Рамазан Абдулатипов - Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях Страница 40

Некоторые деятели Пролеткульта в свое время выступали и против «крестьянской» культуры как «мелкобуржуазной», во всяком случае, – не пролетарской, а потому подлежащей суровой критике, а то и подавлению. Показательно в этом отношении было негативное отношение к творчеству С. Есенина, которого резко критиковал «любимец партии» Н. Бухарин[164]. Это крайности, которые всегда есть при идеологической оценке культуры. Любая идеологическая оценка суживает рамки культуры до рамок данной идеологии, а идеология – лишь один из атрибутов духовной жизни нации.

Этнограф-культуролог С. Арютунов, дискутируя с В.И. Козловым по статье «Этнос и культура…», развивал мысль о том, что различные компоненты культуры этноса усваиваются им своеобразно, получая тем самым якобы этническую окраску. Он отметил при этом различия в «городском костюме» у эстонцев и армян как «наглядные различия в видах легковых автомобилей».

Обращаясь к духовной культуре, он в целом согласился с выводом о ее сильной социальной дифференциации и заявил, что может легко выделить ее национальные (этнические) элементы. «Более или менее неосознанная или осознанная этнически специфическая ценностная маркировка, – писал он, – распространяется на все сферы культуры жизнеобеспечения и гуманитарной культуры, и именно благодаря ей «Лунная соната» относится к немецкой культуре, балет «Щелкунчик» (с его заведомо немецким сюжетом) – к русской, а «Отелло» (в любой постановке трагедии) – к английской». В дальнейшем он вынужден был признать, что в ряде случаев такая этническая маркировка отсутствует изначально (например, в гимне «Интернационал»), а многие научные труды («Капитал» К. Маркса, периодическая система Д. Менделеева и др.) также «интернациональны изначально, и какие-либо претензии на их этническую привязку совершенно беспочвенны». Однако тут же «интернациональная культура» названа им «философской абстракцией» и он выразил свою солидарность с философом М. Куличенко, который заявил, что «никакого вытеснения национального интернациональным нет и не будет, причем ни частичного, ни, тем более, полного»[165]. Это был бы хороший вариант, если бы не классовые искажения этнонационального и интернационального. Взаимодействие культур – межэтнический процесс, сложный и закономерный, но при взаимодействии бывают как потери, так и обретения. Важно выстроить такую модель культурной политики, в которой было бы место как для самобытности культур, так и для духовной общности народов.

Аналогичные процессы происходят и в духовной культуре этносов, которая обогащается путем восприятия иноэтнических и особенно неэтнических (интернациональных) элементов при относительном, а то и при абсолютном сокращении специфически этнического. Замечание Ю. Бромлея о трудности разграничения иноэтнической и неэтнической культуры в какой-то степени справедливо, если речь идет об их бытовом восприятии; в научном же плане такое разграничение вполне обоснованно и возможно.

Распространение в советское время высказывания о том, что развитие национальных культур народов СССР шло путем их «взаимодействия и обогащения», требует серьезной коррекции в содержательном плане. Такие высказывания явно могут не относиться к материальным элементам этнонациональных культур, которые обычно воздействовали не между собой, а с неэтнической (интернациональной) культурой, причем не столько «обогащались», сколько постепенно вытеснялись ею. Языковые формы духовной культуры разных этносов взаимодействуют мало, чаще всего речь может идти лишь о влиянии более развитого языка на другой, приводящем к обогащению словарного состава последнего; впрочем, такое обогащение идет и у развитых языков за счет заимствования международной (чаще всего английской) терминологии. Процесс взаимодействия неязыковых форм духовной культуры, например музыки, в научной литературе под этнонациональным углом зрения пока не разработан. Нетрудно сообразить все же, что мелодия старинной русской песни, будучи услышана узбеками или, скажем, монголами, вряд ли войдет в их традиционные напевы, хотя и такое тоже случается. Примеров много. Песни, которые мы называли своими, этнонациональными, порой оказываются заимствованы издалека.

