Дэвид Класс - Огненный шторм Страница 4

Ладно тебе, пап, тебе дотуда не добросить!

Шутишь? У меня удар как из пушки! Беги!

Я и бегу. И папа запускает мяч своим пушечным ударом. Мяч описывает высоченную дугу. Очень далеко. Но я бегу вслед. Мяч падает мне в руки. Молодчина, сынок. Отлично бегаешь. А теперь давай-ка бросай обратно. Закрути как следует. Бросай прямо мне — бегун я уже не тот, что прежде.

Спасибо за тренировки, папа, но ты забыл рассказать кое о чем важном. Каким же бегуном ты был прежде, а? Точнее, далеко ли ты бегал? От кого мы убегали? Кто нас преследовал? Совершил ли ты какую-то оплошность? Или мама? Почему вы мне никогда ничего не рассказывали? Потому что вы мне не доверяли? Похоже на то. Очень неприятная мысль, но похоже на то. Зря ты мне не доверял, папа. Я бы тебе чем-нибудь помог. А теперь тебя, наверное, больше нет. Тебя поймали. И у меня есть все основания подозревать, что и мамы больше нет. Она знала, что за ней придут. Именно поэтому она обняла меня на прощание. И даже заплакала.

И вот я сижу в катере — с пустыми руками. Ничего не знаю. Есть нечего. Денег нет. Идти некуда. И не к кому.

Обыскиваю катер. От носа до кормы. Кое-что нашел. Фонарик. Теперь обыскивать удобнее. Внизу каюта. Ничего лишнего. Койка. Похоже, в ней ни разу еще не спали. Ложусь на секунду. Даже не пытаюсь закрыть глаза. Сон — слишком простой выход, стоит мне заснуть, и я попался.

Встаю. Смотрю дальше. Набор инструментов. Бутылки с водой. Зубная щетка в пластиковом футляре. Туалетная бумага — нераспечатанная полиэтиленовая упаковка. Один крошечный шкафчик. Запертый. Ключа нет. Мириться с этим я не в настроении. Ударяю в дверцу кулаком. Она крепче, чем кажется на первый взгляд. Нахожу в инструментах отвертку. Отжимаю дверцу.

Внутри не так уж много. Коричневый конверт. Пачка бумаг. Надеюсь, что в них объясняется, кто я такой и что происходит. Как же, как же. Документы. Технический паспорт на судно. На мое имя. Ух ты, катер-то мой.

За бумагами лежит еще что-то. Коробочка. Внутри часы. На вид старомодные. Крупные черные цифры на белом циферблате. Короткая толстая часовая стрелка и минутная, гораздо тоньше, обе сапфирово-голубые. Массивный темный металлический браслет — когда на него падает луч фонарика, он блестит. Застегиваю браслет на левом запястье. Сидит как влитой.

Обратно на палубу.

Небо на востоке светлеет. К причалу подгребает человек на байдарке. За пятьдесят. Седые волосы окаймляют лысину. Косматые седые брови.

— Доброе утро, — говорит он. — А я думал, только я встаю рано, как ненормальный.

— Доброе утро, — отвечаю.

— Отличный катер. На вид быстроходный.

— Да, очень. Спасибо. Хотите, продам?

— Шутите?

— Нет. Скидку сделаю.

Огибает катер на байдарке.

— Вообще-то катер у меня уже есть, — говорит.

— Катер лишним не бывает.

— Ничего подобного, — говорит он. — Одного уже многовато. Сплошные хлопоты, ремонт и расходы. Геморрой. А два — сразу инфаркт. Сколько просите?

— А сколько не жалко?

— Две штуки.

— Четыре.

— Три, — предлагает он. — Это еще не предложение. Так, гипотеза.

— Встречная гипотеза — три с половиной. Наличными.

Седые брови сходятся на переносице.

— Вы его что, угнали?

— Он мой. Бумаги в порядке. Три с половиной наличными — и он ваш по закону. Хотите, пригласите юриста.

— Я сам юрист, — улыбается он. — Можно осмотреть судно?

Через три часа открываются банки, и еще через полтора часа я схожу на пристань с тридцатью пятью сотенными купюрами в бумажнике. Прощай, катерок. Прощай, последняя память о папе. Ты был моим домом одну ночь, всего-то часов десять, но я к тебе привязался.

Теперь я бездомный. Щепка в водовороте Манхэттена. Люди проезжают мимо на велосипедах. Пробегают трусцой. Слишком много народу. Все незнакомые. Да, но именно этого тебе и надо — ты же хочешь замести следы. Куда же я иду и что я делаю?

Детская площадка неподалеку от причала. Дети смеются. Меня туда тянет. Дети — это как-то безопасно. А их родители кажутся более благонадежными, чем прочие незнакомцы. Сажусь на скамейку у песочницы.

Идет время. Минуты. Часы. Прокручиваю в голове события минувшей ночи. Снова и снова. Не верится. Иду купить себе хот-дог в киоске. Лимонад. Когда я открываю бумажник, чтобы заплатить, продавец замечает пачку сотенных. Наблюдательный. Осторожнее, Джек. Это большой город.

