Автор неизвестен - Знаменитые собаки Страница 10

Зотер оказал великую услугу. Общее народное собрание постановило изготовить ошейник с надписью: «Защитник и спаситель Коринфа» и повесить его на шею собаке. В крепости же соорудили большую мраморную колонну, на которой были изображены 49 павших собак и Зотер, бьющий тревогу и призывающий к оружию!

У одного из кавалерийских солдат французской армии была редкая собака Тампон, пудель. Он был любим всем полком. Все офицеры, даже полковник, ласкали его при встрече. Тампон заслуживал такую любовь не только добротой сердца, но еще, и гораздо более, замечательными забавными штуками, которым научился у своего хозяина. Впрочем, весь полк принимал участие в этом обучении. «Тампон, что делает твой хозяин на ученье?» — и собака начинала зевать во всю пасть. «Тампон, когда идут против неприятеля, то что делают?» — говорят ему, если хотят продолжать разговор. Пудель бросался стрелой, хватал первое, что ему попадалось, и разрывал на части. «А что дальше делает неприятель?» — при этом вопросе собака изменяла вид: опускала хвост и уши и с жалким выражением ползком забиралась в угол. Когда скажут, что она больна, собака умела поднимать лапу, прихрамывать, брать билет на поступление в госпиталь и ложиться со стоном.

И множество других штук выделывала эта собака.

Вы понимаете, что при таком обучении Тампон не мог не считаться за чудо! Поэтому все приезжие просили всегда показать им эту собаку. Один англичанин предлагал за нее тысячу франков, но такое предложение было отвергнуто с презрением.

Запомните это имя, пользующееся известностью. Моффино жил в Милане. В 1812 г. он последовал за своим хозяином, служившим в главной армии Евгения Богарне во время безумной и бедственной кампании в Россию. При переходе через Березину два неразлучные товарища были разъединены. Одна льдина унесла хозяина, другая увлекла несчастного пуделя, который в сумятице этой трагической переправы затерялся и пропал.

Солдат вернулся на родину один, оплакивая свою бедную собаку.

Спустя год в Милане слуги того дома, из которого Моффино отправился на войну, увидали однажды какое-то животное, исхудалое, грязное, отвратительное, которое ползало и стонало.

Само собой разумеется, что несчастное животное было грубо и безжалостно прогнано, несмотря на его отчаянный вой. Вот каково сердце человека! В эту самую минуту бывший солдат возвращался домой и несчастная собака, увидав его, подползает к нему, лижет его ноги с подавленными, но невыразимо мучительными стонами.

Солдат в свою очередь отталкивает гадкое создание, которое, казалось, хотело умереть у его ног, и — кто знает? — еще один удар, и он покончил бы с ним, быть может, навсегда, но тут его поражает внезапная мысль… «Нет, это невозможно, — говорит он себе. — А между тем этот значок…» Он наклоняется, рассматривает… «Моффино!» — произносит он наудачу. В ответ ему раздался лай!.. Это был крик сердца, вопль невыразимой любви! Кто скажет, до чего доходит животное в эти минуты почти человеческой страсти?

Это был он, Моффино! Он вернулся один с Березины; он в течение года пренебрегал всеми опасностями, страданиями, побоями, преследованиями и, умирая от утомления, голода и тоски, прошел половину Европы…

Вот что говорил его лай, вот что выражали его глаза. Но этого было слишком! Он упал на землю без чувств, без движения. Растроганный хозяин его поспешил к нему на помощь и своими заботами ободрил его и вернул к жизни. Удивительное животное!

В военной истории мы читаем, что при Фонтенуа (деревня в Бельгии) была одержана блистательная победа французами (11 мая 1745 г.) над соединенными силами англичан, голландцев и австрийцев. Тут произошло горячее дело; в несколько минут были уничтожены целые батальоны. Мы не станем перечислять всех героев Фонтенуа, да это было бы и невозможно, потому что тогда пришлось бы назвать имена всех офицеров и солдат с той и с другой стороны. Назовем только одного героя этого дня — Мустафу. Это была большая борзая датской породы. Принадлежала она артиллерийскому солдату из Дублина. Привыкши со дня рождения к лагерной жизни, Мустафа любил бой барабана, звуки труб, шум пушечной пальбы, запах пороха и бряцанье оружия; а может быть, и предсмертный крик побежденных…

Хозяин собаки, стоя у пушки во время сражения при Фонтенуа, был убит наповал разорвавшейся гранатой; тем же выстрелом были убиты и другие его товарищи. Мустафа, видя своего хозяина распростертым на земле и в крови, испустил страшный вой.