В подавляющем большинстве случаев взаимодействие культур может привести и к вытеснению элементов этнонациональной культуры из массового употребления, к превращению их в раритеты, что сопровождается и общим сужением зоны традиционно-бытовой культуры, все более уступающей профессиональной культуре[166]. По существу для всех промышленно развитых областей типичными и более того – ведущими являются именно такие процессы; многие компоненты традиционной этнонациональной культуры сохраняются здесь разве что в различных театрализованных представлениях, в полупрофессиональных этнографических ансамблях песни и пляски. Замкнутая на этнографии культура становится мало функциональной. Поэтому культура требует всегда простора сотворчества. В этом ее смысл.

Процесс вытеснения «этнонационального» межнациональным, многонациональным исторически не только закономерен, но и отчасти прогрессивен. Если, конечно, соблюдается разумная гармония во взаимодействии и развитии. Вместе с тем стандартизированная массовая культуры не дает человеку возможности раскрыться как личности в ее самобытности. Вместе с тем и современная «массовая» культура может быть разнообразной, в том числе и этнически. В массовой культуре легче отразить именно массовые, индивидуальные потребности и стремления. Господство массовой культуры может привести к исчезновению специфической самобытности этнонациональных культур, что обеднит культурный фонд человечества, возможности и стимулы духовного творчества и сотворчества людей. Именно благодаря массовой культуре происходит унификация культурных потребностей, которые уже не знают этнонациональных границ. Некоторым это явление кажется прогрессивным. Оно прогрессивно как подросток, который бросил свой дом, родителей и вместе с друзьями-наркоманами бомжует. Кстати, бомжи очень интернациональны и толерантны. В этом преимущество массовой культуры. Развитие культуры человечества идет от этнических, этнонациональных начал культуры – к полиэтническим, надэтническим (интернациональным), но полное осуществление идеи интернационалистов не предвидится даже в очень удаленном будущем[167]. Просто часть элементов этнонациональных культур расширяет пространство своей привлекательности и понятности.

Отрывки религиозных молитв вошли в народные заговоры и наговоры, евангелистические выражения – в народный фольклор (песни, пословицы и поговорки), иконы стали непременной частью интерьера жилищ. Так происходило сочетание и даже слияние церковной культуры с этнической[168]. Конфессия, будучи интернациональной, вместе с тем выступает важной основой сохранения самобытности этнонационального.

Для усиления сегрегационных моментов русское церковное общество, как отмечал историк В. Ключевский, «считало себя единственным истинно православным в мире, свое понимание Божества единственно правильным, творца вселенной представляло своим собственным русским богом, никому более не принадлежащим и неведомым, свою поместную церковь ставило на место вселенной». Кстати сказать, и само слово «православные» употреблялось в значении «русские люди»; этот оттенок долгое время сохранялся в происшедшем от него слове «крестьяне». Впрочем, такая внешняя сегрегация не обеспечивала крепкую внутреннюю интеграцию и не предохранила русскую православную церковь от крупного раскола ее в XVII в. на «никониан» и «староверов» (старообрядцев), которые из-за незначительных в принципе причин обвинили друг друга в вероотступничестве и долго сохраняют сильную обособленность. В культуре, как ни в одной другой деятельности индивидов и их общностей, видна самобытность творчества и преимущество сотворчества людей различных национальностей.

§ 4. Этнонациональное: индивидуальное и общностное

Наш идеал, пишет философ Р. Рогти, – это «безродные космополиты». И это во имя того, чтобы преодолеть деление людей на «мы» и «они». Такой подход идеален и для многих российских политиков, хотя и Р. Рогти говорит на определенном родном языке, придерживается традиций и т. д. Тем не менее наши политики очень далеки от космополитизма. Для них космополитизм – это обеспечение доминанта своей этнонациональности. Космополитизм же на деле уничтожает этнонациональный потенциал, воспитывает безразличие к культуре, традициям народов, переходя лишь на культуру доминирующей этнонации. «Отрицание наций-этносов» – это радикальное лечение головной боли путем отрубания головы» (В. Кутырев). Другие же провозглашают «механизм учредительного насилия, который во всех своих элементах демонстрирует дихотомию «своего» и «чужого» (А. Савельев) и ставит «главной целью» – «создание новой сверхсовершенной белой расы» (Вл. Авдеев). При этом мало думают о правах и свободах человека, о его творческом потенциале, о перспективах и самочувствии людей других этнонаций.