Александр Гаррос - Чучхе Страница 9

— Знаешь, я этими своими инвестиционными делами занимаюсь вплотную уже года четыре. И могу тебе сказать, что учили нас, мягко говоря, поверхностно. Очень так бегло. Чтоб примерно знали, как вся машинка вертится. А вот зачем, скажи, менеджеру хотя бы иностранные языки… в таком количестве? Или углубленный курс психологии — с лекциями по ЭнЭлПи и гипнозу? Или ролевые эти игры на местности…

— Да, и ты обрати еще внимание… Специализация у нас вроде как была — бизнес… А бизнесом из нас тринадцати занимаются… занимались… не больше половины, наверное. А некоторые — так вон вообще… Артем — политик оппозиционный, левак…

— Во-во… О том и речь…

Теперь уже Эмиль смотрит на нее внимательно:

— А что, Лис, у тебя, кажется, какая-то теория есть?

Алиса кивает за окно:

— Где сворачивать?

— А вот на следующем углу направо… Ага… И вон туда во двор.

Машина выполняет предписанные эволюции. Останавливается у подъезда. Эмиль и Алиса продолжают сидеть.

— Ты как — спешишь? — спрашивает Эмиль.

— Да нет, не очень.

— Зайдешь? Я тебя хоть чаем напою. Хорошим.

Алиса смотрит на него и быстро ухмыляется уголком губ.

29

Машина Андрея останавливается.

— Ладно, будь, — Тим открывает дверцу и начинает выбираться из авто.

— Ну так о чем договоримся? — с некоторым недоумением спрашивает ему вслед Андрей.

— А о чем мы должны договариваться?

— Тим, — Андрей обращается к Тиму мягко-убедительно, как к упрямому подростку, — мы же не намерены все это так оставлять.

— А что вы намерены? Напрягать связи и возможности? Напрягайте. У меня ни связей нет… ни возможностей.

— И вообще тебе все по барабану… Не, ну Фиму я хотя бы понимаю — он действительно в другой лодке…

— Мою лодку ты утром видел… Будь.

Он захлопывает дверцу снаружи.

30

На кухне в квартире Эмиля Алиса сидит на стуле по-турецки, с ногами. Прихлебывает из большой кружки чай. Из музыкального центра негромко изливается нечто модно-мелодичное.

Хозяин, стоя к гостье вполоборота, доливает себе в кружку темной жидкости из маленького — мерного — стаканчика:

— Тебе точно не плеснуть?

Алиса отрицательно мотает головой:

— Мне ехать… А сейчас чего снимаешь?

— А, полная дурь. «Рабство» называется. Фуфло такое — берем пятерку девок, чтоб с ногами и при делах… И на островке одном в Тихом океане, туристическом, отдаем их местным аборигенам в рабство. Ну там, бить их нельзя, вред причинять, всякое такое — а остальное все можно… И вот кто из них из рабства освободится — той двадцать штук баксов. Пипл схавает. А, да это все вчерашний день — все эти острова экзотические, «последние герои»… Я тебе точно говорю — в новом сезоне мода будет на шоу в реальном городском антураже, знакомом, прямо на натуре. Увидишь! Я как раз сейчас идейку такую раскручиваю потихоньку… Запустился уже, тьфу-тьфу… — сам улыбается собственным словам. — Вот это точно все опупеют! Это действительно будет провокация. У меня и так на каждом шоу скандал получается… А тут я просто представить боюсь…

— Чего там такое будет? — хмыкает Алиса.

Эмиль отрицательно помахивает ладонями:

— Не-не, пока не буду говорить. Но если получится все… Ну, ты обязательно узнаешь, — короткая пауза. — Пошли в комнату, что ли? А то чего мы всё на кухне, как интеллигенты-диссиденты…

Они идут в комнату. Алиса оглядывает обстановку: полки, на которых в беспорядке книжки, журналы, кассеты, слепой экран очень большого телевизора с подрубленным DVD-плеером, дизайнерский письменный стол, на котором — мощный компьютер, помаргивающий скринсейвером… рядом на полу — игровая приставка, стопка дисков. Алиса задерживается взглядом на приставке и стопке. Подходит. Берет верхний диск: это игра-стрелялка. Смотрит на второй в стопке: тоже…

— Что, — хмыкает, — вкусы не меняются?

Эмиль как бы чуть смущен:

— Приятно, когда есть кого замочить…

Алиса кладет диск на место, лукаво глянув на хозяина, выцеливает его из пальца в манере голливудского шерифа: «Пуф-ф!» Эмиль свешивает язык и закатывает глаза. Потом коротко смеется:

— Не, я помню, как ты меня тогда… Ты хоть сама-то помнишь?

