Елена Сенде - Покушение Страница 7

— А сегодня этот же профессор говорит, что ему недостаточно видеть свою жену раз в два дня.

— Раз в пять дней!

— И что он хотел бы воспользоваться тем немногим временем, что у него осталось.

Он наклонился и принялся гладить ее ноги, приподнимая край черного платья. Сириль представила себе Тьерри Пани, одного из врачей Центра, который вот уже полчаса ждет ее в лаборатории сна. Она не любила опаздывать.

— Бенуа, я должна идти. Мне очень жаль, но сегодня ничего не выйдет. Давай отложим на завтра, хорошо?

Руки профессора стали более настойчивыми.

— Давай вернемся. К черту твою лабораторию!

— Бенуа, пожалуйста, я глава этой лаборатории, я должна все проверить.

— Только один раз! У меня сегодня день рождения!

— Да, я знаю, дорогой, мне очень жаль. Через два года, когда у меня появится возможность нанять еще двух врачей, я не буду дежурить, обещаю.

Бенуа вздохнул и поцеловал ее в шею. Сириль застонала от удовольствия и прошептала:

— Я тебя умоляю, не усложняй мой уход…

Они долго целовались, потом Сириль все же вышла из машины. В этот момент ее муж как будто что-то вспомнил, порылся в карманах и достал флешку.

— Ты сегодня сделаешь это для меня? — умоляюще спросил он.

— Возможно, между тремя и четырьмя часами утра у меня появится небольшое окно для тебя, — ответила она, подмигнув.

Она взяла флешку и послала ему воздушный поцелуй.

Тьерри Пани храпел в кресле в зале наблюдения за лабораторией сна. Последняя, пусть даже небольшая, была необходима для деятельности Центра. За бессонницами и постоянными кошмарами скрывались различные депрессии. И наоборот, состояние депрессии могло быть простым симптомом остановки дыхания во время сна. И лишь подобное исследование могло все установить.

Два монитора показывали спящих пациентов, а компьютер фиксировал их жизненные параметры. Электроды, подсоединенные к коже, фиксировали церебральные волны, образующие ЭЭГ, электроэнцефалограмму. Датчики движения вокруг глаз и под подбородком измеряли тонус мышц. В зале стояла тишина, нарушаемая только регулярными сигналами приборов. Вечернее платье Сириль скрылось под белым халатом. Она зашла в приемную, сделала два кофе. Потом тронула Тьерри за руку, отчего тот подскочил, и протянула ему чашку. Врач сел, еще не совсем проснувшись.

— Простите, я задремал.

— Это по моей вине. Я опоздала.

Пани осмотрелся, переводя взгляд с одного монитора на другой.

— Первая пациентка уснула сразу же, внутренние органы двигались около тридцати минут. Это случай «без отдыха».

— Отлично.

— Второй… Вот, посмотрите сами.

Пани указал на монитор под номером два. Сириль подошла к нему и увидела Жюльена Дома. Молодой человек лежал на спине, вытянув руки вдоль тела и откинув простыню.

Он спал, ЭЭГ не оставляла никаких сомнений в этом.

Но глаза его были широко открыты.

Сириль поставила чашку рядом с монитором и достала из кармана блокнот и ручку. Целый день она не могла выбросить этого человека из головы. Увидев его здесь, спящим… Это напоминало навязчивый сон, от которого она не могла избавиться. Она наблюдала за церебральными волнами, медленными и прерывистыми.

— Он глубоко спит, — сказала она, больше самой себе, нежели коллеге, уже снявшему халат.

Это была фаза ночных кошмаров и лунатизма. Она записала время: 1.30.

— И он пребывает в этой фазе вот уже десять минут, — продолжала она. — Скоро он войдет в фазу парадоксального сна. Давай же, Жюльен. Я жду.

— Надеюсь, его посетят сны.

— Я тоже. Если это будет кошмар, то случится он сейчас.

Сириль, заметно волнуясь, допила кофе.

— Спокойной ночи, Сириль.

— Спокойной ночи, Тьерри. Еще раз прости за опоздание.

— Никаких проблем.

Доктор Блейк смотрела на мониторы. Прическа и макияж совсем изменили ее. Пани наблюдал за ней краем глаза, и ему в голову лезли мысли сексуального характера… Встряхнув головой, он ушел.

Сириль никогда не видела, чтобы кто-то спал с открытыми глазами; это очень впечатляло, и она должна была это зафиксировать. Несколько секунд она просто наблюдала за ним. Оба пациента спали отлично. Она сама начала ощущать усталость.

