Георгий Ланской - Танцы мертвых волков Страница 9

Кухонька, где я сидел, была крохотной, как во всех пятиэтажках, построенных с благословления Никиты Сергеевича. Здесь не пахло особым достатком. Мебель была простецкой, электрический чайник на столе самой дешевой модели, сделанной энергичными и предприимчивыми китайцами. На столе в имитирующей хрусталь пластиковой вазочке красовались несколько конфет и печеньиц. От стен, у самого потолка, отставали обои, кран плевался каплями, а линолеум на полу был стерт и обломан по краям. В квартире нестерпимо воняло кошачьей мочой.

Уловив краем глаза движение, я повернулся в сторону дверей. В проеме стояла крупная черная кошка с желтыми глазами. Весь ее вид выражал крайнее недовольство присутствием постороннего человека на вверенном ей участке.

— Кис-кис-кис, — дружелюбно поманил я. Животное посмотрело с презрением и демонстративно отвернулось в другую сторону. В спальне плакала Полина. Оставаться и слушать это, мне было уже невмоготу. Наверное, все же придется выждать и вызвать ее в отдел. Я поднялся с места и направился к выходу. И в этот момент, лязгнул ключ в замке, и входная дверь открылась. Я сделал шаг назад, вошедшая девушка испуганно отпрянула.

— Вы кто? — спросила она.

— Я из милиции, — торопливо ответил я и, нашарив в кармане удостоверение личности, сунул девушке под нос.

— А как вы сюда попали?

Особо напуганной девушка не выглядела, только глазки настороженно отсвечивали бутылочным стеклом. Вообще она была довольно симпатичной, вот только на Тыртычную не походила совершенно. Хотя, что тут удивительного? Они же не родные сестры…

— Меня Полина Викторовна впустила. Она… там…

Я мотнул головой туда, откуда слышались всхлипы. Девушка покосилась в сторону спальни, а потом, решительно поставив объемный пакет на пол, схватила меня за руку.

— Пойдемте на улицу. Она теперь все время плачет, боюсь, в таком состоянии, она плохая рассказчица. Или она что-то уже вам сообщила?

Я помотал головой и позволил утащить себя из затхлой норы, где по всем углам, вкупе с развесистой паутиной, болтались тоска и отчаяние. На лестнице было не лучше. Спускаясь вниз по ступеньках, я вдруг вспомнил знаменитую книжку известного фантаста. Вот в таких домах и подъездах растет синий мох, паразитирующий на негативных эмоциях. На какой то миг показалось, что я смог войти на первый слой Сумрака и краешком глаза зацепить шевелящиеся кустистые наросты на стенах и потолке. Даже рукава моей джинсовой куртки будто бы позволили впитаться спорам внутрь ткани и там они, подобно паразитам, расползаются по продольным и поперечным нитям, словно те были венами и артериями. Так упавшая на землю пакость превратила героя голливудского фильма в страшилку с хищной пастью. И уже никто не помнил, что пару дней назад это был борец за справедливость в красно-синем обтягивающем костюме. Я с трудом сдержал в себе желание почесаться.

"Вроде не новичок, — удивленно подумал я — не сопливый практикант, как Семенов. Трупов повидал немерено, в засадах сидел, наркоманов ловил, и даже стрелять приходилось, правда, только по ногам… Маньяки были, целых двое… Взыскания и премии, словом обычная ментовская жизнь, а тут расклеился, как девчонка… Что со мной такое?"

Девушка толкнула щербатую дверь подъезда и направилась к детской площадке, которую уже давно использовали не по назначению. В песочнице валялись бычки и пустая бутылка из-под пива. Качели были сломаны, а железная вертушка скрючена так, что прокатиться на ней не было никакой возможности. Девушка смела с некрашеной скамейки песок и, с сомнением посмотрев на испачканную руку, все же осторожно уселась на доски. Я пристроился рядом.

— Меня Катей зовут, — негромко сказала девушка. — Машка — сестра двоюродная. Вы лучше меня спрашивайте, мать не тревожьте лишний раз, у нее сердце больное.

— Она всегда с вами жила? — спросил я. Катя неопределенно покрутила головой.

— Ну, мы в первый класс вместе пошли, хотя я на полгода моложе… У вас закурить не будет?

Я молча сунул Кате пачку и зажигалку. Быть галантным даже в голову не пришло. Это в голливудских фильмах роскошные дамы с изящными завитками волос под Грету Гарбо, выпускают клубы дыма из длинных мундштуков, после того, как элегантные кавалеры подносят им зажигалки. Я, неуклюжий и неловкий, никогда так не делал. Чаще всего, для женщин это заканчивалось подпаленными волосами. Даже дорогая супруга обходилась без этих высококультурных изысков. Здесь же на лавочке сидела двадцатилетняя девчонка в линялых джинсах, которой и в голову не пришло казаться светской львицей. Она молча вытянула сигарету из пачки "Мальборо", щелкнула зажигалкой и жадно затянулась.

