Эрик Ластбадер - Вторая кожа Страница 95

Такуо опустил голову.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Политики, высшие чиновники, бизнесмены. Руководители низшего и среднего звена туда не допускаются. В этом клубе числятся все сливки общества, поэтому каждый мало-мальски влиятельный человек мечтает стать его членом. Акинага там завсегдатай, это его второй дом.

Николас размышлял. Что-то не давало ему покоя с того момента, когда Хатта признался в истинной природе отношений с Тецуо Акинагой. Тецуо был оябуном клана Сикей, однако кобун, охранявший Хатту, принадлежал, судя по татуировке, к клану Ямаути. После того как последний оябун клана Тати Сидаре был убит, клан управлялся триумвиратом его помощников, потому что ни один из них не сумел добиться достаточной для единоличного правления поддержки внутри самого клана. Возможно, Акинага закидывал удочку, желая узнать: сможет ли он перехватить власть над кланом Ямаути? Ходили слухи, что он пытался взять управление кланом Сидаре в свои руки. К тому же Тецуо по меньшей мере один раз пытался убить Линнера чужими руками.

Наконец Николас сказал:

— Если Акинага часто посещает этот клуб, то другие оябуны якудзы, наверное, тоже не отстают от него?

Хатта утвердительно кивнул:

— Конечно. Почти все остальные оябуны и их помощники тоже бывают там.

— А ты тоже член этого клуба?

Хатта снова замялся, потом утвердительно кивнул. Николас помолчал, глядя на падающие серебряные капли дождя.

— Ты достаточно важная персона, чтобы иметь прямой доступ к Акинаге, — сказал он. — Тебе известно, куда он любит наведываться. Так давай посмотрим, насколько хорошо тебя знают в этом клубе.

Действительно, Хатта оказался членом этого клуба. Ему не нужно было даже показывать свою членскую карточку, его знали в лицо. Николас был зарегистрирован как гость Такуо. Он назвался именем Майкла Леонфорте. Им обоим дали по пластиковой картонке с эмблемой, выполненной лазерной печатью.

— Зачем я тебе здесь нужен? — скулил Хатта, пока они спускались вниз по вытертым ступеням каменной лестницы. — Это все плохо кончится.

— А я и не сомневаюсь. — Линнер подтолкнул Такуо вперед. — Но все началось из-за тебя. Ты хотел убрать Танаку Джина, и теперь, когда дело идет к завершению, логично, если ты будешь присутствовать при этом.

Лестница была освещена мерцающими лампами дневного света, утопленными в ниши, словно в тюрьме, они были закрыты решетками. В неприятном свете этих ламп кожа казалась покрытой восковой бледностью, как у трупа двухнедельной Давности. Грохот рок-музыки пробирал до костей. Они подошли к длинному и узкому коридору, конец которого скрывался где-то в темноте. Каменный пол был слегка приподнят по центру, по бокам журчала темная вода, стекавшая, казалось, со стен, закруглявшихся наверху в подобие готического свода. Николасу показалось, что они попали в глубокое подземелье.

У металлической решетки ворот, напоминавших ворота в крепость, сидел невероятных размеров борец сумо. При приближении гостей он встал, взял протянутые ему пластиковые карточки и проверил их с помощью специального прибора. Затем ворота медленно и совершенно бесшумно повернулись на скрытых шарнирах. Борец отдал им карточки.

Здесь музыка звучала еще громче — первобытная, неистовая. Проход был плотно забит людьми. Протиснувшись сквозь толпу, они оказались в вытянутом в длину помещении. Тепло и влага, которую выделяли сотни человеческих тел, превратили воздух в плотный тропический туман. Разноцветные огни мигали и вспыхивали с определенной периодичностью. Тела танцующих раскачивались как бамбук под порывами ветра.

Пока они медленно пробирались сквозь толпу, Николас заметил в ней министра финансов, министра торговли и промышленности, министра внешней торговли и многих других важных должностных лиц. Тут были и члены либерально-демократической партии, социалистической партии, а также партии новых земель. Список важных лиц был поистине нескончаем. Здесь же находились и многочисленные члены якудзы, ее оябуны, к которым и направился Линнер, надеясь найти среди них Акинагу. Он увидел незнакомого ему моложавого оябуна, который вел беседу с шефом бюро потребительских товаров. Интересно, какую сделку они обсуждали в тот момент? Хатта все время пытался оторваться от Николаса, но тот был начеку и не позволял ему слишком далеко отходить.

— Где же Акинага? — прошипел он.

— Понятия не имею, — стараясь перекричать шум, ответил Хатта.

