Вальтер Моэрс - Румо и чудеса в темноте. Книга 1 Страница 19

Вдруг произошёл сильнейший толчок. Румо покатился по полу, а циклопы ударились о стены. Пару секунд они оставались растеряны и удивлены, как их главари во время удара молнии на каменном плато, и Румо решился воспользоваться моментом. Он, пытаясь игнорировать боль в носу и глазах, прыгнул прямо на шипящий факел. Румо успел вырвать потрескивающий факел из крепления до того, как хоть один из циклопов пошевелился. Первый циклоп вышел из оцепенения и прыгнул в сторону Румо — треск его коленных суставов был очень чётким. Он размахнулся своим оружием — короткой цепью из массивных звеньев, которые звонко бренчали в ушах у Румо. Кроме того, циклоп совершил глупейшую ошибку — он моргнул, а для Румо этот звук прозвучал, как закрывшаяся и снова открывшаяся липкая пасть ящерицы. Он мгновенно ударил факелом в сторону чавкающего звука. Шипение факела и зверский крик подсказали ему, что он попал точно в цель — в глаз циклопа. Факел, шипя, потух и остался торчать в голове ослеплённого, а пронзительный крик никак не прекращался. Этот хладнокровный поступок парализовал остальных циклопов, их дикая решительность и желание сожрать Румо мгновенно испарились — летающий дух воскрес! Румо вырвал из крепления второй факел и, ткнув его в сторону крика, потушил пламя в широко разинутой пасти визгливого и слепого циклопа.

Это было уже слишком для остальных циклопов. Они начали в панике метаться, попытались все одновременно выскочить из пещеры и заткнули, таким образом, самим себе путь к отступлению.

Румо снял со стены последний факел и сунул его в толкающуюся кучу циклопов. Языки пламени перескочили на шерсть одного циклопа, оттуда перебросились на двух его соседей и через несколько секунд пламя охватило всех циклопов. Нескольким из них всё же удалось выскочить из пещеры и они, крича, неслись по коридорам, как живые факелы. Остальные катались по полу пещеры, отчаянно пытаясь потушить огонь. Они больше не интересовали Румо и тот, перепрыгнув через горящих великанов, отправился наружу.

Бегство

Снова начались крики, на этот раз многоголосые и более отчаянные, чем прежде. Значит Румо всё ещё жив и продолжает выполнять Пункт второй их плана. Смайк решил, что сейчас самое подходящее время начать организовывать пленников к уходу из грота.

— Эй, вы, послушайте! — закричал он. — Кажется наши скалы сели на мель. И я могу лишь каждому из вас посоветовать как можно быстрее покинуть этот проклятый грот и бежать к воде. Не бойтесь циклопов — у них сейчас другие проблемы. Когда вы окажетесь снаружи, то просто прыгайте в воду и плывите. Берег не должен быть далеко. А если вас сожрут акулы, то это всё равно лучше, чем если это сделают циклопы.

С тех пор, как Чёртовы скалы сели на мель, испуганные фернхахинцы сидели не шевелясь. Но сейчас они вскочили и побежали к выходу.

— И, кстати, — крикнул им быстро Смайк, пока те не исчезли в проходах, — вашего спасителя зовут Румо. Это имя вы должны запомнить!

И тоже пополз к выходу.

Румо шёл по проходам Чёртовых скал. Буря цветных искр перед его глазами исчезла, лишь время от времени появлялись красные или белые пятна. Но чуять он всё ещё не мог. Ноги еле держали его, он устал, он был ранен — сражения давали о себе знать. Вдруг он услышал треск. Он не мог определить источник звука, вероятно это был упавший факел, судя по теням, танцующим на стенах. Но когда он повернул за угол, то увидел перед собой трёх циклопов. Они молча стояли вокруг дымящегося тела их соплеменника, и они были вооружены дубинками. Обе стороны были одинаково удивлены этой встречей. Румо, в его теперешнем состоянии, мог бы, вероятно, стать для циклопов лёгкой добычей. Но он тихо зарычал, оскалив свои окровавленные зубы, и циклопы, развернувшись, унеслись по тоннелям внутрь острова. А Румо, пошатываясь, направился в сторону свежего ветра, дувшего ему в лицо.

Бухта блуждающих огоньков

Как только вольпертингер вышел на каменное плато, он сразу взглянул на море. Шторм утих, а горизонт начал светлеть, освещаемый первыми лучами восходящего солнца. Чёрно-синие густые облака всё ещё висели над водой, но дождь перестал. На расстоянии около двухсот метров Румо увидел берег — небольшие пляжи и невысокие скалы из песчаника. Куча циклопов и фернхахинцы, нашедшие выход из лабиринта, плыли к берегу. Над морем танцевали стаи светящихся насекомых, наполняя своим старательным жужжанием воздух.

