Юрий Ермолаев - 106 пропавших часов Страница 17

— Там бригада Оксаны Чернушенко хлопочет, — сообщила Рая.

— Вот это пионеры! — сказала Алевтина Матвеевна.

— А мы что? Мы тоже хорошие дела делаем, — заморгал глазами Вася и, увидя появившихся из-за сарая Сеню с Вовой, радостно добавил: — А ухал я не вам, а товарищам. Вон они идут.

— Ишь ты! Смирный-смирный, а тоже рычит… я тебе! — погрозила ему пальцем Алевтина Матвеевна. И зашагала к сараю.

Рая, не увидя больше ничего интересного, убежала со двора. А мальчики поспешили подкрасться к сараю с противоположной стороны и припали к щелям. Как раз в этот момент Алевтина Матвеевна, отгремев ключами, открыла скрипучую дверь сарайчика. В ту же минуту ребята услышали ее возглас:

— Господи! Что же это делается! Уж не привиделось мне все!

— Привиделось! — пробасил Сеня Снежков и со смехом первый побежал от сарая.

Глава двадцать шестая. Визит дипломата

Вот и подошла контрольная по арифметике. Завтра будет. Готовиться к ней с Тимкой и Пончиком Вова считал бесполезным. Разве за один вечер разберешься в том, что ребята три недели учили. А контрольную надо написать не меньше, чем на тройку. Пораскинул Вова умом и кое-что придумал: Пончик сидит за Мишей Зотовым и будет решать с ним одни и те же примеры. Миша отличный математик, и Пончик должен списать контрольную у него. Потом Пончик перешлет решение Вове. А уж Вова — Тимке. Но Тимка сидит в другом ряду. Значит, для того чтобы он решал те же примеры, ему надо пересесть. Удобнее всего ему поменяться местами с Андрюшей Хромовым. Тогда Тимка будет сидеть прямо за Вовой. Тут уж и пересылать ничего не нужно. Положи тетрадь в сторону, он все и спишет.

Разработав такой план, Вова отправился к Андрюше. По дороге надо было бы забежать в магазин. Мама велела купить масло. Но перед контрольной, когда дорога каждая минута, можно обойтись и без масла.

— Чем занят, труженик?: — здороваясь, спросил Вова Андрюшу.

— Многозначные числа складываю, — ответил тот, — завтра ведь контрольная.

— Да, завтра, — притворно усталым голосом протянул Вова и пошутил: — Пять плюс пять — от двойки не убежать.

— А ты что не готовишься? — спросил Андрюша.

— Как — не готовлюсь! — усмехнулся Вова. — За этим и к тебе пришел.

Андрюша очень обрадовался. Засуетился. Пододвинул к своему столику второй стул.

— Садись, будем вместе разбираться. Я уже сочетательный закон повторил. Но ничего, еще раз пройду. Примеры вместе порешаем.

— Примеры — дело десятое, — отмахнулся Вова, — мне с тобой поговорить надо.

Вова посмотрел на Андрюшу долгим, испытующим взглядом, точно гипнотизер на свою жертву, и спросил:

— Ты хочешь, чтоб мы все написали контрольную без двоек?

— Конечно, — закивал головой Андрюша, — а ты разве не хочешь?

— Спрашиваешь! — ответил Вова. — Сейчас нам получать двойки нельзя. До старта считанные дни остались. Одна двойка все испортить может.

— Может! — согласился Андрюша.

Вова еще раз посмотрел на Андрюшу испытующим взглядом и медленно проговорил:

— Завтра ты, как придешь в школу, пересядешь на место Тимки, а он на твое. По-нял?

— А зачем? — опросил Андрюша.

— Не догадываешься? — в свою очередь спросил Вова. — Чтобы я сидел с ним в одном ряду. Ясно?

— А… — неопределенно протянул Андрюша.

— Значит, пересядь! — приказал Вова и предупредил: — Только ты не специально пересаживайся, а будто тебе это место больше нравится или ты у стенки сидеть хочешь. Чтоб Оксанка ничего не подумала, — и, заговорщически подмигнув Андрюше, Вова пошел к Тимке. Нужно было предупредить и его.

Глава двадцать седьмая. Не ожидали!

Утром по дороге в школу Вова размечтался: «Как все-таки он много делает, чтобы у Тимки не было двоек. Другой и не подумал бы бежать вчера к Андрюше, договариваться. Лучше бы лишний час погулял. А Вова не может так. Раз обещал отряду помогать Тимке в ученье, расшибется, а поможет. Он не бесхарактерный Пончик».

— Ты сразу на Андрейкино место садись, — входя в класс, напомнил Тимке Вова.

Тимка так и сделал. Сунул свой портфель в парту, за которой Андрюша сидит. А портфель не лезет. Там Андрюшины книги лежат.

— Эй, Хромой, держи свою макулатуру, — крикнул Тимка и хотел бросить папку с книгами Андрюше. А тот как подскочит к нему с поднятыми кулаками:

— Не тронь!

