Игорь Резун - Свидание на Аламуте Страница 70

— Не делайте глупостей, Кроу. Опустите оружие!

Медный обернулся. Англичанин, все в той же униформе цвета хаки с множеством карманов, стоял посреди этого помещения, глупо озираясь. Его черная шкиперская бородка была запорошена белесой пылью. Из темноты, от стены, в которой, видимо, скрывался еще один вход, выступил Шкипер со своим огромным АПС. Снова скрипнул брезент, на складках которого теперь уже отчетливо виднелась соль, и в помещение вошла Лис. Топик ее был испачкан красным. Нет, это песок…

— Что тут ви делаетесь? — пробормотал англичанин, переводя взгляд с лица на лицо, и опустил в пол ствол револьвера.

Это была диковинная, длиннодулая, блестящая хромом австрийская «Целиска», похожая на кольты Дикого Запада. Она гипнотизировала.

В этот момент Лис зашла за спину англичанина; свое оружие она засунула за ремень шорт, а руками с длинными худыми пальцами, которые в полумраке казались мраморными, закрыла Кроу глаза. Англичанин вздрогнул, дернулся и буквально через пятнадцать секунд застонал, словно от какой-то внутренней боли. «Целиска» с лязгом вывалилась из его руки, взметнув облачко этой мохнатой пыли у самых босых ступней Лис.

— Проклятье! — Кроу простонал это хрипло, тягуче, а потом перешел на английский. — Да, конечно. Смотрите, это план пирамиды…

Лис с усмешкой отпустила его — информация передана успешно. Кроу бросился к деревянному столу и одним движением небрежно смахнул черепки. Красно-бурое облако поднялось в воздух от бумаг; хрустя ими, он разложил карту на шершавой древесине. Все сгрудились у стола, и в это время через полог в комнатку скользнула Валисджанс.

— …сейчас мы находимся в боковой галерее, — возбужденно говорил Кроу, и его голос звучал тут гулко, как в склепе. — Здесь. Видимо, это бывшее хранилище благовоний. Вторая галерея тоже ведет сюда, описывая полукруг. Там, в ее окончании, есть спуск… в колодец глубиной в пятнадцать метров, который выходит в главную галерею.

— По нему можно спуститься?

— Оборудование есть, у меня… тут…

— Скажите, Кроу, — вдруг снова перебил его Шкипер, — сегодня-вчера гости из Каира были? Туристы? Иностранцы?

Англичанин недоуменно посмотрел на него, вздыбив мохнатые брови, потом спохватился:

— Ах, да, конечно… Приезжал один северный шейх.

— Северный?!

— Из Северной России, с берегов арктических морей… В мехах. Был он с чиновником из каирского министерства культуры. Осматривали они пирамиду. На двух машинах приезжали… Они уехали вчера поздно вечером.

Лис и Шкипер понимающе переглянулись.

— Галерея, в которую мы попадем из колодца, широкая?

— Да. Тридцать метров она идет прямо, потом расходится и ведет еще глубже вниз; один ход — в усыпальницу номер один, второй — в Большую усыпальницу. Мумии дочерей фараона находились именно там! Сейчас она пуста…

— В нее можно проникнуть иным путем? — резко спросил Шкипер.

— Да. С той стороны пирамиды есть новый вход в Большую усыпальницу. Мы его обнаружили недавно. Три дня назад. Там очень узкий коридор — видимо, для главного жреца.

— Сколько людей могут поместиться в усыпальнице номер один?

Кроу дико посмотрел на Шкипера и пробормотал, бледнея:

— О, Боже! Значит, они их… Мистер Радклифф, Джулия Уолсли, наш криптограф…

— Будем надеяться, они живы! — оборвал его Шкипер. — Мари, иди туда. Освободи людей. Они могут быть связаны. Действуй по обстановке. Если что — стреляй.

Валисджанс кивнула острым подбородком. На ствол своего «маузера» она уже уверенным жестом надевала толстый цилиндр глушителя. Такой же Шкипер небрежно протянул и Медному. Где все эти мелочи вроде фонариков, глушителей и запасных магазинов он прятал до этого, будучи лишь в шортах и майке, Медный так и не догадался.

У Кроу фонарик был прикреплен на его пробковом шлеме, но Шкипер покачал головой и протянул англичанину такой же голубенький светлячок, добавив сухо:

— Оружие снимите с предохранителя и будьте готовы ко всему!

Свет лампы на штативе погас. Теперь мрак внутренних помещений тысячелетнего строения нарушали только острые, как шпаги, лучи голубого света.

Они вышли в коридор, прошли несколько шагов, но Шкипер вдруг остановился и тихонько позвал:

— Кроу!

Он полоснул лучом по рыжим, кожаным армейским ботинкам англичанина. Все остальные бесшумно ступали босыми ногами по прохладной перине плесени, а Кроу грохотал своей обувью в пирамиде, где каждый звук отдавался гулко, убегая взад и вперед по коридору. Кроу понял, присел, быстро справился со шнурками. Медный узнал полосатые гетры, которыми Кроу встал на пол.

