Nora keller - Король звезды Страница 72

Тёмный Лорд потерпел поражение. А поражения господина дорого обходятся слугам. Порой юноше казалось, он выпьет его до капли. Но Том Реддл каждый раз останавливал себя — и Карл, обессиленный, возвращался в тесную комнату с окном, выходящим на старую фабрику. Даже днём, закрывая глаза, он видел клубы чёрного дыма… Чьё сердце горело так исступлённо, заполняя небо своим отчаянием?.. Карл представлял печальное, нелепое чудовище, не нашедшее себе места в мире, кроме этого крематория. А во снах у чудовища появлялось человеческое лицо — то с алыми глазами, то с угольно-чёрными…

Перед отъездом юноша почти перестал приходить в приют. Даже Франца навестил только пару раз. О работе теперь не могло быть и речи: Тёмный Лорд бы не позволил. Да Карлу и самому тяжело стало находиться рядом с этими люди. Они смотрели на него — и в их взгляде отражался он — тот, которого уже не было. А они продолжали обращаться к этому мертвецу, задавали вопросы, ждали ответов. И, чтобы не обидеть их, Карлу приходилось играть роль, которая с каждым днём давалась всё труднее. Поэтому он был рад наступлению осени. Осенью этот спектакль заканчивался, начиналась новая постановка.

Выбрав свободное купе, он закинул рюкзак с книгами на верхнюю полку и сел к окну. Восторженная толпа постепенно перемещалась с перрона в вагоны. Несколько раз в купе в поисках свободного места заглядывали школьники, но, заметив Карла, закрывали дверь. Раньше это бы задело юношу, теперь он понимал: так лучше.

Дверь снова открылась.

— Наконец я тебя нашла! — радостно воскликнула Полумна, плюхаясь на сиденье рядом с ним. — Привет!

— Привет… — немного растерянно проговорил Карл. Он и забыл, что здесь кто-то ещё может хотеть встретиться с ним.

— Я почти все вагоны обошла, на меня смотрели, как на сумасшедшую, — улыбнулась девочка.

Возможно, на Полумну смотрели так не только из-за необычного предмета её поисков. Любовь к странностям не прошла за лето: шею девочки украшали бусы из пробок от сливочного пива, в волосах торчала волшебная палочка, придавая девочке вид то ли лихой разбойницы, то ли писательницы, задумавшейся над новым романом.

— Ты не изменилась… — сказал Карл, и в его голосе послышалась теплота, напоминающая слабое зимнее солнце.

— Ты тоже! — рассмеялась она. — Как провёл лето?

Лето… Дни в одиночестве среди книг и древних заклинаний, словно тебя забыли в пустыне — и вот ты бродишь среди дюн без всякой надежды на спасение. А потом уже даже не бродишь — садишься на песок и равнодушно смотришь на солнце, выжигающее остатки влаги. К вечеру, одурев от пустоты и песка, ты замечаешь колодец. Но ты не встаёшь и не идёшь к нему. Ты знаешь, этот колодец — или мираж, или вода в нём отравлена. Только в редкие мгновения слабости ты бросаешься к нему, но на губах остаются песок или горечь…

— Нормально… А ты?

— Представляешь, мы с папой… — и она начала рассказывать что-то про «Придиру», про нарглов и других удивительных существ. А Карл с послушной улыбкой смотрел на неё, уже не пытаясь уловить смысл слов.

— Как дела у Валери и Тапани с Матти?

Валери за лето не прислала ни одного письма. Очевидно, скучать по кому-то тоже было для неё слабостью. Близнецы писали несколько раз. Карл отвечал подробными посланиями на нескольких страницах, но буквы в них были слишком крупными, да и промежутки между словами казались великоваты.

— Хорошо… Всё хорошо…

— А как Софи?

— Тоже…

Он ответил одним словом — быстро и немного нервно, а потом отвернулся к окну и стал разглядывать пожелтевший лес — словно даже в мыслях боялся испачкать её имя.

— Я рассказала папе, и он…

— Ты что-то говорила про нарглов, — перебил Карл.

— Ты, правда, веришь, что они существуют?

— Почему бы и нет?

Пожалуй, теперь нарглы были единственным, во что он ещё мог верить.

— Понимаешь, эти существа…

Полумна говорила, а Карл рассеянно улыбался ей. Леса за окном сменились полями с разбросанными по ним редкими домами. Там вдалеке притаился придуманный им кот. А может, он сбежал в поисках свободы. Но не знает, что найдёт только долгие осенние дожди, холод и пронизывающий ветер.

Карл коснулся лбом стекла. Раньше ветер звал его за собой… В городе он не слышал ветра. Ветер обходил город стороной. Но здесь, среди долгих осенних полей, служащих постелью для тумана, ветер снова обретёт голос… Что скажет ему ветер?.. Способен ли он ещё слышать слова ветра?..