Иду обратно на площадку. Ем хот-дог. Полуденное солнце бьет в глаза. Не спал целую ночь. Веки набухают и весят тонну. Откидываюсь. Несколько минут клюю носом. Потом какой-то малыш падает с качелей и вопит, и я просыпаюсь.

Кто-то на меня смотрит. С соседней скамейки. Девушка. Миленькая. Очень. Когда я смотрю на нее, сразу отводит глаза. Блондинка, длинные волосы. Открытая тетрадка. Ручка. Что-то вроде школьной формы. Юбка. Блузка. Гольфы. Видно голые бедра. Сексуально.

Смотрю в сторону. Через несколько секунд чувствую, что она опять на меня смотрит. Поворачиваю голову. Глаза встречаются. Разом отводим взгляд. Разом смотрим снова. Оба смущенно хихикаем.

— Привет, — говорит. Заговаривает первая. Вот они, нью-йоркские девушки. Не стесняются.

— Добрый день, — отвечаю.

— Ты так крепко заснул. Даже храпел.

— Ночь не спал, — говорю я ей.

— Вечеринка?

— Хуже.

— А что тогда?

Отвечаю вопросом на вопрос:

— А что это за форма?

— Ой, представляешь, нас в «Дрерли» заставляют это носить. Кошмар, правда?

— Это твоя школа?

Она смеется. Чудесный смех. Красивые зубки. Светлые волосы блестят на солнце.

— Ты откуда приехал?

— Что? Почему ты спрашиваешь?

— «Дрерли» — одна из самых известных школ в городе. Я думала, все о ней слышали.

— Я турист.

Глядит на меня. Испытующе. С любопытством. Немного опасливо. С большим интересом.

— Ты тут с родителями? Или с друзьями?

— Нет, один.

— Круто, — говорит она. А потом, после секундного размышления: — Ты случайно не сексуальный маньяк?

— Что?

— Это я так, проверяю. Девушка должна быть осторожной. Вдруг ты пристукнул родителей, спалил дом и подался в бега?

— Нет.

— Но ты же в бегах, да?

— Не люблю, когда меня расспрашивают.

— И я не люблю, — говорит она. — Можно, я сяду на твою скамейку?

Киваю. Она подходит. Плюхается на скамейку рядом со мной. Пахнет приятно.

— Меня зовут Райли, — говорит она. — Для друзей — Рай.

— В смысле не ад?

— Это с какой стороны посмотреть, — смеется она. — А у тебя имя есть?

— Джек.

— Джек, а ты часто гуляешь на детских площадках?

— Я не знаю города. Решил, что тут спокойнее, — дети же.

Лицо у нее светлеет.

— Здесь действительно спокойнее. Только крысы водятся. Вылезают, когда темнеет. Дети уходят, крысы приходят.

— А ты что тут делаешь, Рай?

— Уроки. — Она показывает тетрадку. — Сочинение по английскому. Описать сценку из жизни. Не больше двухсот слов. Попробуй-ка опиши хаос, когда у тебя не больше двухсот слов.

Оглядываем площадку. Маленький мальчик плачет, потому что натолкнулся на маленькую девочку и упал. Девочка тоже плачет. Вопит младенец — мама меняет ему подгузник. В песочнице двое мальчишек швыряют друг другу песок в лицо. Чей-то папа у горки кричит что-то в мобильник, абсолютно не замечая, что его ребенок примеривается нырнуть за бортик горки и сломать себе шею.

— Понимаю, — говорю. — Кажется, у тебя на уроках английского приветствуется творчество. Мы в школе только и делаем, что читаем «Дэвида Копперфилда».

— Обожаю Диккенса.

— Я тоже, но читать по книжке в полугодие… Я за первые же выходные ее проглотил.

— Ничего себе, — говорит Райли. — Длинные были выходные, наверное. А у тебя там вечеринок не устраивают?

— Бывает.

— Обожаю вечеринки, — лукаво признается она. — Такое совпадение — одна моя подружка как раз сегодня устраивает вечеринку. Хочешь сходить, Джек?

Райли, пойми меня правильно. Есть вещи, которых ты не знаешь, а я не могу рассказать. Во-первых, я спасаю свою шкуру. Во-вторых, у меня осталось всего два чувства — потрясение и горе. Я утратил отца и мать. Детство. И наконец, на свете есть Пи-Джей.

— Спасибо. Очень мило с твоей стороны, но я не могу. В другой раз.

Она надувает губки. Действенный ход.

— Почему?

— Мне сейчас не потянуть шикарную манхэттенскую вечеринку.

— Брось, будет совсем не скучно. Повеселимся. Сходи, сам увидишь!

— Рай, у меня сейчас тяжелые времена.

— Знаешь, Джек, я это, в общем-то, поняла. Именно поэтому тебе и нужна вечеринка.

Я пускаюсь в объяснения:

— Понимаешь, я утром не мылся. Мне не во что переодеться. И вообще я не в форме.

— Помыться можешь у меня. Одежду мы постираем. Что-то мне подсказывает, что после ванны ты очень даже ничего.