Эрик Ластбадер - Вторая кожа Страница 91

— Назовите имя.

— Хатта, — выпалил судорожно Канагава, — имя этого человека Такуо Хатта.

Какое-то время Танака Джин сидел совершенно неподвижно, затем одним стремительным движением, подобно развернувшейся стальной пружине, встал. Николас поднялся вслед за ним.

— Что же, очень хорошо, Канагава-сан. С этой самой минуты вы порвете всякие отношения с Тецуо Акинагой и никогда больше не возобновите их. В противном случае я все равно узнаю об этом, и тогда вам не миновать судебного преследования, в результате которого вы потерпите окончательный крах.

— Но... — Канагава со страхом переводил взгляд с Николаса на Танаку Джина, — если я прямо сейчас порву с ним, он узнает, что я натворил.

— Для него уже будет слишком поздно, — жестко произнес прокурор. — Таковы мои условия, вы вправе принять их или отказаться.

— Верните мне жизнь, — прошептал Канагава.

— Вы вольны распорядиться ею сами, — сказал Николас, направляясь к двери, — и подумайте о том, как вы ее чуть было не потеряли.

На лестнице пахло дождем и бетонной пылью, на ней были видны следы не одной пары мокрых ног.

— Ну, и что вы думаете обо всем этом? — спросил Танака Джин. — Достаточно ли он был напуган, чтобы раз и навсегда отказаться от прошлого?

— Я думаю, теперь он скорее даст руку на отсечение, чем снова свяжется с Акинагой, — ответил Николас.

Они вышли из здания, на улице лил дождь. У обочины стоял большой черный седан «тойота». Как только Линнер и Танака Джин вышли, все четыре дверцы машины одновременно распахнулись, и из них выскочили четыре человека — двое полицейских в форме, детектив в штатском и Джинджир Масида, главный прокурор, босс Танаки Джина.

— Масида-сан!

Приветствие Танаки Джина было похоже на отдание чести по-военному. Николас, стоявший сзади и чуть справа от своего друга, догадался, что тот понял все с одного взгляда.

— Джин-сан! — Масида небрежно поклонился в ответ. По обе стороны от него встали полицейские, а детектив в штатском позади. На его лице было написано нетерпеливое любопытство секунданта на дуэли.

Масида развел руками в притворном смущении, как бы извиняясь:

— Я ждал сколько мог.

Мимо прошелестела шинами машина, но между ними царило глубокое, как пропасть, молчание.

— Тецуо Акинага выпущен из-под ареста. Его адвокаты камня на камне не оставили от вашего обвинения.

У Танаки Джина упало сердце, когда он услышал «ваше обвинение», а не «наше обвинение».

— Джин-сан, прошу вас следовать со мной.

— Куда вы меня повезете?

— В полицейское управление, — ответил детектив в штатском, и двое полицейских в форме тут же сделали шаг вперед.

— Конечно, я поеду, но зачем?

Детектив уже раскрыл рот, чтобы ответить Танаке Джину, но Масида одним движением руки заставил его замолчать.

— Имеются подозрения, Джин-сан, и более того, заявления, что кто-то из моих людей в управлении работает на Акинагу.

Еще две машины проехали мимо, и звук их шин напоминал шелест женских юбок. Пропасть между людьми все увеличивалась.

Наконец Танака Джин тихо сказал:

— Так вы считаете, что это я?

— Именно ошибки в вашем обвинении позволили Акинаге ускользнуть от ответственности. — Масида повел плечами. — Что я должен думать?

— Но ведь это именно я его арестовал. — Еще не окончив фразы, Танака Джин понял, насколько глупо она прозвучала. В глазах детектива он увидел презрение, а глаза Масиды были устремлены куда-то мимо него. На Николаса никто не обращал внимания.

— Против вас будет возбуждено уголовное дело, — сказал Масида и направился к черной «тойоте», как бы отстраняясь от происходившего.

— Прошу садиться в машину, Джин-сан, — произнес невозмутимым тоном детектив. Прокурор посмотрел на своего босса. Но тот был непроницаем.

Линнер, чувствуя, что Танака Джин сейчас пойдет к машине, запустил два пальца в его правый задний карман и ловким движением вынул из него бумажник. Вряд ли он понадобится прокурору в ближайшее время, а Николас мог воспользоваться его удостоверением.

— Держитесь, — шепнул Линнер на ухо другу, но тот ничего не ответил.

По крыше «тойоты» забарабанил дождь, и Танака Джин быстро нырнул в машину, где уже сидели двое полицейских и детектив.

Взглянув на Николаса, детектив сказал:

— А я вас знаю.

Однако его голос ничего не выражал. Совсем ничего.

