Питер Леранжис - 39 ключей: Гнездо гадюки. Код императора Страница 18

– Кажется, у меня с собой школьный пропуск.

Дэн порылся в карманах и извлек оттуда фантик от батончика «Марс». За ним последовала какая-то растянутая резинка, горошина «Старберста», несколько непонятных кусков пластмассы и… паспорт его отца. Растерявшись, он хотел было засунуть его обратно, но увидел, что из него торчит его школьный пропуск.

Он раскрыл паспорт. И тут же закрыл его. Потом, делая вид, что это ничего не значит, небрежно положил его на стол. Школьный пропуск прилип к его внутренней стороне и торчал из него уголком. Он снова раскрыл паспорт. И отлепил от него замусоленный пропуск, открыв фотографию отца. Роджер Нудельман смотрел на них с первой страницы паспорта.

– Вот, пожалуйста! – Дэн протянул пропуск.

– Нудельман? – Миссис Тембека не отводила глаз от фотографии. – А что у тебя делает паспорт этого Нудельмана?

– Ой, – сказал Дэн, – да это просто так…

Эми со всей силой наступила ему под столом на ногу. Дэн чуть не подскочил от боли, давая ей сдачи, но вовремя поймал ее взгляд.

«Она явно впервые видит нашего отца. И это неспроста», – прочитал он в ее глазах.

– Это моя находка года, – нашелся Дэн. – Он валялся в аэропорту, и я подобрал его, вот…

Миссис Тембека вздрогнула.

– В таком случае, я должна его уничтожить, – сказала она. – И если вы случайно нашли паспорт его супруги, то и его я тоже должна уничтожить. Хотя это, скорее всего, бесполезно. Все воры и убийцы имеют поддельные документы, и им ничего не стоит сделать себе новые.

Глава 16

«Воры? Убийцы? Это какая-то ошибка…»

Эми и раньше казалось, что эти фальшивые имена какие-то немного странные, но, думала она, что тут такого, наверное, они знали, что делают, или папа просто случайно взял имя какого-то знаменитого мошенника из ЮАР.

Она бросила взгляд на Дэна, но он не сводил глаз с отца.

– Я… я так не думаю… – повторял он.

– Откровенно говоря, я даже не представляю, каким образом этот паспорт мог просто так валяться в аэропорту, – сказала миссис Тембека, открывая ящичек с картотекой. – Фамилия Нудельман имеет австралийское происхождение, они – ози, коренные австралийцы. Но теперь их потомки разбросаны по всему миру, и в Индии, и в Индонезии, и в ЮАР…

«Индия, Индонезия, ЮАР… Это же как раз тот маршрут, по которому следовали Артур и Хоуп в поисках Амелии Эрхарт».

– А кто они такие? – спросила Нелли.

– Не вдаваясь в детали, достаточно сказать, что они все как один жестокие преступники и бандиты, совершающие насилие ради насилия. Вооруженные нападения и убийства. Их принцип – не оставлять никого в живых. К счастью, их уже давно не слышно. Я думала, что они просто вымерли, но теперь… ах, вот оно!

Она нашла в ящичке бумаги и положила их на стол.

– Если обещаете никому не показывать, то можете снять для себя копию.

– Но… а как же… – недоговорил Дэн.

Эми чуть не прожгла его взглядом.

«Это какая-то ошибка», – решил он.

Только и всего. Просто-напросто ошибка.

– Спасибо, – сказала Эми. – Мы сделаем для себя копию.

* * *

Дэн, как ошпаренный, выскочил из библиотеки. Его бил озноб.

– Стой! – крикнула ему Эми.

Она держала в руках большой коричневый конверт.

– Ты весь дрожишь, парень, что с тобой? – догнала его Нелли.

Она обняла его за плечи.

– Простите, – сказал он. – Это просто… Она назвала их… убийцами…

– Не обращай внимания. Просто она уже стара. И плохо видит, – успокаивала его Нелли.

– Но если они с Грейс действительно дружили, то тогда она наверняка должна была знать папу или хотя бы его внешность? Логично? – спросил их Дэн.

– Ну, я же сказала, это просто очень пожилой человек, понимаешь? Простая бабушка. С ними такое бывает. И потом, люди в ее возрасте уже не показывают друг другу фотографии своих детей. Это глупо, тебе не кажется? Так делают только молодые родители, это они обычно любят показывать фотографии своих маленьких детей.

– Да, но посуди сама: отец по собственной воле взял себе псевдоним этого, мягко говоря, плохого парня с дурной славой, и более того, он сделал себе паспорт на этого известного во всем мире преступника. Тогда возникает вопрос: зачем он это сделал?

– Может быть, он просто не знал, кто такой Роджер Нудельман, – предположила Эми. – Да и имя какое-то глупое – «Роджер Нудельман»… Какое-то идиотское. Папа, конечно, обожал всякие розыгрыши и перевоплощения. Но это уже как-то слишком… Помнишь его Волшебника с Грязными Ногтями? Как его звали? Оскар Шмуц, кажется.

