Юрий Дмитриев - Соседи по планете: Домашние животные Страница 46

Как антитеза владениям рыцарей-феодалов стали возникать новые города, расти старые. Появляются ремесленники, и их продукция требует сбыта. Поэтому начинает развиваться торговля — появляется купечество. Обостряется борьба между рыцарями и церковниками, с одной стороны, и ремесленниками, горожанами и купцами — с другой. Поначалу еще — противостояние. И как символ этого противостояния — город, выросший в центре Европы на берегах Сены. На правом берегу — торговые и ремесленные люди, на левом — церковники. Знания еще были сосредоточены в руках духовенства, и сюда, на левый берег Сены, тянулись со всей Европы те, кто хотел получить эти знания.

Латынь — язык ученых и духовенства всего мира. В те времена она объединила людей разных стран, приехавших за знаниями на левый берег Сены, — итальянцев, и немцев, и испанцев, и швейцарцев, и британцев. Так появился Латинский квартал в Париже. А чтоб не чувствовать себя одиноко на чужбине, приехавшие в Париж за знаниями объединились (латинское слово «универсум» и значит «объединение»). Возник союз, объединение, где люди разных национальностей и разных профессий чувствовали себя равноправными гражданами этого фактически города в городе, который стал называться Университетом. Так в XIII веке в Париже возник один из первых в Европе университетов.

Об истории университетов в Европе можно рассказывать очень много, и это уведет нас далеко от темы. Нас же сейчас интересуют лошади и то, какое отношение они имеют к университету.

Оказывается, самое прямое. Французы редко переселялись с места на место, а если и переселялись, то всей семьей. Если же кто-то куда-то уезжал — не испытывал, видимо, особой потребности в переписке с оставшимися. Студенты — иное дело: они ждали писем и посылок, вестей и денег от родных. Доставить их могла только почта. Особенно важна была связь в начале лета: когда на небе появлялось созвездие Малого Пса, в университетских занятиях объявлялся перерыв — студенты уезжали на каникулы (так стали называться эти перерывы, поскольку «пес» по-латыни — «каниус»). А чтоб уехать, надо было, во-первых, расплатиться с долгами, так как студенты всегда были должны булочникам или переписчикам книг, хозяевам квартир или продавцам свечей. Во-вторых, нужны были деньги на дорогу.

Деньги студенты получали из дома. А как можно получить их, если во Франции не было почты? Наконец, просто надо было на чем-то уехать. Поэтому, если французы тогда и могли обходиться без почты, то Университет не мог без нее. И он организовал свою собственную почту. И на улицах Латинского квартала, чуть ли не с самого его основания, уже раздавалось конское ржание и слышался цокот копыт. А почтари, наряду с переписчиками книг и различными ремесленниками, обслуживавшими студентов, стали членами Университета, или университетского братства. И числились при одном из четырех факультетов парижского Университета — при факультете искусств, объединявшем три четверти всех студентов Парижа и выделившемся потом в знаменитую Сорбонну.

Однако не только письма и посылки студентов перевозили почтальоны — между университетом Парижа и другими университетами наладилась научная связь. И тут науке оказалась необходимой конная связь: как же обмениваться с коллегами научными трактатами? А без этого наука была бы обречена на застой.

Постепенно университетская почта расширяла сферу своей деятельности. Но государственной почты во Франции все еще не было. Она появилась лишь во времена Людовика XI, то есть в XV веке. Людовик издал указ, в котором «повелевает учредить во всех городах, местечках, селах и в местах, где будет признано полезным, известное число лошадей, бегущих с места на место…». И далее король повелевает: «Чтоб на всех больших дорогах государства, на расстоянии каждые четыре лье, были определены известные лица, которые дадут присягу королю служить верою и правдою; лицам этим поручить содержание каждому четырех-пяти лошадей в хорошей упряжи, способных выдержать бег галопом один перегон».

По дороге лошадей, естественно, заменяли. Станции, где заменяли лошадей, назывались «реле». Любопытно, что до сих пор это слово уцелело: так связисты называют прибор, усиливающий электрический сигнал, ослабевший в пути.

Французский историк Неввиль рассказывает, что в память об этом событии, как полагают, была выпущена бронзовая медаль. На одной стороне ее изображен король Людовик XI. На оборотной стороне — два возвращающихся гонца: лошади их бегут галопом. Тот, кто впереди, везет на крестце лошади нечто вроде сумки: это почтарь. На медали сделана надпись: «Быстрым движением они превосходят воздуха легкость», а внизу вычеканено: «Гоньба».