Вест-Палм-Бич — Токио

Услышав выстрел, Маргарита вскрикнула и выпрыгнула из кресла. Она была все еще в той самой комнате, где Пол Чьярамонте привязал ее к кровати. После первого допроса Чезаре она проспала несколько часов беспокойным сном, то пробуждаясь, то вновь погружаясь в забытье. Леонфорте развязал ее и позволил сколько угодно пользоваться ванной и туалетом, даже разрешил принять душ. Боже, как ужасно от нее пахло! Этот запах страха казался ей унизительным, тошнотворным, и Маргарита яростно намыливала свое тело, подобно Офелии, старавшейся смыть со своих рук несуществующую кровь. Но затем допрос был продолжен. На этот раз, слава Богу, обошлось без кровати и веревок, врезавшихся в руки и ноги женщины. Как она ни умоляла Чезаре, он не разрешил ей взглянуть на Фрэнси даже одним глазком. Сердце Маргариты переполняла боль: что с ее девочкой? Женщина знала, что, если дело дойдет до выбора между ее дочерью и секретами сети нишики, она не выдержит. Конечно, можно протянуть еще какое-то время, но потом терпение Чезаре лопнет, он приведет в комнату Фрэнси и приставит к ее виску дуло пистолета. Вот тогда-то она не выдержит и все ему расскажет.

Маргарита заплакала. Наверное, Доминик поступил бы в этой ситуации иначе. Наверняка он бы нашел выход из этого тупика, но она была матерью, и ее главной и единственной целью было спасти жизнь дочери.

Ночью она куталась в одежду, которую Чезаре принес ей после душа. Это была не новая одежда, она принадлежала какой-то женщине. Уж не его ли любовнице? Вот было бы забавно! Но что-то в этой одежде показалось ей знакомым — нет, не сама одежда, которая больше подошла бы блондинке, чем брюнетке, но что-то другое.

Ее ноздри затрепетали и расширились. Запах. Запах духов. Но чьих? Она, должно быть, знала эту женщину, близко знала. Кто же это? Маргарита долго ломала голову, но ничего не могла вспомнить. Ее мозг занят одним — страхом за жизнь дочери. Утром сам Леонфорте принес завтрак и кофе, и она, остро ощущая свое унижение, съела все, как голодное животное, в которое ее постепенно превращали. Женщина чувствовала, что он смотрит на нее, как укротитель в зоопарке.

Бэд Клэмс не стал ее связывать и, усадив в кресло, снова начал допрашивать. Очень скоро его терпение лопнуло, и он вскочил, запустив кофейником в дальний угол комнаты, и выбежал из нее, ругаясь.

И тут она услышала одиночный выстрел.

Подскочив на месте, женщина с безумной яростью, как неистовая горилла, затрясла запертую дверь. Она сразу же решила, что этим выстрелом была убита ее дочь. С диким криком: «Нет! Нет! Нет!» — она стала бить в дверь плечом, содрогаясь при каждом ударе, но не обращая внимания на эту боль. И тут услышала, как в замке двери повернулся ключ. Маргарита тут же отступила назад и снова села на прежнее место, в кресло, где он ее оставил. Плечо и ребра болели, но все тело свернулось в тугую пружину.

Когда в двери появился Чезаре с пистолетом в руке, она рванулась из кресла с такой силой и яростью, что он не смог ее удержать. Безоружная, она на полной скорости врезалась в него, и они вместе ввалились в гостиную. Женщина вцепилась в него и начала бить. Наконец ее колено попало между его ног, и она ударила изо всех сил. У Чезаре перехватило дыхание от боли. Она вскочила и с криком: «Фрэнси! Фрэнси!» — побежала искать свою дочь, распахивая двери в каждую комнату и не находя ее там. Наконец, вся в поту, едва дыша, Маргарита снова очутилась в гостиной. Чезаре, весь растрепанный и растерзанный, одной рукой держался за спинку кресла, а другую прижимал к паху.

«Ублюдок!» — хотела она закричать, но у нее уже не было сил. Адреналин, выброшенный в кровь страхом за жизнь дочери, прекратил свое действие, и Маргарита почувствовала невероятную слабость и дрожь во всем теле. Обхватив руками голову, она рухнула на софу.

— Боже, Боже ты мой, — шептала она.

— Ты ведешь не ту игру, — сказал Чезаре. — Ну и дура же ты, если думаешь, что после того, что я сделал с Тони, сумеешь сохранить свою власть. Тебе стоило выкинуть белый флаг.

— И когда мне лучше было это сделать? — спросила она, не глядя в его сторону. — До того, как твои парни убили моего шофера на моих глазах, или после этого?

— Что ты плетешь? Это ты вызвала полицию! К тому же Пол сказал мне, что ты собственноручно пришила одного из моих парней.

Маргарита вскинула голову, и Чезаре на секунду испугался злобной решимости, пылавшей в ее глазах.

— Хватит пудрить мне мозги! Ты давно задумал войну против меня, украл у меня компанию!