "Газели" с тонированными стеклами восемь суровых мужиков, упакованных в бронежилеты и каски-сферы хранили хмурое молчание, сосредоточенно пялясь в пространство. Семенов, вольготно разместившийся на сидении рядом с водителем, показывал дорогу. Мне повезло меньше. Стиснутый с двух сторон бравыми спецназовцами, я чувствовал себя балтийской шпротой. Глядя на каменные лица крутых мэнов с пудовыми челюстями казалось, что собственная физиономия вытягивается, чтобы уместиться в овальную баночку, кою так успешно потом те же спецназовцы будут использовать под пепельницы.

Семенов, радостный, как весенний воробей, чирикал без перерыва, не имея ни малейшего представления о тучах, сгустившихся над его головой. Болтовня напарника, которому я уже привык доверять, раздражала, но я мужественно терпел. Городской прокурор, выписав ордер на арест Муроенко (предусмотрительно вписав туда обоих братьев), задержав меня в дверях, шепнул на ухо:

— Муроенко брать живым. Может быть, он нам этого ублюдка сдаст.

Я кивнул. Надежды взять Семенова с поличным не было ни малейшей. Малолетний паршивец хорошо подготовился, и предъявить ему особо было нечего, кроме, разве что наркоты, но и это надо было доказать. Я ничуть не сомневался, что он заблаговременно подготовил себе алиби на все случаи жизни. Кроме, разве что, убийства Ерохина…

Выдернув Семенова от Юльки, я сам поехал к ней вечером. Учитывая, что теперь она была под охраной собственного супруга, Семенов мог ночевать дома. Покидать дом Быстровой Семенову не хотелось. Он скорбно вздыхал, томно смотрел на фотографию в журнале и, как мне казалось, готов был если не рыдать, то точно писать любовные вирши.

Моему визиту Валера не обрадовался и даже сделал попытку вытолкать меня за дверь, чему я решительно воспрепятствовал, помахав у него под носом служебным удостоверением. На мои полномочия Юлькин супруг чихать хотел, и если бы она сама в тот момент не вышла из ванной, в белом халате до пола, с мокрыми волосами, пришлось бы вызывать ее официально. И то не факт, что она пришла бы.

— Кирилл? — удивилась она с ощутимой прохладой в голосе. — Чем обязана?

— Есть у меня пара вопросов, — раздосадовано сказал я, не вовремя вспомнив, как мы с ней попрощались в последний раз. Что ж, Юля имела право злиться. Если даже чаю не предложит, труба дело…

— Кофию хочешь? — спросила она. Я вздохнул, прямо от сердца отлегло.

— Делать нечего, кофием его поить, — проворчал Валера. — Чего приперся опять? Впутаешь ее в историю, головенку то отверну, не посмотрю, что при погонах.

Юля молча разливала кофе, не сделав ни единой попытки вмешаться. Либо в данном случае боялась возразить, что сомнительно, либо считала, что муж прав и идти навстречу правоохранительным органам больше не собиралась. Впрочем, ее обида явно была слабее любопытства, поскольку из дома она меня все же не выгнала. На громадной кухне пахло свежим кофе и чем-то сдобным. На холодильнике важно разгуливал общипанный белый какаду с торчащими из хвоста полосками цветной бумаги. Видимо, природной красоты ему было недостаточно.

Валера уселся напротив меня, сверля неприятным взглядом. Я молчал, как партизан, пока Юля не поставила передо мной чашку с ароматным напитком и не уселась сама, откинув назад мокрые волосы.

— Юля, скажи, когда вы были в ресторане, Семенов всегда находился рядом? Никуда не отлучался минут на сорок? — тихо спросил я, вертя чашку в руках. Горячий фарфор согревал ладони, которым от неприятных мыслей стало зябко и неуютно.

— Я за ним не следила, — не задумываясь, ответила Юля. — Хотя… Припоминаю, что в момент ссоры с Миланой я оглянулась, а Семенова не нашла, еще злилась, что из-за того, что он шоркается где-то по углам, я не могу бросить все и уехать. А что?

— Ничего. Сколько примерно ты его не видела?