– Нет, не помню, – покачал головой Дэн.

– Дэн, тогда скажи мне, что ты о них помнишь – о папе и маме?

– Почти ничего. – Глаза его наполнились слезами.

– Нет, так не пойдет. Постарайся вспомнить, Дэн, подумай хорошенько, – сказала Эми. – Ты же сам говорил, что ты помнишь их, только не головой, а другими частями тела. Так постарайся же. Что ты помнишь этими другими местами? Давай, у тебя получится.

– Это несерьезно. Просто всякие глупости. – Ему стало тяжело дышать. – Ну, например, горячий шоколад на белом столе, на кухне. И все. И еще песню по вечерам. Ну, запах чистого белья… Большие руки вокруг меня…

– Знаешь, когда тебе было только два года, я как-то нечаянно подслушала один разговор между мамой и папой. Он говорил ей: «Я хочу дожить хотя бы до сорока трех, и тогда ему будет восемь. И если меня не станет, то он, по крайней мере, будет помнить меня». Я тогда очень испугалась, ведь я тоже была еще совсем маленькой. А мама ему ответила, что то, что он говорит, ужасно, что так нельзя думать. И потом она сказала то, что я никогда не забуду: «Маленькие дети помнят душою, Артур». После этого я целый год ставила рядом с твоей кроваткой папины туфли. Потому что вместо «помнят душою» мне послышалось «подошвой». Но потом я, конечно, выросла и поняла, что она имела в виду. Но не так, как теперь. Потому что только сейчас я, кажется, поняла весь смысл ее слов. Поэтому мне важно, что ты помнишь. Потому что это и есть то, о чем говорила мама.

– Такие люди, как ваши мама и папа, не способны совершать зло, – тихо сказала Нелли.

– У Ирины тоже, оказывается, была душа, но она была способна на зло, – ответил ей Дэн.

– Ирина слишком поздно поверила в добро. – Эми положила ему руку на плечо. – А мама с папой всю жизнь были добрыми.

– Точно, – ответил он. – Это правильно. Ну что, теперь пойдем?

Они направились к машине, и Дэн по дороге распечатал конверт и достал письмо Черчилля.

Эми с Нелли шли позади, держась за руки. Эми изо всех сил молилась, чтобы Дэн больше не думал об этом. Она и сама хотела поскорее обо всем позабыть.

Дэн положил письмо на заднее сиденье.

– Прочитай это, – мрачно сказал он.

Из личного архива

Уинстона Леонарда Спенсера-Черчилля

11 Мая 1900 года

Дорогая М.К.,

Поскольку Ваш покорный слуга, в силу своей преданности нашей великой Британии и своей давней страсти к приключениям, оказался-таки в самой горячей точке этой англо-бурской войны, то спешу выразить Вам свою признательность за то, что Вы настояли на том, чтобы я, несмотря на все трудности походной жизни, не откладывал свои обязанности военного корреспондента. Так вот, настоящим письмом я начинаю репортаж с места событий.

Итак, как Вы верно изволили заметить, мое громкое поражение на последних выборах есть не позор, а не что иное, как шрам, которым мог бы гордится каждый солдат. И конечно же оно призвано только закалить меня и сделать еще сильнее. Чего бы я желал и нашей доблестной армии, обескураженной последними неудачами в столкновениях с ее вооруженным до зубов противником. Ей стоит научиться достойно переносить поражения и окрепнуть духом. Да, мне удалось бежать из военного лагеря, устроенного в Преторианской Государственной Образцовой Школе, куда меня (к счастью) перевели с Г. Холма. Нет слов, чтобы описать ту гнилую дыру в Йоханнесбурге. Пребывание в ней несравнимо даже с той зловонной земляной норой в шахтах Уитбанка, где я вынужден был затаиться после моего побега (и где я на самом деле открыл для себя понимание, которое теперь привожу на этих страницах).

За сим, остаюсь преданный Вам

От всей души моей,

Уинни

Непрерывная линия

укажет тебе на то,

что ты сейчас желаешь,

если ты пойдешь все время вниз,

буквально со ступеньки на ступеньку.

– Ясно, как туман, – раздраженно проворчал Дэн.

– Г. Холм… – сказала Эми, пролистывая биографию Черчилля. – Это, скорее всего, Госпитальный Холм. Так раньше назывался Холм Конституции.

– Точно. И Черчилль ненавидел его, – в недоумении пожала плечами Нелли. – Так что тут нового?

– Здесь написано, что Черчилль был переведен оттуда в Штатсмодел, или Государственную Образцовую Школу в Претории, в которой буры устроили лагерь для военнопленных.

– И где он, очевидно, и написал это послание, – продолжал Дэн. – И оно оставалось там до тех пор, пока Грейс не нашла его и не передала на Холм Конституции.