Эрик Ластбадер - Вторая кожа Страница 71

— Вишу... на чем?

— Это американизм, Акинага-сан, означающий неизбежные неприятности.

— У меня до сих пор осталась моя власть. И мои знакомства. Они позволили нейтрализовать прокурорское расследование, и я вышел из тюрьмы. Смогли бы вы добиться этого в подобных обстоятельствах?

— Я никогда бы не оказался в тюрьме, ни при каких обстоятельствах, — отрезал Мик.

— Сказать можно все, что угодно, — презрительно фыркнул Акинага. — Разговоры — удел некомпетентных и глупых людей.

Неожиданно его дернули за волосы так резко, что клацнули зубы, и он встретился глазами с Леонфорте.

— Ты бы лучше помолчал, — прохрипел Мик. — Лежишь тут с голым задом и пользуешься услугами женщины, которую едва знаешь.

— Что... что вы имеете в виду?

— Лонда работает на меня. Весьма ценное приобретение, не правда ли? Когда вы в клубе проявили свою необузданную похоть, я велел ей заманить вас в ловушку. — Леонфорте покачал головой. — Разве можно измерить цену вещей, связанных с болью и удовольствием? Это поверхностный взгляд. Я, которому знакомы созидательные возможности человеческого ума, знающий о его устрашающем потенциале, могу испытывать лишь чувство презрения к тому, как вы распорядились своей властью. — Он пригнул голову Тецуо вниз. — Разве вы не видите? Здесь, в вашей квартире, сегун я. Вы кланяетесь мне.

Акинага промолчал. Этот мужчина, грубый и настойчивый, почти сумасшедший, начал интересовать его.

— Фридрих Ницше писал когда-то, что человек это сочетание создания и создателя. Вы понимаете это, Акинага-сан? Создание в человеке — это сырье: глина, фрагменты других времен и жизней, грязь, чушь и хаос, сочетание боли и блаженства. Но, кроме того, есть еще создатель, творец, который превращает эту глину, этот хаос в нечто другое, — та непреклонная воля, которая созидает личность с помощью ряда мучительных экспериментов. Созерцающее божество, существующее вопреки обыденности, механическим навыкам, материальным данностям, которое формирует, разрушает, лепит создание вновь, обжигает, доводит до белого каления и таким образом очищает его, делая чем-то иным, чем-то лучшим.

Мик отпустил волосы Акинаги, и в тот же самый момент Лонда освободила его от своих объятий. Он со стоном упал на спину, глядя в лицо Леонфорте.

— Вы говорите не как итеки, — сказал Акинага, — и думаете и действуете тоже не так, как они. — Он немного помолчал. — Я мог бы сделать так, чтобы вас убили — прямо здесь и сейчас, для меня бы это ничего не значило, ровным счетом ничего.

Мик нагнулся над ним и, ухмыляясь, сказал:

— Разговоры — удел некомпетентных и глупых людей. Акинага разразился хохотом и крикнул:

— Я хочу саке!

Когда Лонда вышла за напитком, он сел.

— Вы поразительный человек. Откуда, интересно, такие берутся?

— Из котла жизненного опыта, — ответил Мик.

Акинага утвердительно кивнул головой:

— Вполне достойный ответ.

Лонда принесла рисовую водку и вместе с ней шелковый халат, в который облачился Акинага. Когда они выпили по три чашки каждый, он спросил:

— Вы, кажется, что-то там говорили о помощи друг другу?

— Мне нужно одно — вам другое. Старый как мир натуральный обмен.

Акинага, пристально глядя на Леонфорте, произнес:

— Не думаю, чтобы с вами это оказалось так просто. Но продолжайте. Я весь внимание.

Глядя в темные, глубоко сидящие глаза Акинаги, Мик сказал:

— Но это действительно просто. Мне нужно как-то подступиться к «Сато Интернэшнл».

На мгновение в квартире воцарилась полная тишина. Затем неожиданно Акинага опять захохотал. Ухватившись за бока, он смеялся до тех пор, пока не начал задыхаться и на глазах у него не выступили слезы.

— Это все? — наконец спросил он, вытер глаза и подал знак стоявшей в сторонке Лонде. — Боюсь, что вы ищете не там, где надо. Я сам хотел бы иметь доступ к делам «Сато Интернэшнл», но у меня его нет.

Мик налил себе еще саке. Казалось, он не слушал оябуна. Но помолчав немного, начал рассказывать ему одну историю:

— Это случилось довольно давно, лет десять тому назад. Некий честолюбивый помощник оябуна, озабоченный тем, как взять под свой контроль клан, который, как он вполне справедливо полагал, без должного руководства был обречен на то, чтобы попасть под власть клана Ямаути, совершил сделку. Такие сделки, если сказать честно, совершаются каждый день. Между японцами. Однако сделка, о которой мы говорим, была заключена с итеки. Не простым иностранцем, а с очень могущественным промышленником, который в обмен на то, чтобы проникнуть на рынки Японии, не сталкиваясь с бесконечными протекционистскими актами, грабительскими тарифами и бюрократическими рогатками, согласился сделать через Токийскую фондовую биржу этого помощника оябуна богатым человеком.