— Пошли!

Они передвигались медленно. Как это ни странно, но глаз Медного уже привык к темноте. В этой чернильной невиди он улавливал силуэт Шкипера, светящиеся белые волосы Лис.

Шкипер едва слышным шепотом спросил Кроу:

— Почему здесь так сыро?

— Под пирамидой источник какой-то жидкости. Границы пока не определили, — ответил англичанин, тщетно стараясь приглушить свой хриплый бас.

Остальной путь шли в полном молчании. Медный, передвигавшийся в середине, между Лис и Шкипером, вспоминал фильмы, снятые на благодарную тему мумий и пирамид, — ничего похожего, никаких полчищ скарабеев, никаких занавесей липкой паутины. Только прохлада и пухлая плесень под голыми подошвами.

Вот и черная дыра в полу — колодец. Кроу установил перекладину лебедки. Первым свое тренированное тело погрузил туда Шкипер. Ухватившись за кольца и не выпуская пистолет, он плавно заскользил в чрево этого колодца. Лебедка спускалась бесшумно, раздавалось только шуршание — видимо, тело Шкипера задевало выступы стенок. Прошло секунд пятнадцать. Потом вторая веревка, на которой стоял Медный дернулась три раза: можно спускаться. Он передвинулся к краю, а ступни Лис тут же заняли его положение на веревке, контролируя сигнал.

Спуск в колодец, стенки которого дышали холодом и изредка впивались в бока и локти острыми резцами выступающих камней, показался Медному вечностью. От потревоженной плесени, клубившейся в воздухе, хотелось чихать, и он с трудом сдерживался. Наконец он спрыгнул с веревки, приземлился рядом со Шкипером и нажал кнопку на спусковом блоке, отправляя его наверх.

Как-то странно пахло в этой галерее, уходящей вниз. Словно в авторемонтной мастерской. И почти не было плесени.

Прошла еще минута. Спустился неловкий Кроу, белея полосками гетр, и за ним — Лис. И тут Медный различил необычный звук. Если бы у пирамиды было сердце, то оно, вероятно, так же глухо бы постукивало в тишине — ритмично, через небольшие промежутки времени. Из самых глубин древнего сооружения шел еще один звук, похожий на завывание.

Шкипер тоже услышал этот звук и ощутимо напрягся — это Медный почувствовал даже на расстоянии.

— Вперед!

Обратившись в бесплотные тени, они скользнули вниз. Проход сужался и становился ниже. Впереди вдруг чуть посветлело, и по примеру Шкипера все выключили фонарики. А потом гибкая фигура парня упала на пол. Надо ползком. Пол тут был неровный, но сухой, и Медный, которого переместили в арьергард, пополз тоже, сопя и изредка стукаясь лбом о пятки Лис, передвигающейся впереди.

Этот маневр оказался правильным: через двадцать метров потолок взлетел вверх; стало светло.

Они лежали на террасе, откуда вниз спускались удивительно ровные ступени, ведущие в достаточно большой зал, своды которого не просматривались из-за мрака. Огромные, в два человеческих роста изваяния ограждали периметр этой комнаты — по два с каждой стороны. У них были жутковатые лики египетских богов, четырех сыновей Горуса — Амсета, Гапи, Дуамутефа и Кебехсенуфа, — охраняющих забальзамированные внутренности фараонов. Эти изваяния грозно сверкали искрами в алмазных глазницах. Черный базальт их тел поблескивал масляно, а под постаментом валялись мелкие, очевидно, бараньи кости.

Медный приподнял голову, чтобы посмотреть вниз, и у него захватило дух.

По краям лестницы расположились три человека в бедуинских халатах, но под платками — отнюдь не темные лица арабов. Узкий разрез глаз, плоские, словно вдавленные в череп носы, каленые скулы и очень белая кожа северных людей. В руках этих стражей — охотничьи ножи. Наверняка они умеют их метать быстрее, чем иные — стрелять. А посередине этого зала, усыпанного кое-где черепками расколотых или развалившихся от старости ваз и кувшинов, творилась фантасмагория.

На ложе, высеченном из цельного куска черного вулканического базальта, лежит нагая девушка. Медному видны ее непропорционально большие ступни, каждый палец которых унизан золотыми украшениями. Украшения же покрывают и ее обнаженное тело, необыкновенно белая кожа которого блестит от масла. Волосы девушки заплетены в десятки косичек, а на лице — блестящая золотом страшная маска Изиды с прорезью оскаленного рта. Над головой, лежащей в высоком треножнике, пылает какой-то жертвенный огонь, распространяя тот самый незнакомый, щиплющий нос запах. Он смешивается с запахом гари от четырех смоляных факелов по четырем углам зала.