— Как это — не тронь? — удивился Тимка. — Вы ж договорились. Забыл, что ли?

— Не тронь! — снова выкрикнул Андрюша и весь задрожал. — Не пересяду я.

— Ты в уме! — еле сдерживая злость, спросил ело Вова. — Сейчас контрольная начнется.

— И пусть! — дрожал Андрюша. — Если бы просто так, пересел, а для обмана не…

— Не дури! — оборвал его Вова.

Но их уже окружили ребята.

— Из-за какого обмана? — сунулась Райка Соркина.

— Выкладывайте, что затеяли, — потребовал Сеня Снежков.

— И скажу! — решился Андрюша.

Вова показал ему кулак и прошипел, как индюк:

— Попробуй только!

— Не боюсь вас! — выкрикнул Андрюша.

— Говори! Не бойся! Ничего они не сделают, — зашумели ребята, — говори!

Но тут вошла в класс дежурная Нина Астахова и объявила:

— Контрольной не будет. Иван Петрович заболел. У нас свободный урок.

— Вот и пересаживаться незачем, — пошутил Тимка, — а ты шумел! — Он хотел разрядить обстановку, а получилось еще хуже.

— Вот они зачем Хромова пересаживали, чтоб новенький мог контрольную списать, — ахнула Оксана.

Что тут началось! Одни накинулись на Вову с Тимкой, другие хвалили Андрюшу за честность и храбрость. А возмущенная Оксана потребовала, чтобы ребята немедленно обсудили позорный поступок Чуркина. Вова так и подпрыгнул на парте, точно ужаленный. Слово-то какое подобрала — «позорный»! А Оксана продолжала:

— Раз Чуркин хотел пересадить Ромашкина, значит, они слабо подготовились к контрольной.

— Нет, не слабо! — закричал Вова. Теперь кричать было безопасно: контрольной-то не будет.

— А вы докажите это, — сказал Олег, — решите хоть такие, нетрудные примеры.

Он взял мел и в наступившей тишине написал на доске несколько трехзначных чисел, поставив между ними знаки «плюс» и «минус».

Вова ужасно возмутился. На каком основании им устраивают экзамен? Что Олег, учитель, что ли? Он хотел нагрубить, прикинуться обиженным. Но Вася, который стоял рядом с ним, точно телохранитель, одернул его:

— Чего спорить. В самом деле не знаем.

— Они сами уроки не учат и Тимку сбивают, — сказал Андрюша Хромов, — больше я им ни за что уроки списывать не дам!

— А ты давал?! — ахнула Оксана.

— Всего-то один раз, — буркнул Вова.

— Приходят чуть свет в школу и клянчат, — добавил Миша Зотов, — ни стыда, ни совести!

Оксана совсем расстроилась.

— Мы вам такое важное поручение дали, — сказала она, — а как вы к нему отнеслись?!

«Надо же! «Как отнеслись?!» — усмехнулся Вова. — Да у него, может, потому и времени на уроки не хватает, что все думает, как Тимку вытянуть да ученьем заинтересовать. А тут такая критика. Не ожидал Вова этого».

— Чуркина с Букиным нужно штангой по голове стукнуть, чтоб в сознание пришли, — сказал с места Сеня Снежков.

«Глупость сказал, — подумал Вова, — стукнуть штангой, так можно совсем сознание потерять». А Миша Зотов поддержал его.

— Чуркин и Букин несознательные, не настоящие пионеры, — заявил он. — Если так будет продолжаться, им не к лицу носить красный галстук.

Вова сегодня пришел без галстука. Но уж теперь-то он его не забудет надеть. Назло Мишке. Ишь, что выдумал. Ему, белобрысому, галстук к лицу, а Вове с Васей нет. Вова не выдержал и сказал в отместку:

— Ты тоже давал Пончику уроки списывать!

— Каюсь, давал, — признался Миша, — совершил отрицательный поступок. Больше не повторю.

За Мишей выступила прошлогодний председатель совета отряда Вера Толкачева. Она все записала на бумажку и принялась отчитывать Чуркина по шпаргалке.

— Правильно говорят, Чуркин главный заводила, — прочитала Вера, — он сбивает Букина и Ромашкина.

Вова хотел опять взвиться, но Тимка и Пончик крепко держали его за куртку.

— Сиди, как мышь перед кошкой, — шепнул Тимка.

— На мой взгляд, — продолжала читать Вера, — Чуркин не может подтягивать новичка. Тиму необходимо перекрепить. Кроме того, я вношу предложение совету отряда объявить Чуркину, как главному виновнику, строгий выговор.

«Как главному виновнику», точно в суде. Отрядный прокурор!» — И Чуркин потребовал слова. Поднялся решительно из-за парты, а что хотел сказать, не знает. Никак не найдет зацепку, чтоб хоть чуть-чуть оправдать себя.

— Садись, — подождав немного, сказал Тимка, — молчание — знак согласия.