В комнате воцарилось тяжелое молчание. Потом Акинага, уставившись на гробницу генерала Ноги, сказал:

— Очень занимательная история, но какое отношение все это имеет ко мне?

— Подождите, — ответил Мик с хищным видом, — дальше будет интересней. Для того чтобы прикрыть нелегальную передачу денег, этот честолюбивый молодой человек принял все необходимые предосторожности: открыл вполне законный счет во вполне законной брокерской фирме, нанял вполне законного брокера и стал вести через него все торговые операции, вложил небольшую сумму своих собственных, полученных из легального источника денег и заключил сделку с маржей. Но он сделал еще одно распоряжение — чтобы прибыль, полученная от этого спекулятивного капиталовложения, поступала на счет его сыновей-близнецов. — Когда он произнес последние слова, Акинага слабо, но вполне заметно дернулся. Мик склонил голову набок.

— Теперь вы понимаете, с какой стороны это касается вас, Акинага-сан? — Оябун промолчал, и Мик продолжил свой рассказ: — Видите ли, я прилежно изучаю человеческое поведение и знаю, чего вам хочется больше всего на свете.

— И что бы это могло быть? — Леонфорте заметил, что в голосе Акинаги проскользнула сердитая нотка.

— Продолжение рода, — ответил Мик. — Вы хотите, чтобы, когда вас не станет, кланом Сикей правила бы ваши дети, а потом дети их детей и так далее, пока не возникнет династия, способная соревноваться с двухсотлетним сегунатом Токугавы.

— Мне кажется, вы меня совершенно неправильно поняли, — тихо сказал Акинага.

Мик пожал плечами:

— Тогда, значит, я потеряю свое лицо, Акинага-сан. Но позвольте мне, черт побери, выложить карты на стол. Получилось так, что ко мне попали некоторые документы, касающиеся перемещения этих денег. Промышленника они больше не интересуют. Его звали Родни Куртц, и чуть ранее на этой неделе он встретил свою, несколько жестокую, смерть. Я был близок с его женой. Куртц сильно недооценивал ее. И, когда я наставлял ему рога, она открывала мне все его секреты — с радостью и по собственному желанию. — Он махнул рукой. — Но это, собственно говоря, другая история. Вернемся к вам. Я согласен, ваши многочисленные знакомства в японской системе правосудия в скором времени позволят вам отделаться минимальным наказанием — штрафом, который вы даже не заметите. Но что касается ваших сыновей, то не думаю, что их будущее станет счастливым. Ваши связи в конце концов, возможно, и позволят помочь им, но в то же самое время это серьезнейшим образом подорвет их репутацию. Они никогда не станут оябунами клана Сикей или какого-либо другого клана.

Чтобы дать Акинаге время обдумать ситуацию, Мик долго раскуривал свою сигару.

— Я могу уничтожить вас одним мановением руки, — сказал наконец Тецуо.

— Нисколько не сомневаюсь. Но обстоятельства складываются не в вашу пользу, Акинага-сан, — ответил Мик. — За вами охотится Танака Джин, и он не успокоится, пока не засадит вас за решетку.

— Сукин сын, — буркнул Акинага. — Я о нем позабочусь.

— Кроме того, есть еще Николас Линнер, — как ни в чем не бывало продолжил Мик. — Он, как и его отец, дружен с Микио Оками. А это значит, что он тоже стал вашим врагом. — Мик пососал сигару. — Мне кажется, вам нужны новые союзники, Акинага-сан. Союзники, которые так же, как вы, ненавидят Линнера и Оками. Союзники, взгляды на жизнь которых совпадают с вашими.

Тецуо покрутил головой.

— Короче, союзники вроде вас?

Мик слегка поклонился.

Оябун взглянул на Лонду и угрюмо усмехнулся:

— Что ж, итеки, вы прекрасно разыграли свою партию. Однажды я связался с одним иностранцем. Почему бы не связаться с другим?

Мик взял свою чашку и налил саке оябуну.

— За новое сотрудничество.

Лонда молча смотрела, как пьют мужчины.

— Ладно, — сказал Мик, — так как же насчет подступов к «Сато Интернэшнл»?

Акинага долго смотрел на него. Он не привык расставаться с секретами так легко. Наконец сказал:

— Там есть человек по имени Канда Т'Рин. Пока Николаса Линнера не было в Токио, он завоевал доверие Тандзана Нанги. Т'Рин работает на меня.