Дороти Эдвардс - Шалунья-cестричка Страница 2

До чего же хорошо утром сидеть на тёплой от солнца лестнице и смотреть по сторонам! Никогда у нас не бывало прежде такого вкусного завтрака.

Только мы стряхнули с платьев крошки, как в ворота вошёл человек.

— Его-то мы и ждём, — негромко сказала мама. — И если ты, — она взглянула на притихшую младшую дочку, — не будешь шалить, я позволю тебе посмотреть, как чистят трубы.

Сестричке укрыли косынкой волосы, надели фартук, и она побежала к трубочисту. Он прикрутил к щётке-ёршику длинную ручку, а к ней ещё одну и стал проталкивать ёршик в каминную трубу всё дальше и дальше.

Шалунья присела на корточки: очень ей хотелось видеть, как щётка уползает вверх. Едва от ручки оставался виден небольшой конец, трубочист прикручивал к нему новые и новые ручки, и щётка забиралась всё выше.

Шалунья сидела рядом, затаясь, как мышка. Трубочист наконец улыбнулся:

— Какая же ты тихоня! А язычок у тебя есть?

Сестричка быстро высунула язык и засмеялась. А с ней вместе и трубочист. С этой минуты Сестричка не закрывала рта. О чём только она не расспрашивала: про трубы и про щётки, про сажу, про кошек, которые бегают по крышам, и про ворон тоже…

Трубочист отвечал не спеша, занимаясь своим делом. Потом он вытащил щётку и показал на сажу, которую собрал из трубы:

— Скажи папе, чтобы он рассыпал сажу по саду. Любая мошка улетит.

Когда трубочист ушёл, Сестричка побежала к маме, потому что ей ещё многое хотелось спросить, но мама приводила дом в порядок.

— Сейчас мне некогда, — сказала она. — Потом всё расскажу. Иди поиграй сама.

А Сестричке не терпелось узнать, во всех ли трубах копится сажа, откуда она берётся, отчего чёрная и ещё тысячу всяких вещей.

Шалунья заглянула в камин нашей спальни. Но там было черным-черно, ничего не разберёшь.

Вдруг Сестричка вспомнила про метёлку из перьев на длинной ручке. Ею мама обирала паутину по углам.

Сестричка просунула её в трубу. Фрх-х! Мягкими хлопьями, чёрной пылью полетела из трубы сажа в очаг камина. Насыпалось много, даже на пол.

Тут Шалунья испугалась и придумала спрятать сажу. В самый дальний, в самый тёмный угол под кровать, вот куда! Она собрала целую пригоршню, подбежала к кровати. Но какое же длинное на кровати покрывало!

Сестричка стряхнула сажу на пол, подняла покрывало и замерла: на белом покрывале жирно чернели следы от её пальцев.

Шалунье стало страшно. Со всех ног Сестричка бросилась к маме, обхватила мамину юбку чёрными ладошками, уткнула в колени лицо и заплакала.

— Пожалуйста, поругай меня, мамочка! Пожалуйста, поругай!

Ей было так стыдно, что она никак не могла поднять голову и посмотреть маме в глаза.

Мы все трое ещё долго-долго оттирали и отмывали с ладоней и щёк Сестрички сажу.

Потом Сестричка помогала маме: накрывала стол, уносила грязную посуду, снимала с верёвок высохшее бельё и складывала бережно в комнате и переделала ещё очень-очень много дел.

В тот вечер, наверно, не было лучше девочки во всей Англии… А папа, улыбнувшись, сказал:

— Что ж, совсем неплохо, если дочка напроказничает, а потом покажет, какая она на самом деле хорошая девочка.

Миссис Лок

На нашей улице жила сердитая миссис Лок. Если она замечала, что мальчик или девочка останавливались у её ворот, она тут же барабанила пальцем по оконному стеклу и кричала из комнаты:

— Идите! Идите! Нечего здесь баловаться!

А стала она сердитой с тех пор, как мальчишки нечаянно забросили футбольный мяч в её цветник. Ну и удар был — мяч прямо срезал куст роз…

Потом кто-то запустил камнем в Тиблза, её любимого кота, и подбил ему лапку. Ну скажите сами, разве это дело? Рассердишься тут не на шутку.

Одним ясным солнечным днём Шалунья отправилась погулять за ворота. Недалеко, конечно, до первого фонаря на углу и снова к своей калитке. Но зато совсем одна. Она играла в магазин: будто она — мама и пошла купить молока, хлеба, ну и всё-всё, что захочется. На руке у неё висела корзинка, совсем как у нашей мамы, только поменьше, а в потёртом кошельке позвякивали бусинки вместо монет.

Сестричка остановилась у первого дерева и негромко сказала ему:

— Пожалуйста, дайте мне хороший кочан капусты.