В средние века появилась конная почта в Германии, Англии и других странах. И всюду — кони, кони, кони… Они казались очень быстрыми — превосходили «воздуха легкость».

Несколько веков мчались они по дорогам Европы, развозя письма и посылки, приказы и сообщения, помогая людям общаться друг с другом, помогая объединяться. И кто знает, что важнее: громкая слава, которую кони получили на поле брани, или тихая слава тружеников?

Конечно, железнодорожный транспорт вытеснил лошадей-почтальонов. Но далеко не сразу. Уже мчались поезда, развозя почту по крупным городам, а ведь сколько было городов, куда поезда не ходили!

Конечно, в некоторых местах людям по-прежнему верно служили ездовые собаки, перевозя и развозя все, что нужно. А на Камчатке, например, на собаках в XVIII веке, как сообщал ее первый исследователь С. П. Крашенинников, зимой даже лошадей перевозили.

Однако не только в письмах и посылках дело. Начав с верховых, почтальоны во многих странах пересели на двуколки и четырехколки, а рядом с ними сели пассажиры. Это было очень знаменательное событие, значение которого трудно переоценить. Сначала — единичные, случайные. Потом это уже стало обычным делом, и, наконец, появилось регулярное междугороднее и международное сообщение. И кони снова, на этот раз еще прочнее, сблизили людей, приблизили друг к другу города и страны.

Так было в Европе. А в России? Европейцы Россию не знали или знали очень мало: так случилось, что была эта страна для европейцев за «семью печатями». Конечно, отдельные путешественники приезжали в Россию и писали о ней. Иногда — правду, но чаще что-нибудь вроде того, что по улицам Петербурга ходят белые медведи, а сами русские любят пить чай, сидя под развесистой клюквой. И это — в начале XIX века, когда русские конники уже проехали по улицам Парижа!

Россию знали плохо по многим причинам. Сказывалось и монголо-татарское нашествие, и отсутствие дорог. В Европе древние римляне руками рабов построили отличные дороги. Правда, в средние века они пришли в упадок, но тем не менее существовали, и их можно было восстановить. Так или иначе — Западная Европа в средние века Россию не знала. И когда в XV веке европейцы познакомились с Московией, они были поражены многим. В том числе и русской конной связью — ямской гоньбой.

Она существовала в России с XIII века. Существовала прекрасно налаженная эстафета (а в Европе после римлян ее уже не было).

Происхождение слова «ямщик» до сих пор не ясно. Одни ученые считают, что произошло оно от слов «аз ям» (по-старославянски — «я беру»). Другие считают, что от татарских слов «дзям», «ям» — «дорога» и «ям-чи» — «проводник». Третьи — от персидского «яджик» — «проводник». Есть и другие предположения по этому поводу. Но дело, конечно, не в названии — могло оно появиться и от слова «беру», поскольку была так называемая «подводная повинность», когда жители придорожных селений-«ям» перевозили по приказу князей людей и поклажу. Возможно, и от татарских слов произошли названия «ям» и «ямщик». Но так или иначе, в России еще во времена Ивана III (то есть в XV веке) появились ямские дороги, связывающие Москву с другими городами, на этих дорогах появились ямские дворы, а при дворах — два ямщика с казенными тройками лошадей.

Сначала они возили княжеских послов от одного ямского двора (или просто яма) до следующего, где посол пересаживался в другую карету. Потом езда усовершенствовалась: повозки уже не менялись — менялись лишь лошади. В 1516 и 1526 годах побывал в России австрийский посол Сигизмунд Герберштейн. Вот что он писал по поводу ямской гоньбы: «Гонцу позволено выбирать лошадей по своему желанию. Когда я торопился из Новгорода Великого в Москву, то начальник почты, который на их языке называется „ямщиком“, постарался приводить мне с раннего утра тридцать, иногда сорок и пятьдесят лошадей, тогда как мне нужно было не более двенадцати».

И далее Герберштейн сообщает, что он приехал из Новгорода в Москву за 72 часа (его служитель писал, что еще быстрее — за 52).

Любопытно, кстати, что ямскую гоньбу дипломат называл почтой, гонцов — почтальонами, ямы — станциями, а ямщиков — управляющими почтой. В русском языке тогда таких слов не было. Но они появились… через полтора столетия!