— Ну… Как из-за стола в встали и плясать пошли, так он и потерялся. Потом появился, когда Милана из сортира выползла. Почему тебе это интересно?

Я промолчал и отхлебнул кофе. Кипяток обжог мне нёбо, я поперхнулся и часто задышал, закашлялся, разбрызгивая напиток на стену. Валера постучал мне по спине, Юля недовольно оглядела забрызганные светлые обои, протянула мне полотенце, и сделала неудачную попытку оттереть кофе со стены. Внезапно ее рука с губкой замерла на одном месте. Юля обернулась и округлившимися глазами уставилась на меня.

— Не может быть! — ошеломленно произнесла она.

— Сам в шоке, — сдавленным голосом ответил я. Юля бросила губку в раковину и рухнула на стул.

— Кирилл, но это же невозможно. Когда маньяк звонил мне в последний раз, Семенов был со мной…

— В соседней комнате, — услужливо подсказал я. — Из соседней комнаты на мобильный нельзя позвонить?

— Но голос был не его! Я уверена!

— Не его. Но ты, скорее всего, слушала запись. Вспомни, ты ведь сама говорила, что голос звучал неестественно. В прошлый раз ты развела маньяка на диалог, в последний раз беседовать с тобой он не пожелал.

— Ты вела диалоги с маньяком? — грозно спросил Валера. — Та-ак, хорошо… Быстро собирай манатки, едем в аэропорт, а ты выметайся отсюда.

Валера ткнул пальцем мне в грудь. Юля отмахнулась от мужа, уставившись на меня глазищами в пол-лица. Два этих темных омута горели страшным мрачным огнем. Я невольно поежился и где-то в глубине души пожалел Семенова. Пропал, парень, если хоть раз она на него вот так посмотрела… Ох, пропал…

— Ты знаешь, — вдруг медленно произнесла Юля, отмахнувшись от мужа, как от надоедливой мухи, — а ведь они с Миланой знакомы.

— Кто знаком?

— Семенов. Она в ресторане как-то странно на него посмотрела, усмешечка была такая… подленькая. Я еще подумала, что это из-за того, что я с ним, а не с Валерой… И он на нее посмотрел… Так на посторонних не глядят.

— Я не понял, — не унимался Валера, — ты с маньяком ходила в ресторан?

Юля снова отмахнулась и задумалась, сверля взглядом глянцевую поверхность стола. Я допил остывший кофе и встал.

— Уезжай из города, — приказал я Юле. Она недоуменно дернула бровями, подняв их на немыслимую высоту. — Уезжай сегодня же и как можно дальше. Ты свидетельница. Скорее всего, Ерохина убил именно Семенов. А ты можешь подтвердить, что у него нет алиби.

— Какие вы сволочи, — прошипел Валера, с трудом сдерживая желание дать мне в морду. — Вы с самого начала ее подставляли, и в охранники дали убийцу. Пошел вон отсюда, козел! Завтра же тебя выгонят с работы, поверь мне, я это устрою…

— Валера, угомонись, — глухо приказала Юля.

— А ты помолчи! Сегодня же уедем. Иди вещи собирай, а дорогого гостя я сам провожу…

Сейчас, сидя в душной машине, я с горечью думал о том, как опростоволосился. Мне дважды утерли нос. Сопливый пацан придумал хитроумную операцию, разгадать которую я был не в состоянии. Другой мальчишка, легкомысленный с виду журналист, единственный, кто догадался почти обо всем, не имея никакой поддержки оперсостава и криминальной лаборатории. Может быть потому, что ему не приходилось ничего доказывать, все и получилось, но от этого было ничуть не легче. Семенов бубнил на переднем сидении, размахивая руками.

— …И потом, когда я уже совсем отчаялся, то вспомнил про дачу, куда ездили Никита и Игорь. Мне в голову пришла мысль: вдруг он там? Я засел в кустах напротив дачи. Долго ничего не происходило. А потом голубчик показался, в сортир захотел. Знаете, откуда вышел? Он в бане сидел!

Въедливый голос Семенова забирался под корку мозга, звенел там противным колокольчиком, заставляя морщиться.