Полумна замолчала, со странной задумчивостью глядя на него.

— Говори, говори ещё… — тихо попросил Карл.

Когда поезд остановился, Карл помог Полумне спуститься на платформу, а потом затерялся среди толпящихся школьников. Оставшись в тени деревьев, он наблюдал, как Полумна смотрит по сторонам, пытаясь отыскать его, потом вздыхает и идёт к одной из карет, около которой стоят Гарри Поттер и Рон Уизли.

«Так лучше…» — сказал про себя Карл и медленно пошёл к другой карете.

Хогвартс был таким же, как и год назад. Снова пламя факелов освещало коридоры, снова под беззвёздным потолком плыли свечи, снова призраки перемешивались с живыми, расспрашивая друг друга о лете. Словно не было мёртвого юноши, с немым удивлением вглядывающегося в свою смерть. Словно не было человека, сидящего у камина в замке Уилтшира…

Карл посмотрел на преподавательский стол. Здесь тоже мало что изменилось. Куда-то пропал Хагрид, а рядом с директором сидела некрасивая женщина, показавшаяся юноше знакомой. И всё. Лица у остальных такие же, как обычно. Профессор Снейп смотрит с каменным равнодушием — будто они виделись последний раз два месяца назад, а не сегодня утром.

Профессор МакГонагалл поставила на табурет Волшебную шляпу, и та завела длинную песнь о прошлом Хогвартса и необходимости объединиться ради будущего. Карл, нахмурившись, разглядывал пустую тарелку. Что означает «объединиться»? Значит ли это стать единым целым, вобрав в себя всех и каждого?.. Или объединить — это сделать всех такими же, как ты сам?.. Где будет его место в этом объединении?.. Где место профессора Снейпа?..

Последнее слово растаяло в воздухе, а Карл вдруг подумал: о чём пела Волшебная шляпа в тот год, когда в Хогвартсе впервые появился Том Реддл?

Началась церемония распределения, и новое поколение сделало первый шаг по дороге, которая должна была привести кого-то к счастью, а кого-то, как Седрика, к смерти. Потом Альбус Дамблдор пригласил всех насладиться праздничным ужином. Карлу нужно было скорее вернуться в комнату, чтобы спрятать свои книги (некоторые из них лучше было не показывать старостам и преподавателям), но хотелось послушать речь директора.

Его речь, однако, оказалась недолгой. Профессора Дамблдора перебила сидевшая рядом женщина. Новая преподавательница Защиты от Тёмных искусств вышла вперёд, и тут Карл вспомнил, где видел Долорес Амбридж. Тогда, в министерстве, она была одной из тех, кто пытался узнать особые приметы синего кита.

Долорес Амбридж заговорила о политике министерства в области образования, о том, что преподаватели должны «беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками…» И Карл в очередной раз поразился магии слов. Лишённые души, они становились разноцветными фантиками, в которые можно завернуть какой угодно смысл.

С трудом дождавшись окончания ужина, Карл выскользнул из зала и поспешил в свою комнату. Достав из рюкзака книги в потрёпанных кожаных переплётах, он убрал их в тумбочку, прикрыл стопками конспектов, потом подумал — и произнёс заклинание.

Больше делать было нечего. Карл беспомощно посмотрел по сторонам, пытаясь придумать себе какое-то занятие, но ничего не придумал и отправился бродить по замку.

Давно он не чувствовал в себе такой пустоты. Даже отдавая жизнь Тому Реддлу, он ощущал лишь физическое бессилие. Вернувшись в Хогварст, Карл почувствовал пустоту души. Возможно, виной всему было одиночество. Рядом с ним не было больше ни Валери, ни близнецов. И хотя, окажись они рядом, ему стало бы ещё тяжелее, их отсутствие отзывалось в сердце тупой, ноющей болью.

Но больше всего он скучал по Рабэ. Только оставшись в абсолютном одиночестве, Карл понял, что раньше никогда не был один. Ворон всегда находился рядом с ним, поддерживал, смотрел своими чёрными глазами-бусинами, когда никто не хотел на него смотреть. И пусть это было ложью, сейчас Карл скучал по лжи…

Он не разговаривал с Рабэ со дня последнего испытания. Иногда он видел его, бредущего по коридорам замка лорда Малфоя, или слышал скрежет металлического крыла, волочащегося по мраморным ступеням, но ни разу не подошёл и не произнёс ни слова. Он скучал по лжи, но не собирался продолжать и дальше верить в неё…

В коридорах Хогвартса мимо него пролетали привидения, персонажи на картинах обсуждали песню Волшебной шляпы и речь Долорес Амбридж, а Карл хотел, чтобы левую руку пронзила боль, означающая, что Тому Реддлу снова нужна его сила. Но боль в руке молчала. Сегодня тёмный волшебник решил быть милосердным.