Лорел Гамильтон - Голубая Луна Страница 70

– Нет, – твердо ответила я.

Его руки скользнули ниже, свободно обвились вокруг моей талии, так что ладони оказались почти у меня на бедрах, при том, что я сидела, почти упираясь в собственные колени подбородком. При других обстоятельствах, это было бы интересной позицией, но у меня было дело, и я не стала отвлекаться.

– На первом месте для меня стая, Анита. Так и должно быть.

– Я бы никогда не подвергла твою стаю опасности, Верн. Но я пообещала, что если он расскажет, что знает, мы отвезем его в больницу и попытаемся вернуть ему руку. Я дала ему слово, Верн.

– И ты твердо держишь свое слово, – задумчиво сказал Верн.

– Да.

– Уважаю.

– Ты его убил, так? – спросила я.

– Не сам, но я отдал приказ.

Руки Ричарда напряглись. Я чувствовала, как он пытается расслабиться. Он потерся подбородком о мои все еще влажные волосы и начал гладить пальцами мои обнаженные руки, как обычно успокаивают собаку, когда боятся, что она кого-нибудь укусит.

– А я дала ему слово, – сказала я.

– Что я могу сделать, чтобы уладить это дело? – очень серьезно спросил Верн.

Я уже хотела сказать “Ничего”, но Ричард был прав. Они были нам нужны. Точнее, нам был нужен кто угодно, а они – все, что у нас было. Что он может сделать, чтобы уладить это дело? Поднятие мертвых было скорее в моих полномочиях, но сделать из Терри зомби все равно не то же самое.

– Честно говоря, Верн, не знаю. Но я что-нибудь придумаю.

– Хочешь сказать, я должен тебе услугу? – поинтересовался он.

– Умер человек, Верн. Это должно стоить проклятой услуги.

Он долго изучающе смотрел на меня, потом нехотя кивнул.

– Думаю, да.

– Ладно, – сказала я. – Ладно. Оставим все, как есть, Верн. Но когда я захочу что-то попросить у тебя, не стоит меня разочаровывать.

Он быстро улыбнулся.

– Даже и не знаю – жду я с нетерпением, когда вы познакомитесь с Роксаной, или уже в ужасе от этого.

– Что еще за Роксана? – поинтересовалась я.

– Его лупа, – усмехнулся Ричард.

Верн поднялся на ноги.

– Ричард сказал, что вы с Роксаной друг другу понравитесь, если перед этим друг друга не убьете. Теперь я знаю, что он имел в виду.

Верн подошел к нам и протянул мне руку, словно предлагая помочь мне подняться с пола. Но, можете назвать это озарением, я поняла, что это нечто большее.

Ричард убрал руки, и я вложила свою ладонь в руку Верна. Он не стал тянуть меня за руку, просто держал ее, пока я вставала. В другой руке у меня все еще был браунинг.

– Если ты попросишь о том, что может причинить моей стае вред, я не могу этого обещать. В остальном – даю тебе мое слово. Спроси с меня за него, и все будет, – он ухмыльнулся и посмотрел на Ричарда. – Боже, ну она и крошка!

Ричард мудро не стал комментировать последнее высказывание.

Верн опустился передо мной на колени.

– Чтобы скрепить свое слово, я предлагаю тебе шею. Ты понимаешь символизм?

Я кивнула.

– Будь я волком, я могла бы вырвать тебе горло. Это жест доверия.

Он удовлетворенно кивнул и склонил голову в сторону, так что прямо передо мной под кожей оказалась артерия. Все это время он держал меня за руку.

Я оглянулась на Ричарда.

– И что мне делать?

– Можешь поцеловать место, где бьется пульс, или слегка его прикусить. Чем больнее будет укус, тем меньше ты доверяешь человеку, или считаешь себя более сильным доминантом.

Я сверху вниз посмотрела на Верна. Он держался очень хорошо. Я не чувствовала ни капли его силы, хотя держала за руку, касалась его кожи. Но я знала, каким он был сильным, и что на самом деле при желании он мог сделать так, что мурашки по мне побегут толпами.

Сжав его руку, я обошла его и встала сзади. Браунинг полетел на кровать. Я провела рукой по его шее и кончиками пальцев нашла пульс.

Взглянув на Ричарда, я увидела на его лице почти ясное “нет” – он был готов предостеречь меня от того, о чем я думала. Что в свою очередь делало все это еще более соблазнительным.

Верн тем временем потянул меня на себя, свел мои руки у себя на груди, словно я его обнимала. Таким образом мои губы оказались прямо у его шеи, как будто он уже не раз это делал.

Он пах теплом, будто перед этим долго был на солнце. В его кожу въелся аромат деревьев и земли. Я провела носом над самой поверхностью его тела. И почуяла запах крови. Словно его кожа истончалась, пока от сладкого запаха крови меня не отделяло только уступчивое тепло, будто кожи не стало вовсе.

Мои губы парили над его пульсирующим теплом. Я погружалась в запахи его тела. Меня захлестывало желание сомкнуть губы на этой живой пульсации. Но я не разрешала себе это сделать, или, точнее, не доверяла себе сделать слишком многое. Неужели Ричард шел по жизни, пробуя на вкус кровь других? Ощущал ли он их жизнь как нечто хрупкое и материальное?