— Помню-помню… — чуть улыбаясь собственному воспоминанию.

— Хоть щас-то расскажи, как у тебя это получилось?

Алиса, махнув рукой, улыбается уже широко:

— Да ну… На самом деле — из чистого упрямства. Уж такой ты крутой был…

— Слушай… А может, давай сейчас срубимся?

— Сейчас? — Алиса несколько удивлена.

— Ну а чего? Матч-реванш. Право имею, в конце концов… — он роется в стопке дисков. — Не, ты как, не против?

— Что — «дайте ей еще один шанс»?

— Дайте! Давай — десматчик, без секундантов… — извлекает наконец нужный диск. — Вот у меня тут как раз новье, я еще не бродил, секретов не знаю… Не, ты правда — как насчет?

Алиса, странно улыбаясь, говорит немножко другим голосом:

— Вот это он в нас и воспитывал.

— Кто воспитывал?

— Бойцовский дух он в нас воспитывал. Любой ценой до победного… Ты обратил внимание, как мы не любим проигрывать?

Восемь лет назад

Компьютерный класс: две шеренги машин «лицом к лицу», разделенные проходом. Спиной друг к другу на противоположных рядах — двое игроков. С одной стороны шустро шевелит мышкой Эмиль — совсем юный, лет семнадцати. С другой — Алиса: худенькая, не слишком привлекательная, коротко стриженная, с порывистыми движениями. На мониторе — персонаж стрелялки «от первого лица» шустро мечется по нарисованным коридорам, вдруг летят кровавые брызги, показатель «здоровья» скачет на десяток единиц книзу, раненый персонаж выписывает головоломный кульбит, палит из многоствольного пулемета…

Между игроками стоят несколько подростков, очень тихо — не помешать — переговариваются, поглядывая то на один монитор, то на другой:

— А вот приколи, она его щас сделает…

— Ага. Сделает. Мы один раз с Негативом вшестером в десматч рубились… Так мы с пацанами добазарились, чтоб пятеро против него играть. Так Негатив нас всех сделал. А девки в стрелялки вообще играть не умеют… Че она вообще полезла на рожон?

— А она ваще любит лезть на рожон…

Все дружно приглушенно ржут.

Компьютерный монитор. Меню игры-стрелялки — плашки с надписями на фоне окровавленного монстра.

— Запускаю? — Эмиль.

— Поехали, — Алиса.

Заставка сходит — и компьютерный боец шустро бросается в темные казематы. Беготня, вспышки, готические антуражи.

— Ты спрашивал, что у нас общего? — не отрываясь от игры, говорит Алиса. — Вот мы сегодня встречались… Все разными вещами занимаются…

— …И все — успешно.

— Тебе — двадцать пять. И ты — козырный телепродюсер…

— …Тебе — двадцать пять. И ты — маклер-виртуоз.

— Темка — партийный вождь… Без пяти минут весомый политик… Какой-нибудь лидер думской фракции… Андрон наверняка же «серый кардинал», там, в своем фонде президентском?

— Ну да… Он там очень неплохо котируется.

— Какие все молодые да ранние, а? И какова вероятность, что столько вундеркиндеров случайно соберется в одном классе? Понятно же, что и отбирали нас специально и готовили тоже… Вопрос только — на кого…

— Ну, всяко ведь не на менеджеров, да?

— Что такое менеджер? Командный игрок. Человек системы. Не винтик, конечно… Но деталька. Микрочип. А из нас… кто получился? Одиночки. Боевые единицы сами в себе. Приспосабливающиеся… К любой ситуации.

— Эмуляторы.

— Кто-кто?

— «Эмулятор». Был когда-то сериал такой. Про спецагента-хамелеона… Которого дрессировали с детства… Который может, ну, любую социальную маску надеть на раз — сменить профессию, вписаться в компанию… И вот он там дезертирует и бегает от своего начальства… Работает то летчиком, то там хирургом… Ну и раскручивает дела всякие…

— Да… Ты вот еще посмотри. Все в разных областях. Андрон при действующей власти. Темка — в оппозиции. Я — в инвестиционном бизнесе. Ты — в шоу-бизнесе. И все такие перспективные…

— Лет пять-десять — и вся страна будет наша…

— Смех-смехом…

— Лис, это паранойя…

— А можешь возразить?

— Могу. Возьми Серегу покойного. Да, он был успешен, еще как. Бабки наверняка греб лопатой. Но какое на кого у него влияние было? Что такое музыкальная звезда? Она же ничего не решает, она же от продюсеров зависит целиком и вообще принадлежит им с потрохами… А Тим что контролирует? Сквоты? Спасательные станции? Вот когда мы объединимся, возьмем власть в руки и перетопим всех врагов — чтоб их никто не спас?