Они прошли мимо бара с круглой стойкой, за которой сидели руководители промышленных предприятий, государственных заведений, теневой экономики и преступного мира. Было забавно наблюдать, как они заказывали спиртное, крича и жестикулируя, словно задрипанные коммивояжеры.

— И так здесь каждый вечер? — спросил Линнер.

Хатта кивнул.

«Интересно, сколько всяческих сделок обсуждалось и заключалось здесь каждую ночь?» — спросил себя Николас. В этом клубе, а не в парламенте, решалось будущее Японии. Именно здесь ею правили деньги и люди, пытавшиеся удержать страну в плену старых традиций... Забудьте все эти разговоры о реформах, всю эту болтовню о том, что надо избавляться от предрассудков и искать новые пути развития бизнеса. В этом клубе, в душной полутьме, втайне от остального общества власть запросто передавали из рук в руки, здесь все было возможно и не существовало ничего запретного.

Внезапно Николас почувствовал, что Хатта слегка напрягся. Не поворачивая головы, он повел глазами в ту сторону, куда смотрел Такуо, но ничего не мог разглядеть за густой завесой табачного дыма. Тогда он прибегнул к помощи своей психической силы и, открыв глаз тандзяна, почувствовал, как что-то юркое, как головастик, пытается от него ускользнуть. Линнер попробовал сосредоточиться на головастике, но вокруг было слишком много психической информации, исходившей от окружавших его людей, и у него ничего не получилось. И в этот момент произошло что-то странное. Закрыв свой глаз тандзяна, Николас очутился не в полутьме клуба, а почувствовал вокруг себя вихревое движение. В ушах жужжали десятки тысяч пчел, и он с ужасом понял, что надвигается очередной приступ Кширы. В его памяти промелькнули слова Кисоко: «Пусть будет тьма...»

Тьма начала сгущаться, и невидимая завеса скрыла Николаса от внешней психической информации. Потом где-то на периферии сознания пробежала рябь, будто серебряная рыбка плеснула хвостом, и на этом месте появился фосфоресцирующий узкий след. Линнер начал по нему перемещаться вперед, скользя между людьми, занятыми серьезными и пустыми беседами, сплетенными в любовных объятиях, заключавшими подлые сделки и опасные союзы. За собой Николас тащил Хатту, труса и предателя, упиравшегося как блеявшая овца, которую вели на рынок. Наконец сквозь темную завесу Кширы Линнер разглядел Акинагу. Черный глаз Кширы отметил Тецуо, как если бы Николас выстрелил в оябуна стрелой. Он двинулся к Акинаге под таким углом, чтобы тот не смог убежать, и, приблизившись к нему настолько, что мог отчетливо видеть Тецуо среди окружавших его людей, сказал Хатте:

— Ну вот и все.

Он стоял так близко от оябуна, что мог бы при желании протянуть руку и коснуться его. Чтобы Хатта не вздумал вдруг сбежать, Николас притянул его поближе к себе. Акинага был всецело поглощен разговором с высокопоставленным членом партии новых земель и кандидатом оябунов на пост премьер-министра Кансаем Мицуи. Он явно не замечал маневров Николаса, пытавшегося подойти поближе и не дать ему уйти.

Внимание Линнера было полностью сконцентрировано на Тецуо, как вдруг он услышал, что кто-то окликнул его по имени, почувствовал движение слева от себя и, посмотрев в ту сторону, увидел Хоннико.

— Николас, — крикнула она. — Николас!

В этот момент Хатта страшно закричал и навалился на Линнера. Брызнул фонтан горячей крови. Кто-то пронзил Такуо кинжалом чуть ли не насквозь. Николас заметил, что это был Джи Чи, и почувствовал, что Акинага пытается ускользнуть от неприятностей, направляясь к одной из задних дверей. Он бросился вслед за ним, увлекая за собой Хатту. Длинное лезвие ножа выскользнуло из его раны; и кровь, как из зарезанной свиньи, хлынула потоком. Окружающие старательно делали вид, что ничего не произошло. Они продолжали все так же танцевать, пить, курить, беседовать и заключать сделки.

— Хоннико! — закричал Николас, хватая ее за руки. — Джи Чи зарезал Хатту-сан!

Ее глаза округлились.

— Кажется, он метил в меня. — Линнер обернулся и увидел невысокую худенькую женщину, склонившуюся над Хаттой. Она вся была забрызгана кровью. Как будто почувствовав его взгляд, женщина подняла голову. Николас увидел ее широко расставленные зеленые глаза и подумал: «Интересно, что здесь делает мать-настоятельница?»

— Позаботься о Такуо, — попросил Николас Хоннико. — Вызови врача или машину «скорой помощи», а лучше и то и другое.