Возможно, я колебалась слишком долго. Возможно, Верн почувствовал наполняющую меня силу. Его собственная сила вдруг ворвалась в мое тело вибрирующим потоком, и я задохнулась. Это было слишком. Слишком соблазнительное предложение глотка влаги погибающему от жажды.

Мои зубы сомкнулись на исчезающем тепле. Рот заполнило ощущение его плоти. Мой язык нашел его пульс, и я впилась в него зубами, пытаясь вырвать из шеи бьющийся, живой кусок.

Во мне рыком раздалась его сила, и что-то глубоко внутри меня излилось этому навстречу, словно встретились две волны мощного прилива, сминая, смывая и разрушая все на своем пути. Глубоко под ними когда-то была земля и пляж, но все это смыло в грохочущие глубины.

Я почувствовала, как открылись глаза, но не у меня. За мили отсюда открыл глаза Жан-Клод, в удивлении очнувшись от сна, который должен был продолжаться еще не один час. В шоке от того, что его, мой, наш голод удовлетворен.

Чьи-то руки начали оттаскивать меня от пульсирующего тепла. Чьи-то руки вмешались и отрывали меня. Я пришла в себя в воздухе, куда уже совершенно беспомощную меня поднял Ричард. Верн так и не выпустил моей руки. Он держался за нее и пытался подтащить меня обратно. На его шее была кровь. На коже остался почти идеальный отпечаток моих зубов. Ричард, наконец, оторвал меня от него, и рука Верна упала.

Взгляд у Верна был затуманенный. Он глубоко судорожно вздохнул и рассмеялся. Низкий звук заставил мое тело отреагировать.

– Боже, девочка, что это была за чертовщина?

Я не дергалась и не старалась к нему вернуться. Не старалась это закончить. Я спокойно лежала в руках Ричарда, моргая от утреннего света, глядя на то, что я сделала с шеей Верна и ничего не понимая.

Когда у меня получилось заговорить, я просила:

– Что это было, черт возьми?

Ричард держал меня на руках, как ребенка. А так как я не была уверена, что смогу устоять на ногах, то не стала выступать по этому поводу. Я чувствовала себя легко, отстраненно и ужасно.

Прижав к себе, он поцеловал меня в лоб.

– После того, как мы были вместе, метки усилились. Жан-Клод думал, что так и будет.

С трудом сфокусировав взгляд, я посмотрела на Ричарда.

– Хочешь сказать, что наш с тобой секс усилил его власть над нами?

Секунду или две Ричард думал на эту тему, потом сказал.

– Скорее, нашу власть друг над другом.

– Отпусти меня.

Он послушался. Не в силах стоять, я скользнула на колени и оттолкнула его руки, когда он попытался мне помочь.

– Ты знал, и не сказал мне!

– Что бы это изменило прошлой ночью? – спросил он.

Борясь со слезами, я смотрела на него и хотела сказать “все”, но не стала врать.

– Ничего, – ответила я. – Ничего.

Прошлой ночью понадобилось бы значительно больше, чем простое знание об усилении меток, чтобы удержать меня от постели Ричарда. Конечно, прошлой ночью я не поняла бы, что это означает. Прошлой ночью я не пыталась выгрызть человеку горло.

Я попробовала подняться и второй раз шлепнулась обратно. Дело было не в упадке сил. Я чувствовала себя почти пьяной. Но силы не уменьшились. Скорее как раз наоборот.

– Что со мной?

– Я видел такое у вампиров. Когда они выпьют крови кого-нибудь могущественного или перепьют… силы, – ответил Шанг-Да.

– Черт!

– Лично я себя чувствую как раз чертовски хорошо, – вмешался Верн и потрогал укус на шее. – Я еще ни разу не давался вампиру. Если это так приятно, похоже, я много пропустил.

– Даже лучше, – не утерпел Натаниель. – Может быть гораздо приятнее.

– Дело не в вампире, – сказал Ричард. – Дело в силе. Сила Верна, моя, Аниты и Жан-Клода.

– Что-то вроде противоестественного самоубийственного коктейльчика, – хихикнула я и легла на пол, спрятав лицо в руках, пытаясь не упустить послевкусие.

Мне хотелось удержать это необыкновенное ощущение и завернуться в него, как в пушистое одеяло. А в конце долгого, разгорающегося тепла я почувствовала тьму. Я почувствовала, как подобно черной дыре Жан-Клод втягивает в себя наше тепло, нашу жизнь. И в этот момент я поняла две вещи. Во-первых, он уже знает, что мы с Ричардом занимались любовью. Что он это почувствовал. А во-вторых, в то время, когда он питался нашей жизнью, мы сами питались его тьмой. Мы пили его холодную неподвижную смерть точно так же, как он вкушал солнечное тепло и пульсацию наших тел. И все мы черпали в этом силу. Свет и тьма. Холод и жар. Жизнь и смерть. Словно метки сводили нас все ближе, и граница между жизнью и смертью стиралась. Я чувствовала, как сердце Жан-Клода забилось раньше, чем в любой из дней за последние четыре сотни лет. Я чувствовала его радость, чувствовала, что он доволен. И в это мгновенье я его ненавидела.