Потом она нагнулась и аккуратно положила в корзинку большой зелёный лист, будто это капуста. Она вынула из кошелька две бусинки и сунула их под забор — заплатила.

Через несколько шагов она увидела два круглых камешка.

Их она тоже купила: хорошая получится яичница на ужин!

Красный осколок глиняного горшка стал кусочком мяса. Словом, игра шла своим чередом.

Когда Сестричка очутилась у ворот дома миссис Лок, Тиблз сидел на заборе и тихонько мурлыкал. Он подрагивал пушистым хвостом и поводил им из стороны в сторону. Сестричка даже замерла на месте — до чего был кот хорош!

Тиблз широко зевнул — какие острые у него зубы! Изогнувшись, кот начал лизать заднюю лапу.

Сестричка поднялась на цыпочки и дотронулась до него. Шёрстка была густая, тёплая от солнца. Девочка стала легонько гладить кота — от головы к хвосту. Так учила её мама.

— Киска, кисонька, — приговаривала Сестричка и стала рассказывать своему новому знакомому, что купила и что будет варить дома.

Потом Тиблз спрыгнул в сад. Сестричка заглянула в калитку — кот важно разгуливал по дорожке. В саду цвели тюльпаны, красные, жёлтые и белые.

— Какие красивые чашки для молока! — обрадовалась Сестричка, увидав головки тюльпанов. — Тиблз, вот деньги, — продолжала она, — дай мне, пожалуйста, жёлтую чашку.

Шалунья сорвала один тюльпан и опустила его в корзину. Вот это и увидела миссис Лок. Она громко забарабанила по стеклу. Сестричка оглянулась и в тот же миг вспомнила, что здесь не магазин, тюльпаны не чашки, а Тиблз не продавец. И сама она всего-навсего маленькая девочка, которая вышла погулять. А ещё она сообразила, что уж никак нельзя рвать цветы в чужом саду…

Что ж она сделала, знаете? Да, да, бросилась без оглядки к воротам, потом на улицу, а потом скорей к своему дому и — спряталась.

Миссис Лок пошла за ней следом к нам в дом и рассказала обо всём маме.

Когда миссис Лок ушла, мама отыскала Шалунью. Она знала, где её искать — под кроватью.

— Выходи, — сказала мама, и голос её был только немного усталым, но совсем не сердитым…

Мама знала, что дочке самой очень стыдно…

Шалунья медленно выползла из-под кровати и встала, разглядывая свои ладони. Но оттого, что мама не рассердилась, Шалунья рассказала ей всё-всё: как она играла в магазин и каким приветливым продавцом оказался кот миссис Лок.

Мама слушала, слушала, а потом сказала:

— На то тебе и головка, чтобы всегда думать, даже если играешь.

Потом от мамы Шалунья узнала про мяч и розовый куст и про подбитую лапу кота.

Немного погодя Шалунья открыла коробку, где хранились у неё разные камешки, открытки, и достала ту, что подарила ей бабушка на день рождения.

С открытки смотрел большой кот. Это была, пожалуй, самая лучшая открытка в коробке, и Шалунья придумала отнести её миссис Лок: пусть она не сердится на неё!

Сестричка неслышно выскользнула из дома.

На дверях дома миссис Лок висел почтовый ящик. У крыльца сидел Тиблз, но Шалунья даже не посмотрела на него в этот раз. Взбежав по ступенькам, она просунула открытку в ящик и, прижавшись губами к щёлке, крикнула:

— Простите, миссис Лок, что я сорвала ваш тюльпан, — и бросилась наутёк.

Зимой под Новый год Сестричка получила от миссис Лок открытку. На ветках остролиста резвились ярко-красные малиновки. Такой весёлой открытки моя Сестричка ещё никогда не видала.

Сластена

Когда Сестричка играла с приятелем Гарри у них в саду или около нашего дома, проказам не было конца: они обдирали ещё неспелый крыжовник и зелёную смородину, выковыривали из земли бобы вьюна и, швыряясь песком, засыпали все цветники. Однажды Гарри принёс конверт, в котором лежала красивая открытка. Это было приглашение на его день рождения.

— Мама сделает вкусный чай: будет желе, бутерброды, пирожки и пирог именинный! — важно сообщил Гарри.

— Вот и хорошо! — обрадовалась Сестричка. Уж поесть сладкого она любила.

Каждый раз, вспоминая, сколько дней ещё осталось до праздника, она приговаривала:

— Именин-ный пирог! Именин-ный пирог! И вот наступил этот день.

Шалунья не вертелась, когда ей надевали нарядное зелёное платье, не морщилась и не хныкала, когда мама завязывала ей пышный бант.

Наконец, оглядев дочку, мама спросила:

— А что надо говорить за столом?

— Какой вкусный пирог! — ответила Шалунья.