Вдруг из второй палаты раздалась серия сигналов. Жюльен опустил веки: датчики на его висках зафиксировали быстрые движения глаз. ЭЭГ ускорилась. Мозг выдавал волны альфа и бета, типичные для такого сна. Сириль сосредоточилась на изображении. Если он увидит кошмар, то именно сейчас. Вдруг экран дисплея показал сильное церебральное напряжение. Глаза Жюльена совершали скачки под закрытыми веками. Его пижамные штаны приподнялись в области паха. Около двадцати минут он пребывал в этом состоянии. Он лежал неподвижно (за исключением полового органа и глазных яблок) и спал. Затем волны снова усилились, и Жюльен открыл глаза. Он сменил позу, повернулся на левый бок и уснул.

Сириль потерла глаза. Она должна была догадаться. Как только она оставляла пациента, которого обычно мучили кошмары, под наблюдением в лаборатории сна, он спал как ребенок, настолько уютно и спокойно он себя чувствовал! Она проследила все кривые ЭЭГ. Лучше бы она поехала домой с Бенуа. Они бы занялись любовью, и она компенсировала бы тем самым стресс, накопившийся с утра.

Она вставила флешку в компьютер и открыла файл, сохраненный на ней. Пролистала данные и нахмурилась. Затем вернулась к началу документа и принялась читать его. Она исправляла ошибки мужа, ее пальцы стучали по клавиатуре. Она прищелкнула языком и выделила желтым цветом целый абзац.

«Ну что, все же прогресс налицо, пусть и медленный».

У Бенуа были сложности с письмом уже одиннадцать лет, с момента аварии. Она была единственным человеком, который читал и исправлял тексты научных презентаций Великого Человека. Поэтому, помимо невролога, только она знала о проблеме. В день Вознесения «рено-меган» Бенуа трижды перевернулся на мокрой от дождя дороге, после чего врезался в другую машину, водитель которой проехал на знак «стоп». Бенуа чудом не получил ни единой травмы. Но когда он по настоянию друга-невролога прошел когнитивные тесты, оказалось, что с Блейком не все в порядке. Он страдал особой формой проблем с письмом, так называемым «зеркальным» письмом, что произошло в результате повреждения височной доли, задействованной в восприятии симметрии. Бенуа Блейк, как еще несколько человек в мире, начал писать… в зеркальном отображении, и слова, написанные им, приходилось читать справа налево. Годы переучивания позволили ему вернуться к автоматическому написанию, и в результате многочисленных тренировок он стал писать почти правильно. Но его тексты приходилось перечитывать, так как в них постоянно проскакивали подобные описки.

Проблема заключалась в том, что иногда предложения были настолько запутанными, что в них мало что можно было разобрать, хотя в целом смысл был ясен. Сириль полностью переписала абзац и потерла глаза.

Сириль потянулась, чувствуя приступ лени. Она зевнула и вспомнила слова Бенуа: «Если тебе будет сложно с этим пациентом, откажись от него». Вне всяких сомнений, он прав. Она разберется со всем завтра. Она закрыла глаза и задремала, сама этого не заметив.

Вдруг она получила словно разряд тока, волосы на ее голове встали дыбом. Вопль…

Сириль!

Кто-то выкрикивал ее имя.

Она выпрямилась, сердце ее бешено стучало. Боже! Крики доносились из второй палаты. Она слышала их не только через микрофон камеры наблюдения, но даже через стену. На мониторе она увидела, как мечется Жюльен Дома. С кем он борется? Он был совершенно один. Уровень ее адреналина моментально подскочил. Сириль вышла из лаборатории, свернула направо и бросилась по коридору. «Сириль!» — оглушительно звенело у нее в ушах, сердце бешено колотилось в груди. Она толкнула дверь. Пациент, весь в поту, сидел на кровати, обхватив голову руками.

— Все хорошо, месье Дома, я здесь.

Она подошла к кровати.

— Я здесь, Жюльен.

Молодой человек вдруг обхватил ее за талию и прижал к себе. Сириль напряглась. Он поднял глаза и посмотрел на нее. Его взгляд был потерянным, в глазах блестели слезы, он повторял снова и снова:

— Они не получили тебя, нет, моя любимая…

Сириль аккуратно отвела руки Жюльена, хотя он и сопротивлялся.

— Месье Дома, это доктор Блейк. Вам приснился кошмар. Вам следует сразу же записать его, причем с максимальным количеством деталей.

Жюльен посмотрел на нее с отчаянием.

— Моя любовь… — прошептал он.

Слова застыли на его губах. Как будто он вдруг вспомнил, где находится.

— Извини, я думал, что… она вернулась.

— Кто?

Жюльен покачал головой.

— Другая… другая ты…