В эту минуту собака увидела отряд французов, приближающийся скорым шагом, чтоб захватить орудия, направленные на них с небольшого холмика. Одно из этих орудий была пушка, принадлежавшая хозяину Мустафы. В минуту смерти артиллерист намеревался дать залп, но упал мертвый, выпустив из рук дымящийся фитиль. Вот что сделала собака, желая отомстить за смерть хозяина: Мустафа схватил горящий фитиль и разрядил пушку, которая и обдала неприятеля картечью. Семьдесят французов были убиты на месте, прочие обратились в бегство.

После совершения такого поистине смелого поступка собака возвратилась к трупу своего хозяина и предалась горю. Она плакала и выла, лизала лицо и руки убитого воина. В таком состоянии она пробыла 22 часа без пищи и питья.

Товарищам ее хозяина досталось много труда, чтоб удалить собаку от трупа и увести ее с собой.

Храбрый Мустафа был приведен в Лондон и представлен королю Георгу II. По указу его была назначена пенсия на содержание отставного четвероногого героя.

Когда по возвращении из Италии французские войска совершили торжественное вступление в Париж, то рядом с последним взводом зуавов гордо выступала твердым шагом средней величины собака с умным выражением в глазах. На шее у нее был ошейник с бубенчиками, а на спине вьючное седло, точно такое, какое было на лошаках, переносивших в африканских кампаниях погребцы французских офицеров. Два таких погребца висели по бокам Сольферино.

Что ж это была за собака? И какова ее история? Почему она получила такую кличку? Когда в 1859 г. происходил бой в том селении, где жили хозяева собаки, то австрийцы, занявшие это селение, были вытеснены французами. Пули сыпались градом, ядра прыгали, разрушая все, встречавшееся им на пути, и в довершение бедствия австрийцы, отступая, поджигали дома, в которых не могли удержаться.

В самом разгаре опасности будущий Сольферино, которому предстояло выдержать впоследствии бесстрашно огонь на поле битвы, не зная, куда деваться, укрылся в ряды зуавов, где был в совершенной безопасности. После сражения собака стала ласкаться к французским солдатам. Они, прельстившись ее ласковым видом, накормили ее и оставили у себя. С этой поры собака уже не отставала от них. Ее начали обучать, и вскоре военное воспитание ее так усовершенствовалось, что не оставляло желать ничего большего.

Однако солдаты хотели употребить на что-нибудь полезное ее прекрасные способности: они вздумали из этой собаки сделать особого рода маркитанта. Тогда они снарядили ее так, как было сказано выше, но только в погребцах у седла находились не закуска и не напитки, а свернутые в трубку полотняные бинты для первой перевязки раненых на поле битвы до прибытия врача из походного лазарета. Тут же, в ящиках, находились и укрепляющие средства на случай обморока.

Верный Сольферино находился всегда подле готовых к сражению зуавов, и по первому знаку, по первому призыву собака быстрым бегом неслась туда, где требовалось ее присутствие на поле битвы.

Зуав, на обязанности которого лежала забота о Сольферино в мирное время, прохаживаясь с ним по улицам Парижа, рассказывал всем желающим послушать о подвигах этого умного животного.

Пленник Св. Елены в скучные дни своего заточенья любил вспоминать свое славное прошлое.

Граф Лас Казес, сопутствовавший Наполеону I в его заточении и возвратившийся оттуда в 1816 г., издал потом «Дневник Св. Елены». Вот что мы можем прочитать в этом дневнике. Вспоминая о своих великих подвигах в Италии, Наполеон I однажды рассказал следующее.

«Была прекрасная, безмолвная лунная ночь. В сопровождении нескольких товарищей я переходил поле битвы, с которого не успели еще убрать мертвых. Вдруг собака выскочила из-под одежды одного трупа, бросилась к нам и почти в ту же минуту с грустным воем возвратилась на прежнее место; она по очереди то лизала лицо своего хозяина, то бросалась к нам; она как будто просила о помощи и в то же время домогалась мести».

«Расположение ли духа в эту минуту, — продолжал император, — или место, час, ночное время, действие само по себе или, наконец, я не знаю что, но дело в том, что ничто ни на одном поле битвы не произвело на меня подобного впечатления!..