Из пещер позади Румо появлялись ещё карлики, с уважением проходили мимо него и прыгали со скал в воду. Кто-то освободил красную гориллу — неожиданно она появилась около облитого кровью Румо и долго смотрела на него. Затем тоже прыгнула в море. Только вольпертингер оставался стоять на скалах.

Он смотрел вниз на воду и от одного только взгляда на волны у него подгибались колени. Там, впереди, был спасительный берег и тут не могло быть очень глубоко. По близости не было видно ни одной акулы. Хищники наверняка пировали там, далеко в море, на поле битвы. Но нет, не они были причиной глубоко сидящего в Румо страха.

— Ты не умеешь плавать? Да?

Румо не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто произнёс эти слова. Из тоннеля выполз Волцотан Смайк.

— Да, — сказал Румо.

— Ни один вольпертингер не умеет плавать, — сказал Смайк. — Никаких оснований для стыда. Это — наследственное. Скажи спасибо, что я ещё не уплыл. Залезай ко мне на спину!

Румо послушался. Он ухватился за его жировые складки. Тело червякула было одновременно и мягким и твёрдым. Смайк подполз к краю скалы, переполз через него и заскользил по почти отвесной скале вниз, как капля скользит по стеклу. Румо ещё сильнее вцепился когтями и упёрся задними лапами в тело червякула.

— Мне немного неприятно, что я так умею, это наследие моих противных предков, — сказал Смайк, издавая своей задней частью тела хлюпающие и чмокающие звуки. Он мягко сполз в море, а Румо мгновенно поднял ноги выше, как только солёная вода коснулась его лап.

— Как только мы окажемся на берегу, я отправлюсь в самое декадентское общество, котороe я только смогу найти, — сказал Смайк. — Я хочу жить в самой роскошной и богатой обстановке, которую только можно найти. Я хочу активную жизнь. Диваны и паланкины. Каменные мостовые и мраморные ступени. Природу я хочу видеть только в виде ухоженных парков и картин маслом. Я не хочу никогда больше видеть море, а если всё-таки видеть, то только издалека, с терассы моего летнего дворца, через подзорную трубу, испытывая отвращение.

В воздухе танцевали насекомые, светящиеся как разноцветные кристаллики. Это было похожe на дождь из бриллиантов, казалось разноцветные языки пламени охватили воздух.

— Весна, — сказал Смайк. — А это — свадебный танец блуждающих огоньков. Чудо любви, малыш! Судя по всему мы находимся в Бухте блуждающих огоньков. Столько этих насекомых можно встретить лишь в ней. У тебя ещё один повод для радости! Мы находимся на побережье Фернхахии. Можно сказать, что ты опять дома.

Как распухший лебедь скользил Смайк по волнам, проплывая мимо устало гребущих циклопов и пищащих фернхахинцев. Красная горилла плыла тоже поблизости, расслабленно, на спине, широко загребая лапами. Солнце почти полностью поднялось над горизонтом и блуждающие огоньки вынуждены были потушить своё сияние. Они собрались все вместе, образовав длинный, гудящий ковёр, который полетел, словно притягиваемый волшебной силой, в сторону горизонта к ослепляющему шару.

Первые циклопы доплыли до суши и затравленно метались по берегу. Некоторые уже карабкались на скалы из песчаника.

— Я не уверен, что ты хорошо прочистил им их куриные мозги, — сказал Смайк, — но я уверен, что теперь они будут с большим уважением относится к другим существам. Хотя, на это я бы не делал ставку. Ах, наконец-то земля!

Лёгкий прибой пронёс его ещё на пару метров вперёд и Смайк остановился.

— Теперь можешь слезть. Тут всего по щиколотку!

Румо соскользнул с его спины и сразу же начал мыться. Вода стекала с него тёмными ручьями и окрашивала море у его ног в красный цвет. Последние фернхахинцы выходили из волн друг за другом и вереницей, низко опустив головы, молча проходили мимо Румо.

Румо вышел на берег только когда его шерсть наконец опять стала белой.

Суша

Смайк ползал по песку и стонал от удовольствия. Он ковырял песок и просыпал его сквозь пальчики. «Суша!» — кричал он. «Твёрдая почва. Грунт. Я всё ещё не могу поверить!»

Румо поднял нос вверх и попытался принюхаться. Из носа всё ещё текло, но он чувствовал, что его способности к нему возвращаются. Даже если и очень ограниченно в настоящий момент, но нос работал. Румо закрыл глаза.

Нити запахов были тоньше и прозрачнее, чем обычно, всё было покрыто лёгкой пеленой. Но он чувствовал море и влажный песок, он унюхал поблизости поля. А там высоко, высоко надо всем, это не серебряная ли нить? Да, это она, тонкая, намного тоньше, чем раньше, танцует над остальными нитями. Но Румо чувствует её очень чётко, в этом можно не сомневаться. Он просто временно потерял её из вида.