— Знаете, — невесело сказала Катя, — я уже год как не курила, а как Машку убили, смолю одну за другой… Странно, правда?

— Это стресс, — ответил я, с умным видом.

— Ну да, стресс. Мне, если честно, страшно. Кто ж знал, что все может вот так закончиться… Машка, конечно, дура была, но чтобы в двадцать лет умереть — такого врагу не пожелаешь.

— Так, почему она с вами жила? — быстро спросил я.

— Ну, тетка моя — пропащая баба была. Я ее плохо помню. Мама ее не шибко жаловала. А потом она погибла, мама Машку-то и забрала, хотя отец против был. Он так и не смог ее принять.

— А кто ее отец?

— Да фиг его знает. Алкаш какой-нибудь. Алиментов мы не получали, в метрике прочерк стоит, одно отчество — Анатольевна. Так у меня деда Анатолий звали.

— Ваши родители в разводе?

— Ну да. Отец нас бросил. Женился на молодой, и уехал на север. Я его редко вижу. В прошлом году звал к себе, но как-то прохладно, в общем, я не поехала…

Катя затянулась и картинно выдохнула сизое облачко, которое мгновенно разметал ветерок. Закинув ногу на ногу, она искоса посмотрела на меня. Я тоже потянулся к пачке и закурил.

— Маша не говорила, что она боится кого-нибудь? Или, может быть, в ее жизни что-то случилось в последнее время?

— Никого она не боялась, — фыркнула Катя. — Она вообще безбашенная была. Шла куда попало, с кем попало, лишь бы весело было. Правда, в последнее время поубавила пыл, стала про замужество говорить, мол, все девки уже замужем, я одна гуляю. Все присматривалась… — Катя невесело ухмыльнулась. — То есть если раньше она трахалась просто так, то теперь это было уже с перспективой замужества. Только все это было уже бесполезно. Ее тут весь двор поимел, кто ж на ней женится-то?

— Вы ее недолюбливали? — вкрадчиво спросил я. Катя одарила меня томным взглядом из под полуприкрытых век. Во всей ее позе появилось некое жеманство. Продолжая рассказывать о непутевой сестре, она растягивала гласные, да и вообще старалась придать тембру сексуальную хрипотцу, этакий жженый бархат. Вот только получалось у нее скверно. Я подумал, что не только Маша в этой семейке хотела обзавестись семьей.

— Скажете тоже…. Я ее в последние пару лет вообще терпеть не могла. Мечтала, чтобы она замуж вышла или учиться уехала. Меня из-за Машки тоже ведь шалавой считали. Как людям объяснить, что если мы в одной квартире живем, необязательно, что и я — такая же. Только она никуда уезжать никуда не собиралась. Работала то тут, то там, нигде долго не задерживалась. Характер у нее такой… был…

Катя замолчала. Ее руки заходили ходуном.

— Вы не думайте, она мне все-таки не чужая… И вообще мы с ней ладили. Просто она себя так вела, что трудно было терпеть ее выходки. Мать ее жалела, прощала все, а Машка этим пользовалась безбожно. Эгоистка она была, всегда и во всем.

— Катя, я вас ни в чем не обвиняю, — мягко сказал я и даже положил ладонь ей на руку. От этого простого движения, Катя вздрогнула и покраснела. — Скажите, что она могла делать там, у реки?

— Может, на дискотеку пошла? — немного подумав, ответила она. — Мы там часто бывали. Хотя от дома далековато, но там дешевле, и нас мало кто знает… Точнее, ее… Но в этот вечер она на туда вроде бы не собиралась.

— А куда она собиралась? — равнодушно спросил я, мгновенно сделав стойку, как охотничий сеттер.

— Вроде бы на свидание, — пожала плечами Катя. А потом ойкнула и прижала пальцы к губам. — Вы думаете…

— Ну, пока еще рано судить, — глубокомысленно сказал я. — С кем она встречалась?

— Да фиг его знает. У нее парней было, как грязи. Многих я знала, а вот последнего… и ведь был у нее нормальный парень, только она его удержать не смогла.

— Это вы про кого?

— Да журналист наш, Никита Шмелев. Хороший такой… Мне лично нравился. Но только Машка ему не пара была. Так, переспать, погулять… Я это сразу заметила, а она, дура, планы строила, в загс хотела затащить. Говорила — я ему скажу, что беременна…

— А он?

— А он сказал — рожай. Тест на отцовство сделаем, тогда поговорим о замужестве. Он ведь… — Катя прищурилась, подбирая нужные слова, — очень уж холодный человек. Таким не повертишь. Машка ему скандалы пыталась закатывать, но он просто или уходил, или трубку бросал. Потом она собиралась с духом и шла извиняться. Мне жаловалась, что не одна она у него такая дура… А накануне очень злилась — он уехал, а ей слова не сказал. Вот она мне и призналась — с парнем каким-то познакомилась.